Джеймс Стерлинг - Игра длиною в жизнь

— Я говорю это потому, что я тебя знаю, брат, — настаивал он.

— А я говорю «нет», потому что видел, сколько парней подсели на это дерьмо. И я отказываюсь пополнять их ряды.

Дин вздохнул, явно больше уверенный в своих силах, чем я.

— Вот. — Из заднего кармана он достал конверт и опустил его мне на колени.

— Это что еще за фигня?

— Письмо от бабушки.

— Ты читал его? — спросил я с обвинительными нотками в голосе.

Дин нахмурился и рыкнул.

— Разве похоже, что я его читал?

Я покрутил конверт в руках и вскрыл печать.

«Дорогой Джек,

Иногда жизнь складывается не так, как мы того хотим. Ты как никто другой выучил этот урок. Сначала с твоими родителями, потом с Кэсси и той ужасной девушкой и сейчас с бейсболом.

Нам с дедушкой очень жаль, что так получилось с твоей рукой. И мы знаем, как, должно быть, тебе сейчас больно от этого. Но, Джек, я наслышана о твоем поведении и об отношении к твоей жене, и я не могу с этим мириться. Я не воспитывала тебя быть подлым, грубым и неуважительным с единственным человеком, который любит тебя в твоем самом худшем проявлении.

Я знаю, ты думаешь, что вся твоя жизнь СВЯЗАНА с бейсболом, но реальность такова, что жизнь это гораздо больше, чем выбранная нами профессия. Да, бейсбол занимает большую часть в твоей жизни, но всё же это только часть. И не важно, как бы ты не уверял себя, но ты не бейсбол, и бейсбол это не ты. Спорт не будет присутствовать в твоей жизни вечно. Ничто не длится вечно, дорогой. Ничто, кроме любви, конечно.

В конце концов, твоя рука исцелится, но если ты разрушишь отношения со своей женой, боюсь, твое сердце не сможет оправиться от этого. Вспомни, что ты чувствовал, когда потерял Кэсси. И я не позволю этому повториться.

Не забывай, кто ты есть. Ты Джек Картер, юноша с непоколебимым духом и решимостью. Юноша, который не принимает ответ «нет», когда он действительно чего-то хочет. Ты был таким с тех пор, как тебе исполнилось пять лет. И я знаю, ты не изменился. Так что прекрати жалеть себя и расставь приоритеты правильно.

Ты знаешь, как я отношусь к перелетам, поэтому НЕ ЗАСТАВЛЯЙ МЕНЯ САДИТЬСЯ В САМОЛЕТ И ЛЕТЕТЬ К ВАМ! Я так и сделаю, если ты не оставишь мне выбора, но я не буду слишком счастлива при этом. Тебе же лучше, чтобы в следующий раз, когда я буду разговаривать с твоей женой, она не плакала в трубку телефона.

Я люблю тебя,

Бабушка (и дедушка)»

— Черт? — выдохнул я и провел рукой по волосам. — Бабушка слышала, как Кэсси плачет?

— Что? — спросил Дин. Я протянул ему письмо, чтобы он смог сам прочитать его, и сделал долгий глубокий вдох. Они были правы. Все были правы. Я вел себя как настоящий кретин по отношению к единственному человеку, который меньше всего этого заслуживал.

Кэсси.

Черт.

Мой прекрасный Котенок. Мое сердце. Моя душа. Единственная в этом мире, кого я любил больше, чем бейсбол. Как я мог забыть об этом? Но я определенно вел себя с ней по-хамски. Я должен попросить у неё прощение миллион раз и дать ей тысячи объяснений своего поведения. И надеюсь, что этого окажется достаточно.

Всё, что я делал, с тех пор как встретил эту девочку, это приносил ей только горе. В наших отношениях было недостаточно хороших моментов, чтобы ставить их в сравнении с плохими. Мне следовало перестать вести себя как мудак и начать мыслить ясно.

— Напомни мне, чтобы я никогда не огорчал бабушку, хорошо? Я не смогу справиться с подобным письмом, — глаза Дина расширились, когда он протянул письмо мне. Я схватил его, аккуратно сложил и убрал в карман джинсов.

— Нам следует убираться отсюда. Я должен пойти домой. — Я поднялся с камня и стал спускаться вниз, стараясь не упасть на задницу и не сломать вторую руку.

Я думал, что Дин будет расстроен, но он сидел на валуне и смотрел на меня с самодовольной ухмылкой на лице.

— Спасибо, Господи! — выкрикнул он в небо.

— Ты стал настолько религиозным?

— Если это работает, то да, я стал религиозным. — Он спрыгнул вниз и хлопнул меня по спине. — Давай отведу тебя домой к твоей жене.

Я поймал такси в ту же секунду, как только моя нога ступила на оживленную улицу за пределами парка. Мы залезли на заднее сиденье машины, и я сказал таксисту наш адрес.

— Значит, ты хочешь поговорить? — Дин посмотрел на меня, и сочувствие в его глазах заставило меня съежиться.

— Хочу, — кивнул я. — Но не с тобой.

— Ну, спасибо.

Я рассмеялся.

— Я не это имел в виду. Я просто сначала хочу поговорить со своей женой.

Дин кивнул, соглашаясь.

— Определенно. Но потом я тоже хочу услышать твою версию этой истории, хорошо?

— Хорошо. Спасибо, что приехал сюда. — Я, шутя, стукнул брата в бедро, желая показать ему, что его присутствие здесь делает меня счастливым.

— Я твой брат. И я сделаю все для тебя, — сказал он, и я знал, что так оно и было.

— Взаимно. — Конечно, я не должен был говорить это, но я хотел сказать.

Я скучал по Дину сильнее, чем предполагал. Очень легко забыть, как сильно ты скучаешь по кому-то, если не видишь этого человека каждый день. Я не относился к такому типу людей, которые живут по принципу: «С глаз долой — из сердца вон». Если речь шла о Котенке, тогда все ставки были не в счет. Потому что в отношении Кэсси работала поговорка «От разлуки любовь горячей». Ну, или вы можете просто назвать меня неженкой.

Я вломился в дверь нашей квартиры, про себя молясь, чтобы Кэсси была дома. Дин шел за мной по пятам. Когда я нашел свою девочку на кухне вместе с Мелиссой, взгляд её зелёных глаз тут же устремился на меня, после чего она отвернулась. Боль в глазах моего Котенка была очевидной, и всё из-за меня.

Черт.

Она ненавидела меня. Я тоже ненавидел сам себя. Как много раз я повторял это в последнее время?

Проигнорировав Мелиссу, я поспешил к Кэсси, схватил её своей здоровой рукой, потащил в нашу спальню и захлопнул за нами дверь. Не сказав ни слова, я подошёл к кровати и сел, притягивая её на место рядом со мной.

— Джек, что ты…

— Тс-с. Пожалуйста. Просто дай мне минуту, — взмолился я. Наклонившись и прижавшись головой к загипсованной руке, я закрыл глаза и молча выругался сам на себя. Кэсси не шевелилась, я тоже, опасаясь, что если потревожу эмоциональную пыль, которая кружила вокруг нас, то только всё испорчу.

Я сидел добрых десять минут, не шевельнув ни мускулом. Когда я, наконец, выпрямился и открыл глаза, слезы побежали по моим щекам.

— О Боже, Кэсси. Прости. Прости меня. Пожалуйста, пожалуйста, не оставляй меня.