Gelato… Со вкусом шоколада - Леля Иголкина
— Я тебя люблю, — шепчет Ния, прижавшись своей спиной к моей груди и животу.
— Мы в первый раз с ней разлучаемся, — всматриваюсь в размытые силуэты родителей, забирающихся в машину.
Отец придерживает заднюю дверь и ждет, пока безопасное место займет мама, у которой на груди в специальном коконе, сумке-кенгуру, раскачивается, как смешная кукла, моя дочь.
— Это тяжело, — всхлипывает Туз
— Не плачь, не плачь. Все будет хорошо.
Уверен! Это ведь Велиховы — Наталья и Григорий, мои родители, дорогие люди, те, кто всегда поддержат и придут на помощь.
— Мы не будем видеть ее два дня, — продолжает Ния.
— Я знаю…
Знаю, черт возьми! Ей пять месяцев, а при прощании она не проронила ни одной слезинки, но очень внимательно изучала, как будто запоминала, наши лица и протягивала ручки, прикасаясь к нам, когда мы наклонялись для того, чтобы пожелать ей счастья, здоровья, благополучия и счастливой дороги.
— Идем! — тяну Антонию к нам в комнату.
— Зачем?
— В игру сыграем, — выставляю упирающуюся перед собой и подталкиваю в нужном направлении, неглубоко тараня пахом.
— Совсем без этого не можешь? — заведя за спину руки, жена почти с остервенением сжимает мой куцый зад.
— Ай! — наигранно скулю, подпрыгиваю и строю пацаненка-недотрогу.
— Сейчас я разберусь с тобой, Петруччио! ТибО! — верещит жена, заметив электронного щенка, двигающего лапами по подушке. — Велиховчик?
— М? — провожу носом по жиле, выступившей от напряжения на женской шее.
— С этим нужно что-то делать, — мельком замечаю, как она, выставив вперед свой указательный пальчик, сверлит ноготком кислотно-голубые пиксельные глаза беспокоящей ее игрушки.
— Предлагаешь этого дружка сдать в городской приют?
— Предлагаю заняться его воспитанием. Что за программа у него в мозгах?
— Хочешь новую прошивку? — спускаюсь на ключицу, укладывая руки, как ковши, на Тонькины груди. — Хороши яблочки!
— Нравятся?
— Без вопросов, милая!
«Милая!» — так говорит отец, когда разговаривает с моей мамой, а я всего лишь прописную истину за старшим попугаем повторяю.
— Как насчет живой игрушки?
— М? — отрываюсь на одно мгновение.
— Вон, смотри, — жена кивает в угол комнаты, в котором я замечаю огромную корзину, не наблюдающуюся за те часы, которые мы здесь с Тоней и Бу-Бушкой до этого момента провели.
— Это еще что? — ослабляю хватку и объятия, но удерживаю жену за руку.
— Это…
Тяжело поверить, но стопроцентно можно:
«Охренеть!».
— Лючи? — растягиваю рот блаженной улыбкой.
— Лючи? — жена повторяет мой вопрос.
— Помнишь…
— Конечно. То есть это…
— Австралийская овчарка! Кто принес?
Все и без ее ответа уже знаю! Смирновы! Ну, кто еще? Отец тогда, при встрече, передал мне баул с продуктами, а у мамы был в руках большой букет. А вот, как выгружались те двое, мы не заметили, потому что были с папой очень заняты. Он тогда цыганил мой живой товар! Да чтоб меня… Гриша специально отвлекал.
— Похоже, у товарища, — киваю на ерзающего по постели механического пса, — появился настоящий конкурент и очень непоседливый друг. Что скажешь?
— У меня никогда не было собаки, Велиховчик. Я…
— Оставляем, я так понимаю? — притягиваю ее к себе. — Будет трудно, Туз. Это дополнительная нагрузка на нервную систему, уборку и суету по хозяйству. Может…
— Я все смогу! Смогу, Петя! Спорим?
Нет…
Нет…
Нет! Ненавижу это слово, твою мать! Из-за этого все много лет назад и началось. И слава Богу, что замечательно закончилось.
— Я верю, Ния. Тебе и в твои силы, конечно. Но…
— Буду беречь и себя, и Валентину, и тебя, любимый.
— Очень хочется кое-что добавить, да?
— Да, — хохочет. — Спорим, Петя, что так хорошо теперь будет всегда?
— Спорим, детка!
«Поцелуй меня» — беззвучно приглашаю сделать первый шаг, который она незамедлительно и совершает.
Все хорошо, что хорошо заканчивается. Да? Да, ребята! У меня в наличии прекрасная семья… Мой Туз, Тузик, Тос, Тосик, Тонечка, Ния, Антония, кубинская кровь и неуживчивый характер, и все в одном флаконе — взболтать, но, черт возьми, не смешивать. Заветам Флеминга мы с Тоником верны! Моя малышка Валентина, крохотная Бу, Бу-Бушечка, пуговка и сладкая конфетка, от которой я, как от дорогого сорта шоколада тащусь и зависаю, я этой мелкой женщиной как будто сильно одержим и от такого странным образом недоумеваю!
— Все будет хорошо, Антония!
— Я знаю, Петя.
Отлично! Не стану повторять и больше спорить, но все, что загадано, завещано и то, что обещал в день нашей свадьбы, в день рождения малышки, в чем ежесуточно клянусь, не произнося бесполезные без действий слова, все-все своей семье делами и приятными моментами докажу. Так я понимаю истинное чувство, так мне когда-то по секрету рассказал потерянный по обстоятельствам старый друг. И да! Он оказался прав, а я это авторитетно подтверждаю. Она заплачет, я подхвачу и утру ее слезу, и в этом тоже каждый день клянусь, когда смотрю на красивое лицо женщины, которую:
«Боготворю!».
Больше книг на сайте — Knigoed.net
