Мейв Хэран - Иметь все
«Спокойнее, – говорила она себе, – не теряй равновесия. Это твоя вина, а не его. Он никогда не видит тебя». Она была вымотана, ее нервы напряжены, а на часах восемь пятнадцать. Многовато для хорошего темпа.
В конце концов для экономии времени она понесла Джейми вниз на руках, с досадой заметив на коврике у входной двери ожидающий ее большой коричневый конверт. Это наверняка сценарий спорного документального репортажа, показ которого намечен у них на завтра. У юристов возникли насчет него сомнения, и она по дороге на работу должна прочесть его и решить, правы ли они.
Первое, что Лиз увидела, войдя на кухню, был Дэвид, читающий «Дейли уорлд».
«О черт, – подумала она, – черт, черт, черт!»
Он поднял на нее глаза:
– Похоже, ты заварила порядочную кашу. – В его голосе она расслышала горечь.
– Мамочка, – Джейми тянул ее за подол юбки, – мамочка, можно я надую надувной бассейн?
– Конечно, можно. Попроси Сьюзи помочь тебе. Иди, вон она кормит Дейзи во дворике.
На поиски Сьюзи Джейми устремился через окно террасы.
Дэвид сложил газету:
– И как долго это назревало? – Лиз села рядом с ним.
– Не знаю. Я даже не знала, что так думаю, пока не начала этого интервью. Эта стерва вынюхивала вокруг, стараясь разузнать все, что можно, о том, какая я плохая мать. Она добралась до садика Джейми и нашла там какую-то болтливую мамашу, которая считает, что меня надо судить за пренебрежение детьми. Она собралась разнести меня в пух и прах, и я решила, что единственный выход для меня – сказать правду.
Почему-то она не упомянула о роли Сьюзи во всем этом. Лиз еще не решила, что ей делать со Сьюзи, но знала, что Дэвид выгонит ту немедленно.
– И ты решила вместо этого немного поплакать на плече у Стеффи Уилсон? – горечь в его голосе бритвой резанула по оголенным нервам Лиз. Его непонимание было частично и на ее совести. Даже себе, не говоря уже о нем, она не пыталась объяснить, почему чувствует себя разрываемой на части. Может ли она винить Дэвида за его гнев, когда ему приходится узнавать об этом из газеты, да еще из конкурирующей?
– Надеюсь, ты понимаешь, в каком нелепом виде ты меня представила?
Она видела, что он сдерживается, чтобы не услышали Сьюзи и дети.
– У моей жены кризис середины жизни, а я последним узнаю об этом, – Дэвид бросил газету на кухонный стол. – Ты могла бы, по крайней мере, отдать этот сюжет моей газете, а не этой паршивой «Дейли уорлд»!
Лиз смотрела на мужа, оскорбленная: по-видимому, единственное, заинтересовавшее его в этой истории, – что кто-то заполучил скандальные фанты о жизни Лиз Уорд! Похоже, сейчас он мог думать только о своей газете.
– Сожалею, что не отдала эту историю в «Ньюс», – в своем собственном голосе она услышала ответную горечь. – Возможно, когда я напишу заявление об отставке, я извещу «Ньюс» первой.
Но ирония ее слов ускользнула от Дэвида.
– Каждая собака в Лондоне знает, что «Уорлд» катит на нас бочку. Логан взял специальным советником Мика Нормана, ожидая вот-вот решительной атаки, а ты на тарелочке подаешь им душещипательную историю о твоих тайных печалях.
– Может быть, о ваших делах и знает каждая собака в Лондоне, но только не я. Потому что ты ничего не рассказал мне, Дэвид. Я твоя жена, и я узнаю последней. Может быть, если бы ты рассказал мне раньше, всего этого не случилось бы! – Она понимала жестокость своих слов, но почувствовала внезапную, ослепляющую ярость. – Но ты так занят своими идиотскими тиражами, что не заметил бы, если бы у меня действительно случился кризис середины жизни!
Дэвид снял ноги со стола и подошел к ней.
– Прости. Я самодовольное дерьмо.
– Во всяком случае, это никакой не кризис середины жизни. Просто я скучаю по детям, вот и все.
Словно по чьей-то подсказке Джейми ворвался в кухню, чтобы застать своих родителей в объятиях друг друга.
– Мама, мама, иди посмотри на надувной бассейн!
– Джейми, милый, я говорю с папой. Я освобожусь через минутку.
Бедный Джейми, теперь ему всегда приходится делить с кем-нибудь ее внимание. Она нежно погладила его по голове.
Глядя на то, как она гладит волосы Джейми, Дэвид внезапно почувствовал угрызения совести. Они так хорошо смотрелись вместе. Джейми был так похож на мать темными волосами, яркими голубыми глазами, длинными руками и ногами. Сейчас весь открыт, а через секунду робко замыкается в себе. Вот Дейзи пошла в него. Светловолосая маленькая воображала Дейзи знает, чего ей надо, и добивается этого. Дэвид не был уверен, что понимает Лиз. Казалось, она все время меняет свое мнение о том, чего она хочет.
– Прости, дорогая, но я должен бежать, – он обнял их обоих, жалея, что сердился на нее, любя ее, озадаченный ею. – Нам лучше поговорить об этом позже.
– Да, – согласилась она, целуя его, но с болью осознавая, что он ничего не понял, ничегошеньки. И когда им удастся поговорить? Когда они смогут теперь выбрать время, чтобы поговорить хоть о чем-нибудь? Один или другой из них всегда допоздна на работе или завален по горло бесконечными совещаниями, деловыми встречами и неотложными вопросами, ждущими решения.
Она взяла Джейми за руку и вышла в сад. Только девять утра, а уже жарко, небо безоблачное и голубое. Англию снова не узнать. Тепличный эффект. Всемирное потепление. Полярные льды, наверное, тают и насылают ураганы на Карибское море, но в Холланд-парке просто чудесно.
Сьюзи наполнила надувной бассейн и поместила его в тени под яблоней. Дейзи стояла рядом в одной панамке. Она задрала свою крохотную ножку, пытаясь без посторонней помощи забраться в бассейн. Лиз рассмеялась, одним движением подняла девочку и расцеловала ее маленькие голые плечики сверху и сзади, где они нежнее всего. Она поймала себя на мысли, что последнее время постоянно целует Дейзи. Девочке недолго осталось быть крошкой. Эти маленькие припухлости с ямочками на ее запястьях скоро исчезнут. Рывок роста сейчас в любой день может вдруг превратить ее из пухленькой малышни в стройного подвижного ребенка.
Лиз не любила кормление грудью: она знала, что некоторым это нравится, но для нее оно всегда было трудным, и она ненавидела постоянную неуверенность в том, что ребенок получил положенное ему, и не проходящее беспокойство, что у нее не хватит молока. Но раз это было хорошо для малыша, она прогоняла молоко через свои набухшие груди и потрескавшиеся соски – даже спешила с работы домой к шестичасовому кормлению с истекающими молоком грудями под костюмом от Остина Рида.
Она мечтала о дне, когда этому мучительному и хлопотливому занятию придет конец. И когда этот день действительно наступал, когда она отнимала детей от груди и переходила к бутылочкам с аккуратно отмеренными делениями, так что всегда было точно известно, сколько они получили, Лиз вдруг ощущала настолько мощный приступ сожаления, что плакала. Связь прерывалась. Дейзи начала расти. Скоро ей понадобятся первая стрижка и первые туфельки. Она больше никогда не будет младенцем.
