Сюзанна Форстер - Муж, любовник, незнакомец
Глава 5
Джей вскочил в седло и резким движением ноги завел мотор. «Харлей» мгновенно ожил, яростно заурчав. Софи осторожно уселась на еще не остывшее сиденье позади Джея и ощутила, как в кожаной глубине седла клокочет и вибрирует сердце двигателя. Поставив ноги на хромированные подножки и откинувшись на спинку, она успела подумать о том, сколь иронично звучала песенка «Нежная, словно мыльная пена для дамской кожи» в этом сборище байкеров.
— Держись за меня, — предупредил Джей и газанул.
«Да уж, придется, нравится мне это или нет», — отметила про себя Софи, глядя на задние карманы его плотно обтягивающих джинсов и удивляясь, как это он умудряется засовывать туда руки. Она все еще размышляла над этим интригующим вопросом, когда мотоцикл взревел и рванулся вперед.
— Ты готова? — крикнул Джей, быстро оглянувшись через плечо.
Она приложила руку к козырьку своей бейсболки. Готова ко всему.
Его мимолетная улыбка подтвердила, что ответ был правильным.
Гравий брызнул из-под колес — Джей вывел мотоцикл со стоянки и направил в сторону шоссе. Сила, бушевавшая в моторе, передавалась и Софи, заряжая ее энергией.
— Держись! — крикнул Джей.
— Держусь! — держалась она за свою бейсболку.
Весь мир вдруг накренился и умопомрачительно завертелся. Растущие вдоль шоссе деревья наклонялись под какими-то немыслимыми углами, а земля накатывала волнами асфальтового океана. Софи тихо вскрикнула и вцепилась пальцами в ремень Джея, когда он, совершив головокружительный разворот, направил мотоцикл назад, к таверне.
— Мы что-нибудь забыли? — прокричала Софи.
Ответом был лишь кивок. Но когда они доехали до «Крутого Дэна», Джей не стал парковать машину на стоянке. Вместо этого он обогнул дом и поехал вдоль задней аллеи. Ее узкий коридор многократно усиливал оглушительный рев двигателя, который метался в замкнутом пространстве, словно раскаты грома в ущелье, Софи испугалась, что от этого рева старый дом рухнет до основания.
Наконец мотоцикл вздрогнул и замолк.
— Что мы здесь делаем? — спросила Софи.
— Я хотел посмотреть, сохранилась ли она. — Он указал на табличку, которую они испортили в своей дикой, беспокойной юности.
Собственно, сделала это Софи с помощью пилочки для ногтей, что удивило Джея не меньше, чем ее самое. Она сказала ему тогда, что он сам виноват — это его неподобающее поведение толкнуло ее на столь отчаянный поступок. Но он лишь проворчал что-то себе под нос и поцелуем закрыл ей рот.
Изначально на табличке значилось: «СЛОНЯТЬСЯ ЗАПРЕЩЕНО». Но, желая сдержать эротический порыв Джея, Софи в сердцах стерла несколько букв и вместо них нацарапала: «ВЛЮБЛ».
— Влюбляться запрещено, — безапелляционно заявила она, добавив, что, будучи послушной девочкой, она никогда не нарушает правил.
Тогда Джей стер первые буквы второго слова и нацарапал вместо них: «РАЗРЕШ».
— Посмотрим, не нарушишь ли ты этого правила.
В тот вечер она сама поцеловала его, просунув кончик языка между его губ, а ему позволила намного больше. Она отчетливо вспомнила, как его рука скользнула ей в трусики и обхватила горячий бугорок, покрытый золотисто-рыжими волосками. Он мял его до тех пор, пока она не взмолилась о пощаде, а потом попытался проникнуть глубже, отчего она томно вскрикнула, и с тех пор он всегда старался вновь и вновь вызвать у нее этот всхлип, который пьянил его. Для него он всегда был зовом юной женщины, в которой пробуждается чувственность — нетерпеливый, гортанный, возбужденный и в то же время нежный звук, словно вздох ребенка. Было что-то неистовое в том, что в тот же вечер он пошел еще дальше, но Софи была не в силах остановить это... остановить его.
— Ты вынудил меня, — вспомнила она теперь, словно это могло объяснить ее тогдашнее поведение.
Джей перекинул ногу через руль, обошел мотоцикл и остановился рядом с ней.
— Но ты приняла мой вызов, — сказал он, бросив на нее быстрый взгляд, и в его голосе послышался отзвук их былой страсти.
— Порча общественного имущества является преступным деянием.
Он прижимался бедром к ее колену и, казалось, размышлял, что предпринять дальше. Мгновение спустя он уже поглаживал внутренний шов на ее джинсах указательным пальцем.
Точно как Джей, подумала Софи. Какое бы из своих «любимых местечек», как он их называл, ни «навещал» Джей, он целиком сосредоточивался на «данной территории» — будь то ее запястье, ключица, нежный овал щеки или надбровная дуга.
Софи такие прикосновения страшно возбуждали, тем более что он никогда не спешил и не превращал их в прелюдию к близости. Дело было не в этом. Единственное, чего он хотел в такие моменты, — это просто касаться ее. Казалось, он получает от этого полное удовлетворение, что было весьма неожиданно для мужчины, тем более такого сексуального.
— Не поцеловать тебя было бы актом преступления, — ответил он.
— Ты погубил юную девушку, — пробормотала она, припоминая темноту аллеи и то, как сияли в лунном свете его волосы и какой огонь плясал в его глазах.
— Кто... я?
— Именно ты, Джей Бэбкок.
— А мне казалось, что все обстояло как раз наоборот, это ты совратила меня своими чувственными всхлипами.
Он отнял руку, и Софи сразу почувствовала, словно что-то оборвалось у нее в животе. «Не останавливайся, — внутренне умоляла она, — не убирай руку, не отнимай у меня глоток рая, которым сам напоил меня».
— Ты жалеешь о том, что мы совершили? — спросил он.
Она тряхнула головой, но больше для видимости.
— Думаю, я влюбилась в тебя в тот вечер, — призналась она.
— Значит, я хоть что-то сделал правильно.
Его палец снова начал гипнотический танец, оставляя за собой огненный след, и она подумала: «Как это ему удается воспламенять меня, почти ничего для этого не делая?»
Софи продолжала ждать ответа. Признаться в любви, даже задним числом, означало сделать себя беззащитной перед лицом возможного отказа. Джей замер. Более того, он отвернулся и смотрел в дальний конец аллеи с отсутствующим видом. Это так характерно для Джея Бэбкока, подумала Софи.
— Нужно ехать, — резко сказала она. — Мы перегородили аллею. А что, если понадобится проехать «скорой помощи»?
Он искоса посмотрел на нее, его взгляд словно бы говорил: какие проблемы, девочка? Совершенно очевидно, он не был в восторге от того, что с ним говорили в таком приказном тоне. Ну и прекрасно, то ли еще будет!
— Что, примерная девочка? Та, что никогда не нарушает правил? — Теперь он явно насмехался над ней.
Софи фыркнула с негодованием:
