Мара Фицчарльз - Терпеливый муж
Недели пролетели быстро. Эндрю убеждал себя, что находится здесь только потому, что обещал Мерфи, хотя это было не совсем так.
Поток душевных волнений, захлестнувший его с головой, продолжал мучить Эндрю, хотя он убеждал себя в том, что им троим было бы лучше, если бы он вернулся к своей работе.
Эндрю привык к размеренному существованию и удобному распорядку, но возвращаться к полной тревог жизни в небе было необходимо. И он почти обрадовался, когда отпуск подошел к концу.
Мерфи тоже не остался бы дома ради семьи.
За несколько дней до Рождества Эндрю вернулся, но дом был пуст. Довольно долго ему пришлось расхаживать, теряясь в догадках, куда могла уйти Кесси с Элизабет. Было пять часов утра, и он никуда не мог позвонить. Но и ждать спокойно было не в его характере.
В семь часов наконец пришла Кесси. Одна, без ребенка. Она была одета в один из своих ужасных нарядов.
Ярко-фиолетовые брюки скрывали длинные ноги. На ней болтался огромного размера фиолетовый свитер, надетый поверх черной водолазки. Большие золотые рождественские шары раскачивались на мочках ушей. Волосы были собраны сзади большой фиолетовой заколкой, но из-за выбившихся прядей она выглядела растрепанной. Казалось, что она провела на ногах всю ночь.
– Где ты, черт побери, была? – прорычал Эндрю, не в состоянии сдержать злость, накопившуюся в нем за эти несколько часов беспокойного ожидания. – И где ребенок?
– Эндрю! – воскликнула она, явно удивленная его присутствием.
– Я жду твоего объяснения. Где ты была?
– В больнице, – ответила она упавшим голосом. – Я была в больнице. Элизабет больна.
Его негодование тут же сменилось сожалением.
– Что с ней?
– У нее бронхит. Доктор сказал, что это обострение астмы.
– Астмы? Когда это началось? Почему ты не написала об этом в письме?
Кесси расстегнула заколку на голове.
– Она заболела в День благодарения. С тех пор у нее был круп и пару раз простуда. Я не думала, что нужно, как только она чихнет, писать тебе.
– Почему бы и нет? Разве ты не знаешь, что меня это интересует? – Незнакомое чувство ярости нарастало в Эндрю.
– У меня не было времени писать пустые письма, Энди. Элизабет была очень плоха. Несколько ночей мне пришлось держать ее на руках и спать в кресле-качалке.
– И это не причина, Кесси, – вышел он из себя, – чтобы сообщить мне о болезни ребенка?
– У меня не было времени, – не сдавалась она. – Элизабет сейчас требует больше внимания, чем когда она родилась. Болезнь сделала ее капризной. Кроме того, я нашла работу…
– Ты – что? – прогремел он. Кесси с вызовом вздернула подбородок.
– Твой счет значительно уменьшился, после того как дочка заболела.
– Уже две причины, Кесси! – закричал он, размахивая руками.
– Ребенок болен. Мне нужно больше денег.
– Это мои проблемы.
– И мои! – Глаза Кесси сверкнули. – Когда тебя здесь нет, вся ответственность ложится на меня. Мне ничего не мешало заработать немного денег. Я нашла работу. Я способна…
Не в состоянии сдерживаться, он оборвал ее:
– Что делать?
– Я работаю по пятницам вечером и в субботу. Развожу продукты.
– А ребенок?
– Мама присматривает за ней. Она рада мне помочь.
От Эндрю не ускользнул вызов, прозвучавший в ее объяснении, но он почувствовал, что за бравадой скрывалась многодневная усталость.
Он старался контролировать свои противоречивые чувства, хотя это было нелегко. Постепенно его злость сменилась сочувствием.
– Ты выглядишь неважно, – заметил он уже спокойным тоном.
Она равнодушно отнеслась к его замечанию.
– Это была длинная ночь.
– Она поправляется?
– Думаю, да.
– Черт, Кесси. Похоже, я всегда кричу на тебя. Пока тебя не было, я предполагал худшее.
– Ты долго ждал?
– Да. Два часа. У меня в голове роились самые ужасные мысли. – Как бы извиняясь, он пожал плечами и продолжил: – Когда ты вошла в дверь без ребенка… – он остановился, вспомнив, какие у нее с Мерфи были отношения, – я подумал, что ты была с кем-то.
С минуту в комнате стояла тишина. Затем он увидел, что самообладание изменило Кесси. Она повернулась к нему и с яростью загнанной в угол тигрицы прокричала:
– Я замужняя женщина! С ребенком! Я всю ночь провела на ногах около нее! Я совсем не спала!
– Ты измучена, – сказал он спокойно.
Ему хотелось поддержать ее, стереть беспокойство с ее лица, снять напряжение.
– Прости меня, Кесси. Тебе нужна поддержка, а не нападки.
Протянув руку, он хотел обнять ее, но она уперлась ладонями в его грудь и отстранилась.
– Кесси, не надо, – попросил он, прилагая все усилия, чтобы задобрить ее. – Прости…
Когда их глаза встретились, он увидел сомнение и замешательство в ее пристальном взгляде.
– Считай, что виноват мой характер.
Она глубоко вздохнула, и он почувствовал, что под его руками она обмякла. Поддавшись порыву, он приблизился к ней и дотронулся до ее щеки. Его пальцы ощутили ее тепло, и неожиданно для себя он нежно коснулся своими губами ее губ…
Кесси кормила Элизабет, наблюдая, как Эндрю возится с елкой. Было так приятно, что ребенок снова дома. И приезд Эндрю ее обрадовал, хотя не все шло так ровно, как бы ей хотелось. Его противоречивое отношение к ней заставляло ее быть постоянно настороже.
В большинстве случаев он держался на почтительном расстоянии. Но бывало, когда она удивлялась его нежному прикосновению или взгляду, полному беспокойства.
Его присутствие в доме время от времени создавало неловкие ситуации. Она не могла представить, что когда-нибудь их совместное проживание будет ей удобно. Ей приходилось приспосабливать свой ежедневный распорядок и личные привычки к его. За то короткое время, которое они провели вместе после рождения ребенка, Кесси успела привыкнуть к его помощи и была за это очень благодарна Эндрю. Когда он уехал, она начала устраиваться сама, организуя свой день с большим удобством для себя и дочки.
Теперь же, когда во время кормления Элизабет ерзала и дергала на ней одежду, Кесси чувствовала себя в собственном доме как на показе. Ей было интересно, что думает Эндрю, когда видит ее с обнаженной во время кормления грудью. Она ведь с интересом разглядывала его, когда заставала не совсем одетым.
Кесси услышала, как он тихо выругался, и взглянула в его сторону. Он был наполовину погружен в ветки ели. Видны были только его ноги в джинсах и голые пятки.
– Проблемы? – спросила она.
– Проблема, как ты это называешь, – в его голосе слышался сарказм, – что все живые деревья несимметричны. Задуманные приспособления не обеспечивают стопроцентного успеха. О черт!
