Оливия Дарнелл - У любви законов нет
— А на родине вашего отца, говорят, дождь идет постоянно, — поддела его Зоэ.
— Зато там всегда знаешь, чего ожидать.
Для начала Оливер заказал им обоим кофе, салаты и суп. Вода стекала по стеклам мутными потоками. Казалось, за окном нет ничего, весь мир уменьшился до размеров освещенного золотистым светом зала, где за столиком сидела единственная пара, отпивая маленькими глоточками горячий кофе.
— Как будто в сказку попали, — тихо сказала Зоэ. — Оказались в другом мире, где нет никого, кроме нас… Правда, похоже?
Она ждала ответа, но Оливер только молча улыбнулся. Ее лицо в золотистом свете было юным и неправдоподобно красивым. Он смотрел на нее, зачарованный, и не хотел словами разрушать магию момента.
Теперь, когда Оливер знал, что она ни в чем не повинна, он мог отдаться чувствам к ней, которые до сих пор держал под контролем. На него нахлынули эмоции такой силы, что он удивился. Теплая нежность, зародившись в середине груди, с каждым толчком сердца разбегалась по жилам. Желание защищать ее, взять на себя все ее горести становилось все сильнее. Но это было отнюдь не отеческое желание взрослого мужчины по отношению к молоденькой девушке…
— Оливер…
— А?
— Почему вы на меня так смотрите?
— Потому что вы очень красивы.
Зоэ смешно наморщила нос.
— Вовсе нет. Но за комплимент спасибо.
Оливер не удержался и прикоснулся к ее волосам. С самого первого дня, как он увидел эту женщину, ему хотелось поиграть с ее белокурыми кудрями. И вот мечта сбылась: он осторожно брал в руки вьющуюся прядку и пытался ее распрямить, а непокорные волосы свивались снова, как пружинка.
— Можно задать вам… личный вопрос?
Зоэ выпрямилась, слегка напрягшись, но ответила «да».
— Помните, тогда в музее я застал вас плачущей… Что вас расстроило?
Молодая женщина снова расслабилась.
— Ах, это… Я рассматривала фотографию бабушки и дедушки. Они воспитали меня, заменили мне родителей… Наверное, это смешно, но иногда я чувствую себя очень одинокой и беззащитной. Будто вся тяжесть мира легла на мои плечи…
Оливер перестал играть с ее волосами и накрыл ее руку своей.
— Ну же, продолжайте.
— Только не подумайте, что я инфантильна, но порой мне не хватает кого-то, кто бы утешил меня и поддержал… Я бы очень хотела, чтобы бабушка была жива. Я, конечно, не в том возрасте, когда простительно скучать по мамочке и папочке, однако…
Оливер легонько сжал ее руку.
— Думаю, поддержка бывает нужна человеку в любом возрасте. В этом нет ничего постыдного.
Зоэ посмотрела ему в глаза, но не увидела там насмешки. Только нежность… и внутреннюю силу, способность поддержать. Ей стало тепло, как ребенку, сидящему на коленях у матери. Никогда еще она не чувствовала себя так спокойно. Этот человек был подобен большому дереву, о ствол которого можно опереться. И не бояться упасть.
С Пьером у них все было не так. Зоэ радовала его компания, им было интересно вместе, возникало ощущение особой близости. Но она все время оставалась как бы сама по себе, ее внутренний мир был недоступен для жениха, и ее это устраивало.
— А кто поддерживает вас? — неожиданно вырвалось у нее.
Вопрос Зоэ, похоже, удивил Оливера.
— Меня?
— Ну да.
— Я не нуждаюсь в поддержке!
— Никогда? — Зоэ недоверчиво подняла брови. — Это что, черта мужского характера — ни в ком не нуждаться? Или легенда, которую мужчины придумали о себе?
Оливер немного поразмыслил, прежде чем ответить.
— Может, и легенда. Но если мне плохо, я не ищу, кому бы поплакаться в жилетку. А стараюсь отвлечься, выпиваю бутылку пива или, если обстоятельства позволяют, отправляюсь путешествовать. Иногда меняю место жительства. И это всегда помогает. Знаете, мужчины и женщины сильно различаются.
— Да, в том, что касается поведения. Но человеческие чувства, как мне кажется, у всех одинаковы.
— Вы так думаете?
— Я уверена.
Он снова ласково сжал ее руку. И сказал едва слышно:
— Когда вы рядом, меня одолевают… очень многие «человеческие чувства».
У Зоэ перехватило дыхание. Казалось, она слышит громкое биение его сердца.
— Что вы имеете в виду?
— Вы понимаете, зачем же спрашивать? И это одна из причин, почему я так рад узнать о вашей невиновности. Хорошо, что вы сказали мне правду. Признайтесь, вам стало легче, когда вы это сделали. Мне — намного.
Сердце Зоэ билось учащенно.
— Да, — ответила она и удивилась, как легко ей далось это слово. — Да, мне стало легче.
— Смотрите, дождь кончается.
И действительно, вместо серого марева в окна уже заглядывали косые лучи солнца.
Оливер довез ее до музея, но там по случаю дождя не наблюдалось ни одного посетителя. Тогда он высадил Зоэ возле ее дома. К этому времени дождь начался снова. Оливер первым вышел из машины и направился к багажнику.
— Не выходите, у меня где-то здесь должен быть зонтик. Сейчас достану.
— Не надо, я люблю дождь! — воскликнула Зоэ и выскочила под прохладные редкие капли. — Такая жара стояла, что я даже рада немного освежиться!
Она завозилась с замком на калитке и обернулась к Оливеру, на прощание одарив его улыбкой.
— Спасибо за обед, он был отличный. Теперь я не захочу есть до завтра. И за остальное тоже… спасибо.
— Не за что, всегда к вашим услугам. Бегите скорее в дом, а то промокнете.
Однако Зоэ не торопилась уйти, и Оливер тоже не хотел, чтобы она уходила. Дождевая влага серебрила ее волосы, повисала на ресницах крохотными каплями.
— Когда мы в следующий раз встретимся?
— Наверное, на празднике. Ведь вы придете на городское торжество по случаю Четырнадцатого июля? У нас всякий раз бывает очень весело, танцы, угощение. Вам нужно только сделать взнос на подготовку стола.
— Четырнадцатого? Так это же завтра!
— Именно так, месье полицейский. Кстати, взнос составляет пятьдесят франков. Заплатить можете мне, я — один из членов организационного комитета.
Оливеру никогда не приходилось бывать на подобных мероприятиях. Прежде он расценил бы такой праздник как нечто очень скучное: деревенские посиделки с плясками под открытым небом. Но теперь приглашение прозвучало чертовски заманчиво. Оливер вытащил бумажник и отсчитал пятьдесят франков.
— Если вы пообещаете, что станцуете со мной, я непременно приду. Хотя бы один танец.
Почему-то столь церемонная фраза донельзя смутила молодую женщину и одновременно доставляла ей несказанное удовольствие. Казалось бы, чего проще — станцевать с кем-то на городском празднике? Однако она улыбалась, как школьница, и молчала. Наконец выдавила:
