Наташа Колесникова - Молочные реки
Правда, в предвыборное время ситуация менялась. Возникали группы влиятельных людей, которые боролись с группами других влиятельных жителей Плавнинска. И это давало некую видимость свободы местным журналистам. Но лишь на пару-тройку месяцев, и только видимость.
На заводе и вовсе не знали о том, что хозяйка уехала в отпуск, да еще и одна. Валентина помалкивала, а Сермягин и вовсе не был поставлен в известность, куда и зачем уезжает генеральный директор. Велено было оставаться на хозяйстве, он и оставался. Что касается прочих сотрудников, они уважали хозяйку, особенно когда получали зарплату, а работает она или отдыхает — не их ума дело. Пусть хоть вообще круглый год отдыхает, главное — завод бы работал, да зарплату выдавали вовремя.
Естественно, что и сыщик Пустельга не афишировал свою деятельность.
Тихо и скучно было в Плавнинске, поэтому Валентин Пономарев был немало удивлен, когда увидел, что Елена Сергиенко вместо завода едет на вокзал, да не сама сидит за рулем, как всегда бывало, а с водителем. Он уже два дня следил за Еленой, преисполненный решимости отыскать какой-то компромат на нее. Следил — это слишком сильно сказано, в Плавнинске следить за важными людьми было слишком дорогим удовольствием. Если разгневаешь сильного мира этого, будешь уволен. А если уволят, куда потом идти? Конкурирующей телестудии в Плавнинске так и не появилось. Была одна, которая соблюдала нейтралитет и обычаи местной элиты. Но предвыборный год вносил коррективы в эти правила. Кое-что в них менялось, потому-то и решился Пономарев отомстить Елене, что выборы скоро. В обычный год он бы не осмелился.
Пономарев просто провожал Елену Сергиенко от дома до завода, от завода домой. И все. О том, что вчера ночью муж Елены уехал в городскую квартиру, он не знал. А вот передачу какой-то кассеты хозяйке молокозавода вчера утром видел. Целый день прождал, надеясь, что Елена куда-то помчится, встретится с криминальными авторитетами или продажными чиновниками, а она до конца рабочего дня не покидала территорию завода. Муж ее, правда, раньше уехал домой, проследил за ним и выяснил — помчался на рынок покупать продукты. Может, гости интересные будут? Ну хоть что-то она должна совершить не совсем приличное?! Вечер провел неподалеку от ее дома на улице Мовсесяна, никто, кроме нее самой, туда не приехал. Прямо сплошное расстройство, а утром — устный выговор от босса. Еле убедил его позволить и сегодняшний день провести в свободном поиске сенсации, которая вот-вот должна случиться.
И что-то похожее намечалось. Елена с двумя большими сумками погрузилась в белую «Волгу» и поехала на вокзал. Возникает вопрос: а где же муж?
На вокзале она вышла из машины, пошла на перрон, водитель нес за ней две сумки. Пономарев надел темные очки, осторожно последовал за ними, стараясь не пропустить момент, когда к Сергиенко присоединится муж. А его все не было и не было. Елена села в вагон «СВ» скорого поезда «Москва — Адлер» и уехала, а муж так и не появился на горизонте.
Пономарев долго сидел в своей «девятке», размышляя, что бы это могло значить. Потом достал мобильник, позвонил домой Елене, надеясь, что муж возьмет трубку. Не взял, ну что ж, наверное, уехал на работу после того, как он отправился вслед за женой. А что, если… Пономарев набрал номер мобильника своей бывшей, или почти бывшей, жены.
— Том, привет, пожалуйста, не бросай трубку.
— Что тебе нужно, придурок? — грубо спросила Тамара.
Он пропустил оскорбление мимо ушей.
— Елена Сергиенко только что укатила на юг, я так думаю — в Сочи. И одна, без мужа.
— Ты уверен в этом? — Голос Тамары заметно потеплел. — Откуда знаешь?
— Я тебе звоню с вокзала. Она только что села в поезд «Москва — Адлер», водитель привез ее, сумки притащил… Одна, мужа я поблизости не заметил.
— Какая прелесть! — воскликнула Тамара. — Хоть раз от тебя услышала приятные слова.
Пономарев недовольно поморщился:
— А все, что я раньше тебе говорил, неприятно было, да?
— Неприятно стало, — поправила его Тамара. — Но теперь это уже не важно.
— Ты знаешь, почему она уехала одна в Сочи? Не раз же говорила, что отдыхает только вместе с мужем.
— И теперь так. Найдет себе другого мужа и будет с ним отдыхать, — засмеялась Тамара.
— Ты думаешь?
— Я не думаю, а знаю. Можешь подкатиться к ней, я была бы рада, если б у тебя получилось, придурок!
Короткие гудки возвестили о конце связи. Пономарев знал о том, что его жена была близко знакома с Андреем Сергиенко, всегда отзывалась о нем с большим пиететом, может быть, поэтому он стал ей изменять. Чувствовал, случится какое-то замыкание в башке Андрея Сергиенко, поманит он Тамару пальчиком, и та побежит, бросив все. Можно ли безмятежно жить с такой женщиной, детей заводить? То-то и оно.
А теперь, значит, решила прибрать к рукам Сергиенко, наверное, с помощью того же Пустельги. Мелькнула мысль: а что, если поговорить с этим чертовым сыщиком? Намекнуть, что зря он связался с главной молочницей Плавнинска: если она поймет, откуда ветер дует, ему не поздоровится. А взамен попросить информацию на нее, наверняка что-то интересное знает. Но только мелькнула, ибо тотчас же понял — нельзя совать голову в тот гадючник. Потом запросто оторвут и скажут: «Шо так и було», — как говаривал незабвенный Попандопуло из Одессы.
Нет, нужно мчаться в редакцию, убеждать босса, что назревает сенсация, и просить командировку в Сочи на недельку… Смешно — в разгар лета просить командировку в Сочи! Какой же босс на это согласится? Что бы такое придумать? В крайнем случае возьмет неделю, хотя бы дня три за свой счет, или… Да вот и решение! Скажет боссу, что едет в Тихорецк, куда отправилась одна из влиятельных дам города для переговоров с тайным любовником по поводу предвыборной кампании мужа. В Тихорецк-то командировку босс не зажмет. Он должен снять сенсационный материал о похождениях замужней богатейки на курорте. В год выборов такие кадры, пусть даже сделанные любительской камерой, дорого будут стоить. Да только деньги тут не главное.
Пономарев верно рассудил, что соваться в контору Пустельги ему не следует, сыщик в тот день находился в дурном расположении духа и мог сильно обидеться, если бы журналист отважился его шантажировать.
Виталий Максимович, хоть и согласился работать втемную, не зная, против кого, но не собирался долго оставаться в неведении. Не в его правилах было наживать себе неизвестного врага, а в том, что женщина, для которой он соорудил компромат, станет его врагом, сомневаться не следовало. И в том, что она принадлежит к элите Плавнинска, тоже. Хотя бы потому, что Тамара Бондарчук простых людей в свой дом не приглашала.
