Селянин - Altupi
Галина была огорошена, глаза заметались:
— Миша приедет? Один? Сюда придёт? Нет! Нет! Не хочу, чтобы он видел меня… такой!
Она впервые, наверно, не подумала о сыновьях, не спросила, каково им будет. Галина отреагировала, как любая женщина, кокетка, которой неприятно, чтобы симпатичный ей мужчина, бывший муж, а по сути не такой уж и бывший, раз документы о разводе были подделаны, видел её разбитой болезнью. Она до сих пор любила Мишаню, с сожалением понял Кирилл, простила его. Ох уж эта доброта! Ох уж эти женщины! Ох уж их потребность цепляться за мудаков!
— Мам, ты нормальная, — попытался успокоить её Егор. Он, как и прежде, сидел на стуле, и от его волос теперь пахло ромашкой, а от рук — вонючей мазью.
— Я постарела. Я калека. Я выгляжу ужасно. Как мумия. Нет, не хочу, чтобы он меня видел такой!
— Мам, он всё равно приедет, я не смогу его не пустить. Вернее, могу, но он тогда не даст денег.
— Не нужна мне операция, я не хочу её!
— А что если сделать так?.. — вмешался Кирилл, пока спор не пошёл по второму кругу. — Мам Галь, давай тебе макияж сделаем? Губы накрасим, пудрой набелим, румянами? Будешь как куколка!
Егор обернулся на него, как на дурака, но мама Галя согласилась, и тогда Егор посмотрел на него с признательностью. Выйдя на кухню, они стали обсуждать, где взять помаду и румяна, у Рахмановых такого, естественно, давно не водилось.
— Завтра в городе купим. Молоко ведь всё равно повезём? — спросил Кирилл. Он сидел задом на обеденном столе, поглаживал волосы стоявшего перед ним Рахманова.
— Ну да. — Егор отрешённо пялился в тёмное окно. — Давай там купим. Магазин косметики возле рынка есть.
— Хорошо. Хотя нет. Вдруг Мишаня с утра приедет, когда мы ещё не вернёмся? Надо сейчас найти.
— Где? — удивился Егор. — Доехать до города можно, но магазины закрыты.
— Капец, блять, — невесело усмехнулся Кирилл, его мозг напряжённо работал. — И баб поблизости знакомых нет… Блять! — заорал он, выпучив глаза. — Лариска! Она ведь баба!
Егор перестал смотреть в окно.
— Да, у неё много косметики.
— Вот я сейчас пойду и попрошу. — Кирилл отодвинул Егора и засобирался, похлопал себя по животу, по ягодицам, в смятении проверяя, одет ли. Да, одет.
— Лучше мне сходить, — предложил Егор.
— Ну уж нет, тебя я к ней ночью не пущу, — заявил Кирилл и выскочил из дома. Включил на веранде свет, чтобы на обратном пути был ориентир.
В коттедже на втором этаже светилось то же самое окно, что и два часа назад. Кирилл быстро преодолел расстояние до ворот усадьбы, один раз споткнулся о камень, заглянул внутрь «Опеля» и тронул калитку. Она оказалась открыта, чего и следовало ожидать в глухой деревне.
Всё вокруг было серым, как в поговорке про ночных кошек. Пройдя по дорожке, Кирилл поднялся по ступенькам к крыльцу, дёрнул за ручку, но дверь не поддалась. Выругавшись под нос, он забарабанил по ней то костяшками пальцев, то кулаком. Скоро зажёгся свет на первом этаже, вспыхнули и широкие окна веранды.
— Кто? — спросила Лариса из-за двери.
— Я!
— Кто — я? — Но одновременно с этим вопросом банкирша щёлкнула замком и распахнула дверь. Видела его из окон или нет, в любом случае она едва не отпрянула. — Ты?
— Что-то ты не слишком приветлива, — съязвил Кирилл, протискиваясь мимо неё. Конечно, его ночной визит выглядел странно. — Не бойся, я по делу. Не буду больше тебя насиловать.
— Я не боюсь, — выдала она и запахнула цветной халатик, из-под которого торчал зелёный атласный пеньюар. — Чего тебе?
— Мне срочно нужна косметика.
— Тебе? — Лариса вскинула брови и осмотрела его, будто примеряя макияж на его не слишком бритое личико.
— Дура! — сплюнул Кирилл. — Не мне, а для Галины! Для мамы Егора. Завтра надо её накрасить.
Лариса сбавила степень сердитости.
— Слышала, ей денег на операцию нашли. Липа сказала. Родителей твоих видела.
Кирилл впал в лёгкий ахуй: вот это деревня, блять, на одном конце срать сядешь, на другом уже знать будут! Как хоть такое происходит? Магия?
— Ну, допустим, — не стал распространяться он. — Так дашь косметику? Помаду, пудру, для глаз что-нибудь…
— Дам. Пойдём. — Лариса повела его в прихожую, где возле зеркала на полочке выстроились тюбики, коробочки, пузырёчки, поблескивали золотистыми ободками. Она быстро собрала ему несколько штук в косметичку, объясняя: — Это основа под макияж. Это тональный крем. Вот тушь для ресниц, помада. Неяркая, яркая ей не подойдёт. Карандаши для век, губ и для бровей. Щипчики брови оформить…
Кирилл молча созерцал, как все эти вещи исчезают в маленькой матерчатой сумочке, и у него голова шла кругом.
— Как сложно. Может, ты сама завтра её накрасишь? Часов в девять?
— Мне на работу к восьми, — стала отнекиваться она, кидая в сумочку ещё пузырьки. — Духи нужны?
— Ну и что, что на работу. Отпросись. Для дела ведь надо, помочь.
— Отпроситься? — Лариса резко потянула за молнию на косметичке, раздался протяжный «вжик». — Я, по-твоему, могу себе позволить запросто начальству позвонить? Ты знаешь, где моё начальство сидит? В Москве!
— Да по херу, где. А ещё заливала, что Егора любишь. Оно и видно. — Кирилл выхватил у неё косметичку. — И, кстати, могла бы и передо мной извиниться за то представление. Не удалось оно у тебя. Больше не пробуй нас разлучить.
Он развернулся и ушёл, довольный собой.
Дома, памятуя о дебильных дружках, закрыл калитку на засов. Свет в доме уже потушили, а он выключил его на веранде. Оставил косметичку на холодильнике, тихо прошёл в спальню и, наконец, лёг, вытянул ноги. Егор обнял его.
— Я всё добыл, — шёпотом доложил Кирилл. — Спи, не беспокойся ни о чём.
— Спокойной ночи, — зевнул Рахманов и отвернулся.
— Приятных снов, — пожелал Калякин. Он тоже устроился на бочок и закрыл глаза, наслаждаясь возможностью лежать, отдыхать. Завтра опять работать. А если ещё и Мишаня что учудит…
Он заснул.
Последняя сволочь
73
У Рахмановых ничего
