Игры судьбы (СИ) - Алиса Аврельева

— Исследовать? Я ведь не карта.

— Согласен, ты немного эволюционировала до человеческого рода.

— А вот вы, похоже, не до конца это сделали. — вновь пытаюсь встать, но преподаватель лишь сильнее прижимает меня к своему телу.

— Почему же? — весело шепчет он, внимательно изучая моё лицо, будто улавливает каждую эмоцию.

А вот мне ни капли не весело. Наверное, это видно по моим недовольно сведённым бровям и упрямо поджатым губам.

— Вы, когда разговариваете, плюётесь в лицо. Боюсь, подцеплю каких-нибудь бацилл.

— А ты не бойся. Максимум, чем я могу тебя заразить, так это дюжиной своей харизматичности и великолепного обаяния.

— И скромностью.

— Да, и ей тоже. — хмыкает Довлатов.

— Вы в курсе, что ведёте себя крайне непедагогично? — решаюсь повернуть голову в сторону лектора и посмотреть в его ледяные глаза, в которых так и плещется дьявольская лукавость.

— Захотелось спросить, почему, но не стану. Я качественно веду лекции, предоставляю максимум материала на каждую пару, ответственно принимаю экзамены и ни под каким предлогом не беру взяток. Да, вот такой я скучный в этом плане. А ещё, я разделяю личную жизнь и работу. Так в чём же заключается моя непедагогичность?

— В странном отношении ко мне.

— Ну ты же особенная, Саша.

От низкого, будоражущего кровь, произнесения моего имени по затылку проходит дорожка мелких мурашек. Вот же гад.

— Как же мне хочется…

— Обнять меня? — мужчина расплывается в улыбке чеширского кота.

— Ударить. — заканчиваю свою мысль, так нагло перебитую лектором.

— А я уж подумал скажешь «поцеловать».

— Нет, я просто хочу вас…

— Ого, это приятно слышать. — от радостной интонации мужского голоса я закатываю глаза. Знаю, что неприлично это делать, но не могу совладать с собой.

— И опять вы перебили меня, ведь я вновь подумала о слове «ударить». — опираюсь ладонью об стол, заново принимаясь за попытку выбраться из «плена» Довлатова, но, как и предполагалось, она не увенчалась успехом.

— Да нет, просто ты не определилась, чего хочешь больше. — Дмитрий Константинович перехватывает мою руку и сплетает наши пальцы вместе. Обстановка ощутимо накаляется, нервы натягиваются, словно струна, а сердцебиение усиливается.

— Я уже сказала.

— Не услышал.

— Посетите ЛОРа. Уверена, он поможет решить ваши проблемы со слухом.

— Обследования нынче дорогие, так что можешь самостоятельно полечить меня. — преподаватель задорно шевелит бровью.

— Каким образом? Подуть вам в уши? — одариваю его лицо скептическим взглядом.

— Есть средство получше, — он заговорщицки склоняет голову ещё ближе ко мне, словно сейчас намеревается поведать страшную тайну, и осипло произносит: — Массаж называется. Начнёшь со спины, а там как пойдёт.

— Никак не пойдёт, и дороги туда нет.

— Придётся открыть. Стану этаким первооткрывателем.

— Вы всегда такой самооуверенный? — бормочу и максимально откидываюсь назад, чтобы не чувствовать опаляющего дыхания мужчины и его охмеляющего аромата.

— Всегда и навечно.

— Нет уж, не будет никакого массажа.

— Поживём — увидим. Получим и обрадуемся. — усмехается лектор. — И я рад, что вернулась разговорчивая Саша-обаяша. А то, когда ты искала ключи, была такой немногословной.

— Ну вы же предпочитаете молчание.

— Не в твоём случае. Хотя, если ты не говоришь ни слова, твой голос всё равно звучит в моей голове.

— У вас просто шизофрения, Дмитрий Константинович. А ещё про моих тараканов что-то говорили. — перевожу взгляд на стену. Куда интереснее смотреть на неё, нежели на преподавателя. Хотя нет, вру. Делаю это лишь для того, чтобы немного расслабиться и унять подступающее волнение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Так и есть. Видимо, они поселились и ко мне. У них, знаешь ли, есть такое качество — распространяться по всей территории.

