Gelato… Со вкусом шоколада - Леля Иголкина
«Это затянулось. С-л-и-ш-к-о-м! Ты должен быть у меня через полчаса» — подобное дважды отправляю и добавляю в каждое разъяренный смайл.
«В этот раз все будет в ажуре» — кольцо из пальцев и «окейный» знак.
«Ты и в прошлый раз так говорил» — строчу, поражаясь скорости, с которой я буквы складываю во вполне приличные слова.
«Если тебе угодно, то… Клянусь!» — прилетает сообщение, по-видимому, последнее, потому как я отмечаю отбытие из сети того, кого я три полных дня, выползая на порог с фонарями, с нетерпением жду.
Не выходит расслабление сегодня. После завтрака запланирована уборка, потом — к этому я уже привык — медитации на спортивном коврике и позы, от которых я тащусь. Смирнова гнется во все мыслимые и немыслимые стороны, при этом раздвигая ноги или выпячивая грудь, или отставляя зад, она меня доводит до умопомрачения. Я уже пристраивался к собачьей стойке, погружаясь членом в абсолютный зад. Чудны дела твои, милый Господи, но я идеально — хм-хм, да-да, в том самом месте — подхожу Антонии, а она, естественно, мне. Такое впечатление, что нас кроили с помощью лекало, соблюдая нанесенный пунктир и строго по размерам. Нет дискомфорта или неудобств… Как замечательно «мозаика» совпала!
— Тонь? — перебираю волосы прильнувшей ко мне на диване.
— Я тут, — вижу, как двигаются ее ресницы и мельтешат глаза.
— Дождик, да? — киваю на окно.
— Люблю такую погоду.
— Я тоже.
— Что ты хотел? — пытается привстать.
— Лежи, тшш. Давай поговорим.
— О чем?
— Твои слова «Я люблю тебя».
— Забудь, пожалуйста.
Да ладно! Сейчас! Согнулся, принял низкий старт, а по сигналу пистолета припустил круги мотать.
— Не проси об этом.
— У меня есть другая тема для разговора, — поднимает голову, отодвигается и занимает угловое место на большом диване.
— Какая?
— Обсудим персональные достоинства.
— Чьи?
— Каждого, естественно, но начнем с тебя. Дамам нужно уступать, — подмигивает мне, а подтянув к себе колени, укладывает подбородок на них.
— Какие правила?
— Просто задавай вопросы. Но, — приставив пальцы к голове, формирует дуло пистолета, из которого намерена в себя пульнуть, — так, чтобы они касались исключительно тебя. Например…
«Чрезвычайно интересно!» — вскидываю руку и засекаю время. Если «курьер» не припрется сюда через полчаса, то я возьму ее в охапку — одну, естественно, здесь не оставлю, уж больно Смирнова хороша — и настигну гада в его собственной квартире. Плевать, конечно же, в каком виде и с каким «приветом».
— … что в Пете Велихове такого, на что летят девчонки?
— Переформулируем? — недовольно скривившись, предлагаю.
— А что? Ты красавчик.
— Это в папу, — сразу объясняю.
— Тетя Наташа — очень привлекательная и харизматичная женщина. Шарм, обаяние, симпатия — все при ней. Не думаю, что дядя Гриша…
— То есть папа внешне не хорош? Такой типа простачок. Без харизмы и изюминки?
— Зачем так резко передергиваешь? — пожимает плечами. — Лично я вижу небольшое сходство с твоей мамой, когда смотрю на твое лицо.
— Отец бы удивился и чуточку разозлился.
— Да? На что?
— Уверен. Все неудачно под каток попало.
— Почему? В каком смысле?
— У него двое сыновей, Туз.
— Вообще не вижу связи, — подкатив глаза, бормочет.
— Отец гордится наследством, — по крайней мере, я на это очень сильно надеюсь, — считает, что мы его счастливый вклад, достойная победа в этой жизни.
— Словно вы товар? — округляет глаза.
— Я бы добавил очень дорогой и эксклюзивный.
— Не знаю, не знаю, — хохочет в кулачок. — Я вот счастлива, что у меня есть старшая сестра. И не уверена, что смогла бы выжить с братом.
— А я за разнобой и шатание, Тосик. Если двое, то желательно разнополые. Брат и сестра.
— Ну да, ну да, других-то вариантов нет.
— Чего-чего? — надвигаюсь, протирая задницей сиденье.
— Ты так сказал, словно бородатый анекдот ввернул. Рассказать?
— Расскажи.
Возможно, это хоть чуть-чуть ее расслабит и разрядит слишком напряженную обстановку.
— Это история про мужчину — молодого или новоиспеченного отца, который танцевал под окнами родильного дома.
— Зачем?
— Я же говорю, что это очень старый анекдот. Тогда мальчиков в отделение не пропускали и папочки протаптывали дорожки вплотную к отмостке, наступая на фундамент.
— А-а-а! — разваливаюсь на своем месте, откидываю голову на бортик дивана, а пальцами касаюсь обнаженной маленькой стопы. — Венки пульсируют? — придавливаю случайно выскочивший сосуд.
— Щекотно, — Тоня дергает конечностью и сильнее поджимает ножки к себе.
— Не тяни с шуткой.
— Короче, мужичок караулил свою жену, а когда она высунулась из окна, чтобы прокричать ему «привет» или что-то в этом роде, он выдавил из себя:
«Маша, у нас сын?».
— Уже смеяться? — с несвоевременным вопросом намеренно встреваю.
— Нет. Она не ответила, но жестом показала, что он ошибся, — Смирнова отрицательно мотает головой.
— Нервотрепщица, — вздрагиваю, делаю губами «бр-р-р» и тут же замолкаю. Прислушиваюсь к звукам раздвигающихся дверей лифтовой кабины и глухим шагам, приближающимся к моей двери с той стороны, из общего коридора.
— На ее такой себе ответ, он задал еще один вопрос.
— «А кто?», — предвосхищаю.
— Знал, да? — выставив обе руки, пытается оттолкнуть меня, лезущего с объятиями и поцелуями. — Да что ж такое-то?
— Спокойно. Не делай лишних движений. Себе дороже будет, — стянув, раскладываю Нию под собой.
Черт! Тоня сильно вздрагивает, когда покой разрывает трель дверного звонка.
«И года не прошло, милый друг!» — ухмыльнувшись, про себя мычу.
— Я открою. Побудь здесь, пожалуйста.
— Кто это? — она приподнимается, когда словно ниточка подтягивается за мной.
— Все хорошо, — подмигиваю и отступаю в сторону входной двери.
— Петя, кто пришел?
— Свои.
— Свои?
— Выбор не большой, — торможу возле выхода спиной. — В укрытие! Быстро! — командую и тут же наблюдаю, как шустрый зайчик соскакивает с дивана и вприпрыжку прячется
