Держись подальше! (СИ) - Савицкая Элла

— А разве Па-ша́ не едет с нами? — спросила Алекса, разглаживая длинный подол ярко-красного платья, купленного еще в Милане этим летом.

— Он сказал, приедет прямо туда. Я так понимаю, ты не помогла ему с костюмом? — вопрос прозвучал укоризненно.

Отец был слишком добр ко всем и чрезмерно щедр, что конечно вызывало в дочери гордость, но вот эта его симпатия к Паше не приводила в восторг.

— Он не просил, — пожала плечами и уткнулась в окно, наблюдая за тем, как по стеклу стекают капли дождя.

Сегодня она даже и не видела почти ненавистного соседа. Спасибо, что хоть на гитаре играть перестал быстро, дав ей возможность уснуть. Утром, когда Алекса проснулась, его уже не было, а в университете они почти не пересекались.

Паша же видел девчонку в компании придурка «кэпа» и женской свиты, но намеренно игнорировал их. После того, как вчера вернулся домой и понял, что Фостер еще кувыркается со своим мудаком, испытал забытое чувство давления в груди. Неприятного и тяжелого. Того, которое пытался искоренить в себе и запретить ощущать снова. В прошлый раз это почти привело к непоправимым последствиям.

Взгляд парня, к горлу которого Дубнов несколько месяцев назад приставил нож, потеряв над собой контроль из-за девки, не стоившей и гроша ломаного, до сих пор иногда чудился ему по ночам. Его учащенное сердцебиение и бешеный пульс. Паша даже помнил, как выглядела вена на мужской шее, которую он едва не перерезал.

Тогда ему сорвало башню. Один взгляд на «любимую», насаживающуюся на член торчка в каком-то притоне, снес все барьеры. Чувство жгучей ярости, ревности и аномального желания перерезать тому глотку захватили одномоментно рассудок. Доля секунды, и Паша бы навсегда стал убийцей, но что-то в нем в миг переключилось. Заставило обернуться и посмотреть в пустые глаза бывшей, строившей из себя ангела во плоти. Она прекрасно знала, что у Дубнова умерла на днях бабушка. Все, что ему нужно было — это всего лишь человеческая поддержка и присутствие рядом. А эта мразь просто пропала. Свалила, когда поняла, что бабок у него нет и тянуть из карманов нечего. Даже на похороны сука не пришла. Он проживал все это сам. Родителей тогда пинком из дома вытолкал, чтобы попрощались с бабой Маней. Они даже на кладбище шатались.

Смотрел на них и испытывал дыру в груди. Как в космосе. В которую все живое затаскивает без возможности вернуться обратно. Ему было хреново. Он остался один на один с проблемами и чертовой жизнью. Бабки-то были на проживание, а желания жить уже нет. Тогда он и пошел искать пропащую тварь и нашел. Хотя лучше бы не находил.

Настя сломала в нем замок, открывающий двери в душу. Эта мразь продажная едва не превратила нормального парня в преступника, и только чудом взгляд остекленевших глаз наркомана, чья шея находилась под лезвием Паши, что-то зашевелил внутри.

Он тогда оттолкнул его и прошел мимо абсолютной голой Насти. Уже не его Насти.

А вчера, когда заглянул в спальню Фостер и понял, что она дома еще не появлялась, некое подобие спрятанных подальше эмоций вспыхнуло непозволительными ощущениями. В мозг без спроса полезли картинки того, как ее трахает Колин, и в жилах закипела кровь.

Он целый час метал ножи, попадая в одно и то же отверстие, чтобы привести в себя эмоции. Это всегда помогало. Полный контроль. Цель. Держать себя в узде, чтобы снова не сорваться. После того случая Паша очень долго учился контролировать бушующие эмоции. И у него это получилось. Ножи помогали. Нужно приложить немало усилий, чтобы добиться такой точности в бросках. Паша мог часами проводить перед доской для метания ножей. Это будто все отрицательные эмоции концентрировались на кончике лезвия и улетали туда, куда их парень направлял собственноручно.

А когда Алекса пришла и пошла в душ, он едва подавил желание ворваться туда и в глаза посмотреть. Прочитать неудовлетворение после секса и успокоиться, но не сделал этого. Показывать собственную реакцию на нее Паша не станет. Тогда это будет слабость, а он давно старается гнать эту дрянь подальше. Тем более если Фостер все еще не бросила придурка, значит он ее устраивает. И ложиться под него тоже ей нравится.

Днем Дубнов заехал к клиенту, которому полностью перепрошил телефон и установил новые не совсем легальные крутые примочки. Тот щедро отблагодарил и сказал, что парочка его знакомых тоже не прочь такие заиметь. Так он и зарабатывал. Взламывал любой гаджет, подбирал коды и пароли, устанавливал приложения и легко варьировал любыми компьютерными технологиями. За это получал довольно неплохие карманные, на которые и взял себе в аренду костюм.

Покупать смысла не было. Больше он надевать этот клоунский наряд не намерен. Хватит и одного раза.

Приехал к навороченному дому как раз, когда вечер уже был в самом разгаре. Дом, раза в два больше по размеру чем у Фостеров, впечатлил бы кого угодно, но не Дубнова. После «дворца» Борзого его уже ничего не удивляло.

Ступив внутрь, просканировал огромный светлый зал. Повсюду щеголяли разодетые парочки. Живая музыка задавала настроение, и незаметными муравьями сновали официанты.

И что он здесь забыл, мать его? Подхватив с подноса бокал с шампанским, Паша махом опустошил его. Нужно будет найти бар. Здесь вообще есть бар?

Алексу в компании отца и «кэпа» увидел сразу, как только прошел глубже. По нервным окончанием тут же ударил факт того, как лапа кретина, облаченного в белый фрак, наглаживала тонкую талию, обтянутую красным шелком. Эти двое совсем не подходили друг другу. С виду разве что пара с обложки, но если присмотреться — совсем же разные. Как можно этого не видеть?

Алекса улыбалась, кивая подходящим, а потом словно почувствовав, что на нее смотрят, повернула голову. Их взгляды встретились и на короткое мгновение зависли друг на друге. Ал даже не сразу узнала в холеном парне Пашу.

На брюнете были идеально выглаженные брюки и белая рубашка, рукава которой он закатал до локтя. Бабочка, которая требовалась от всех присутствующих, отсутствовала, но это и не удивительно. Такой экземпляр, как он, не придерживается правил. Хотя если честно, представить Пашу с бабочкой Алексе никак не удавалось. Через руку у него был перекинут пиджак. Парень пошел в их сторону, а рука на талии Ал сжалась крепче, когда его заметил и Колин.

— Что он здесь забыл? — недовольно выдохнул ей на ухо.

— Его папа позвал.

Алекса подняла бокал и сделала несколько больших глотков, чувствуя, как во рту пересыхает. Каждый раз, когда в радиусе ста метров оказывался этот выскочка, она испытывала дискомфорт. Вот и сейчас, пока он подходил, щеки запекло от дерзкого взгляда, общупавшего все ее тело.

Черт, почему под это платье не предусмотрено белье?

Кажется, Паша подумал о том же самом, потому что на одно мгновение дольше задержался на вздернутой груди, обтянутой мягкой тканью.

Ему вдруг, несмотря на то, что рядом находилась куча народа, захотелось ладонями провести по материи и почувствовать, как в них впиваются соски сквозь красную ткань. Даже током прошибло позвоночник, так явно он ощутил это. Ладони зазудели.

— Вечер добрый, — поздоровался прокашливаясь, подойдя ближе.

— Павел, ты приехал! — Грег, не замечая возникшего напряжения, протянул руку и похлопал парня по плечу. — Вижу, трудностей в выборе костюма не возникло.

— Нет конечно. Консультант в магазине была очаровательна и целый час помогала мне определиться с выбором.

Продемонстрировав свои ямочки, Паша снова посмотрел на Алексу.

— Очень красивое платье!

Не поскупился на комплимент, вот только она единственная поняла его истинный смысл.

— Спасибо, — расплылась в широкой улыбке, — Колину тоже оно понравилось.

На короткое мгновение заметив, как прищурились глаза Паши, девушка испытала какое-то садистское удовольствие. Даже самую малость показалось, что это ревность, но она быстро отбросила эту мысль. Такие, как он, не умеют ревновать априори.

Колин увел Ал танцевать, а Грег представил Пашу своим знакомым, расплываясь в комплиментах парню и рекламируя его как проверенного айтишника. Паша вежливо улыбался и думал только о том, чтобы скорее отсюда свалить. Все это высшее общество было не для него. Напыщенные речи, диалоги о том, как это великодушно со стороны Фостеров принять в доме иностранца. Да, Паша был благодарен, но не любит этого бахвальства. Он словно стал объектом разговоров, как будто до этого им и обсудить было нечего. Все старались расспросить о России, о том, лучше ли ему здесь и планирует ли потом остаться. После получасовых бесед его уже порядком напрягали навязчивые диалоги.