Рина Зелиева - Купаясь в солнечных лучах. Часть 1.
Купив бутылку дешевого вина, я направилась в сторону парка. В этот поздний час прохожих было мало. Никто не обращал на меня внимания и не смотрел с осуждением. Если я не отключу сознание, то, наверняка, сойду с ума. Начну биться головой об стенку. Или об дерево. Что под руку (голову) подвернется. Блуждая по дорожкам и прикладываясь к сосуду, я честно пыталась подавить это желание.
Устало плюхнувшись на заснеженную скамейку, в конце концов, горько так разрыдалась. С надрывом, выплескивая всю черноту, что накопилась в душе. Через слезы мы очищаемся, смывая всю грязь, боль, негатив. К сожалению, этот защитный механизм доступен только нам - женщинам. Мужчинам реветь стыдно. Может, поэтому они все такие? Как колесо обозрения: смотришь на него - хочется покататься, а покатаешься - блевать тянет.
Маленькая высохшая старушка в голубом платочке и простеньком чистом синем пальтишке остановилась рядом. И посмотрела на меня так добро, проникновенно. Так, наверно, смотрят ангелы с небес, жалея нас, обреченных жить здесь на Земле, балансируя между добром и злом, выбирать свой собственный путь, который неизвестно куда еще нас заведет.
- Не плачь, доченька. Бог дает нам испытаний ровно столько, сколько мы в состоянии вынести. Счастье надо заслужить, голуба.
Пока я пыталась сморгнуть пелену слез, старушка исчезла: как будто и не было ее. Померещилось что ли? Ну вот, допилась. Уже глюки начинаются. Так это я далеко уеду. Пора завязывать жалеть себя и начинать думать, как выбраться из очередного дерьма, в которое я попала.
Так прошел день, другой, третий. А никакие умные мысли не посещали мою бедную больную головушку. Точнее, их не было вообще. Я лежала сутками в состоянии прострации, поднимаясь с кровати лишь за тем, чтобы накормить Никитку.
Татьяна повздыхала, попробовала выдернуть меня из угнетающего настроения подавленности и уныния, в котором я пребывала, а потом махнула рукой, решив, что мне нужно все-таки время, чтобы зализать раны. Кому, как не ей об этом знать? С ней эта дрянь-судьба обошлась куда более жестоко.
Я никак понять не могу, почему это чудовищное состояние называют просто разбитым сердцем. Мне, например, кажется, что и все до единой кости сломаны. Душа вывернута наизнанку, чувства растоптаны. Осталась одна телесная оболочка. Но и она стремится найти свой конец. Как единственный вариант избавления от мучений.
Глава 9.
Ризван.
Ну, где же крылья?
Крылья Ангелу к лицу.
Не говори, что их ты потерял случайно.
"Покрылись пылью,
Их не видно за версту", -
Не говори ты так, не ври ты мне отчаянно.
Песня. Алевтина Егорова.
Сердобольная Татьяна, узнав о моей проблеме, позвала меня жить к себе в крохотную однокомнатную квартиру, в которой ютилась с больной дочерью и матерью-старушкой. Мне было жутко неудобно стеснять их, но не на улице же ночевать с маленьким сынишкой.
Я надеялась в скором времени все же подыскать подходящую работу и снять для нас какой-нибудь угол. Не всемогущий же Арсен. И не может он постоянно меня отслеживать. Что, у него других забот нет? Побесится и отстанет.
Время шло, но к лучшему ничего не менялось. Таня также была в поиске, ведь по моей вине она тоже осталась без работы. Впрочем, успехов в этом нелегком деле и она не добилась.
А тут еще по закону подлости Никитка опять заболел, а потом и я вслед за ним. Покупая лекарства, я с ужасом наблюдала, как деньги таяли на глазах. И четко осознавала, что в скором времени их не останется даже на кусок хлеба. Что мы будем тогда делать: три женщины и двое детей? Откуда ждать помощи? Пенсии Татьяниной мамы, однозначно, на всех не хватит. Ее и так не хватало даже на каждодневные дорогостоящие препараты для лечения Таниной дочурки. А прерывать лечение было нельзя. Все вернется в исходное положение.
Да и претило мне пользоваться состраданием тех, кому оно само так необходимо. Я почти ничего не ела, но сын... Ему же не объяснишь. Он жадно смотрел на шоколадки в магазинах, в которые мы заходили купить только самое нужное... Но все понимал. Старался не пачкать одежду, и только тихо плакал в углу над сломанной во дворе другими детьми игрушкой, потому как я ему объяснила, что их нужно беречь. Денег на новые нет. Поэтому, когда Никитка останавливался возле витрин с игрушками, то сам уже виновато переводил с них взгляд на меня и грустно вздыхал: как бы говоря "знаю". А у меня сердце кровью от всего этого истекало.
Оставалось надеяться, что, как в сказке, откуда ни возьмись появиться наидобрейшая крестная фея, взмахнет своей волшебной палочкой, и одиноко залежавшаяся на подоконнике последняя недоеденная тыква превратится в шикарную карету, увезет нас в прекрасное будущее, где нет ни слез, ни обид, ни человеческой гнили и злобности.
Но мы, к сожалению, жили не в сказке, и фея не прилетела. Я пересчитала последние копейки в кошельке: надо было пойти купить крупы и молока, чтобы накормить кашей детей. На сахар не хватало. Ладно, там варенье вроде бы в банке оставалось...
Проглотив вставший в горле ком и судорожно вздохнув, я направилась к двери: завтра еду будет покупать не на что.
На крыльце нос к носу столкнулась с Ризваном, который как-то так радостно улыбнувшись просто сказал:
- Привет, - словно, мы только вчера расстались, а не два месяца тому назад, когда люди из службы охраны по приказу Арсена выдворяли меня из квартиры.
Нет, Риза тогда с ними не было. Кажется, он был в командировке. Значит, мы не виделись еще дольше. Я, опешив, застыла и удивленно уставилась на него.
- Хорошо же ты спряталась, - попенял он мне.
- Я не пряталась, - растерянно и тихо ответила ему.
- Я два месяца тебя искал.
- Зачем?
Ризван вздохнул и прихватил меня за локоток, увлекая за собой.
- Пойдем в машину, поговорим.
- Мне в магазин надо, - уперлась ногами в землю, как упрямый мул.
Сил у мужчины, конечно же, было больше. Поэтому, не обращая внимания на мои жалкие попытки сопротивления, он продолжил тащить меня к своему автомобилю.
- Потом я тебя отвезу, - уговаривал при этом по пути.
