Джорджия Боковен - Один в толпе
Он действительно был удивлен тем, что на весьма неплохих картинах, висевших в доме, стояла подпись Сыози.
– Она об этом не распространялась, чтобы я не подумал, будто она принесла себя в жертву. Она говорила, что знает, за кого выходит замуж, и переделывать меня не собиралась. – Бадди поставил пиво на столик. – Теперь, когда она может наконец заниматься тем, чем хочет, живопись для нее значит ровно столько, сколько для меня когда-то значила музыка. Но дело не только в этом. Ей нравится заниматься галереей, нравится общаться с другими художниками.
– А ты что делаешь?
– Всего понемногу. У нас есть группа, мы играем по местным клубам, и еще одна – любительская. Я даю в городе уроки.
– Есть еще и дети, – заметил Коул.
Бадди улыбнулся:
– Никогда не думал, что я стану домашним папочкой, но эта роль оказалась по мне.
– Если ты когда-нибудь передумаешь...
– Не передумаю, но за предложение спасибо.
Они немного помолчали. Им было легко и приятно друг с другом.
– Помнишь то лето, когда мы играли в Мемфисе? – спросил вдруг Коул.
Бадди улыбнулся:
– Тебе было семнадцать лет, и ты был влюблен в девушку по имени Пэнси. Кажется, она наплела тебе, что она незаконнорожденная дочь Элвиса.
– Пару месяцев назад я спросил об этом же у Фрэнка, – сказал Коул. – Знаешь, что вспомнил он?
Бадди вполне мог догадаться, но зачем портить рассказ?
– Что? – спросил он.
– Что у меня тогда были трудности с аккордами, а доходы упали по сравнению с предыдущими выступлениями в тех же залах на пятнадцать процентов. – Коул поправил сползшие на кончик носа очки. – Я для него всегда был только чековой книжкой.
Бадди удивило не само заявление, а то, каким обреченным тоном это было произнесено.
– Некоторые люди умеют выказывать свои чувства, некоторые – нет.
– Почему ты всегда его защищаешь? Вопрос застал Бадди врасплох.
– Наверное, потому, что я точно знаю, у вас с Рэнди больше никого нет. Важно, чтобы вы думали, что он... не знаю, как сказать, что он...
– Нас любит?
– Естественно, он вас любит.
– Ты опять за старое, Бадди, – тихо сказал Коул. – Мне уже почти тридцать два, а ты по-прежнему пытаешься меня от него защитить. Как ты думаешь, что я буду делать, если ты наконец признаешь, что Фрэнка волновало только одно: как он сможет меня раскрутить?
Вот оно, вот те проклятые вопросы, которые погнали Коула из дома.
– Знаешь, думаю, пора мне рассказать тебе о своем отце и о том, какие чувства я к нему питаю. Может, это поможет тебе разобраться в своей жизни.
Коул насторожился, он не помнил, чтобы Бадди когда-нибудь упоминал о своем отце.
– Я редко о нем говорю. – Бадди оперся локтями о колени и сидел, держа обеими руками бутылку с пивом. – Даже Сьюзи не знает того, что я тебе расскажу. Мне и думать-то о нем всегда нелегко; а говорить – в сто раз труднее. Но, пожалуй, тебе стоит это выслушать.
Он поставил бутылку на стол, встал и пересел на ограду.
– Мой отец был непревзойденным пьяницей, а пьяным он становился одним из самых мерзких людей на земле. Он бил и мать, и нас с завидной регулярностью. Пока я рос, он в основном был без работы, работала мать. Он приводил женщин с улицы и трахал их чуть ли не на глазах у детей. Но это еще что! Пару лет назад я узнал, что старшая дочь моей сестры от нашего собственного отца.
Он помолчал немного, потом вздохнул, словно на что-то решаясь.
– И все же, даже зная все это, где-то в глубине души я верю, что он меня любил. – Впервые в жизни Бадди признался вслух в том, что было его самой постыдной тайной. – Я знаю, что это ненормально, но так оно и есть.
Коул тяжело вздохнул:
– Выходит, с нами не все в порядке? Я знавал людей, которые отказывались от родителей потому, что одному внуку присылали подарок дороже, чем другому. А мы...
– Мы ищем любви людей, которые так и не научились ее выказывать. Я не хочу сравнивать Фрэнка со своим отцом. Фрэнк по сравнению с ним святой. Я только хочу, чтобы ты помнил: вас с Рэнди на произвол судьбы не бросали. Многие из нас не могут чего-то простить людям, которые нас растили.
– Да, это как семейная тайна, которая передается из поколения в поколение.
– Знаешь, мне всегда казалось, что Фрэнк очень одинокий человек. Я, собственно, даже не знаю, дружил ли он с кем-нибудь. – Зазвонил телефон. Бадди хотел было не подходить, но вспомнил, что Сьюзи уехала с детьми, а их старенький «Форд» в последнее время барахлит.
– Сейчас вернусь, – сказал он Коулу.
– Можешь не торопиться. Мне есть о чем подумать. Я пока что пойду прогуляюсь. Нога затекла, хочу ее размять.
Бадди пошел в дом.
– Есть отличная тропинка вдоль ручья, – сказал он Коулу. – Она тянется на полмили, не больше, а в конце упирается в водопад.
– Там я и буду, если понадоблюсь.
Когда Бадди дошел до телефона, трубку уже повесили. Он отправился в кухню и стал чистить овощи – для тушеного мяса, которое уже томилось в духовке. Закончив с этим, он собрался было присоединиться к Коулу, но тут увидел машину. Приехала Сьюзи, и он вышел помочь ей разгрузить продукты.
– Я не нашла никого, кто бы подменил меня сегодня вечером в галерее, поэтому забросила детей к Хелен. – Она открыла багажник и протянула Бадди пакет. – Ведь ты, наверное, захочешь взять с собой Коула.
Он наклонился и поцеловал ее.
– Ты у меня лучше всех. – Он протянул руку за следующим пакетом. – Но, знаешь, тебе надо постараться быть менее злопамятной.
Она не смогла сдержать улыбку.
– Отстань.
– Подай-ка еще вот это. Не ты ли говорила, что никогда не простишь Коулу Вебстеру того, что он меня отбросил, как пару вонючих носков?
– Если хочешь меня цитировать, то, пожалуйста, без искажений. Я говорила, что он с тобой обошелся как с грязным бельем.
– Мне больше нравится моя версия.
Она вытащила последний пакет и пошла к дому.
– Кстати, а где сам Коул?
– У него нога разболелась, и он пошел прогуляться.
– Ты хоть с ним поговорил? Он действительно так плох?
– Да не то чтобы хорош, – признался Бадди. – Да одного взгляда на Коула достаточно, чтобы это понять. – Она открыла дверь и посторонилась, чтобы пропустить Бадди. – Он так переменился. Как ты его узнал?
Бадди представить себе не мог, что должно было случиться с Коулом, чтобы он его не узнал.
– Как узнал бы наших Коула с Дарлой.
– Ты слишком молод, чтобы приходиться Коулу Вебстеру папашей, – поддела она его.
– Иногда отцовство – это состояние души, Сьюзи.
Коул вернулся с прогулки и вошел в дом через черный ход.
– Теперь я понял, почему вы обосновались здесь, – сообщил он. – Здесь смыкаются два мира – цивилизованный у парадного входа и дикий за задним двором.