Складываю руки на груди. Не могу так больше сидеть. Это неправильно и аморально, хоть и тело твердит обратное.

— Отпустите. — шепчу и кладу ладони на грудь лектора в попытке отодвинуться от него.

— А что, булочки заждались? — он не соглашается. Держит крепко, напористо.

— И они тоже.

— Тогда предлагаю сделку: поцелуй меня, и я тебя отпущу.

Эта короткая фраза с бархатным тоном отрезвляет так, будто на меня вылили ведро ледяной воды.

— Что? — резко вскидываю удивлённый взгляд на лицо Довлатова. Похоже, ЛОР нужен как раз-таки мне, ибо я явно услышала не то.

— Где? Когда? Мы же не в игру играем, ты всё прекрасно поняла. — хрипло произносит мужчина, и я ещё больше округляю глаза. — Хотя, ты, наверное, боишься. Вон задрожала уже, как маленькая зайка.

— Это я от злости. — тут же нахожусь, что ответить и свожу брови к переносице. Нет, это уже слишком.

— Злобный зайчик. Звучит очень устрашающе. Мне даже не по себе стало.

— Хватит издеваться.

— Так я и не делаю этого. Ты сама придумываешь несуществующие препятствия и весомые проблемы. — преподаватель пожимает плечами.

Ничего не понимаю. В особенности — логики лектора. Вопросов так много, что найти ответов на них просто не получается из-за хаотичности мыслей. Вся раздражённость мигом спадает, уступая место растерянности.

— И куда же нужно целовать? — рассеянно выдаю первое, что вертится на языке.

— Ого, а у меня есть выбор? — Довлатов заметно оживляется и начинает улыбаться.

— Если б я поцеловала вас в щёку, вы бы не засчитали это.

— Прям как в воду глядишь.

— Поэтому я и задаю такой вопрос. — хотя в глубине души даже не знаю, зачем я вообще это спрашиваю.

— А где ты хочешь оставить свою слюну?

— Нигде. — отвечаю резче, чем предполагалось. Вся эта ситуация — сплошной сумбур.

— А придётся. — не успеваю даже возразить, как горячие губы Довлатова властно прикасаются к моим.

Глава 24

Смятение, напряжение, страх, волнение… Волна разнообразных эмоций крутится во мне, будто внутри самого яркого калейдоскопа.

Довлатов целует жёстко, властно, с напором. Не отвечаю на поцелуй, ошарашенно продолжая сидеть на месте, как истукан. По коже пробегает разряд мелких электрических импульсов, ладони нервно холодеют, а внизу живота разливается горячая волна спазма, такого непривычного и запретного, от чего мои глаза распахиваются ещё сильнее.

«Нельзя», — твердит моё сознание. Умом понимаю, что это неправильно и аморально, но тело и сердце говорят обратное, доставляя впечатляющий диссонанс.

Неосознанно мои губы приоткрываются, и я, подавив глухой стон, начинаю неумело отвечать на обжигающий поцелуй. Провожу рукой вдоль груди преподавателя, царапая и сминая отглаженную ткань рубашки. Ладонь мужчины ложится на мою поясницу и до боли сжимает её, заставляя хриплому и сдавленному вздоху вырваться из груди. Глаза заполняет пелена страсти, губы краснеют.

Неправильно, как же это неправильно.

Невольно ёрзаю на бёдрах Довлатова, чувствуя нарастающее желание преподавателя, и слегка прикусываю его нижнюю губу. В ответ слышу глухой стон, и по телу ещё больше разливается жар возбуждения.

Наверное, так могло бы продолжаться бесконечно долго, если б не рука лектора, которая бесцеремонно отодвигает края моей футболки и властно ложится на живот. Это отрезвляющее движение мигом действует на моё помутившееся сознание, заставляя тут же отодвинуться от мужчины.

— Остановись… — умоляюще шепчу, вырываясь из плена горячих губ преподавателя, и в отталкивающем жесте кладу ладони на его грудь. Дыхание сбивается, становится неровным и ритмичным. С толикой гнева смотрю на Довлатова, пытаясь унять дрожь во всём теле.

— Надо же, как мало нужно для того, чтобы ты стала обращаться ко мне на «ты». — осипло усмехается лектор. Его грудь вздымается с трудом, серые глаза темнеют, а взгляд становится тяжёлым и опаляющим.