Ирина Лобановская - Неземная девочка
Валерка загадал «кенгуру». Но сестра как-то узнала об этом, шепнула Борису, и они решили приколоться: говорить все, что угодно, кроме «кенгуру». Потешить самолюбие Крупченки.
Валерка изобразил качание на руках кенгуриного «ребенка», затем убрал его в «карман» на животе, а потом, поджав руки, резво запрыгал по комнате.
— Малыш! — крикнула Зина.
— Нет, наверное, что-то туристическое! — деловито возразил Борис.
Валерка посмеялся — дурачки! — и показал все заново.
— Папа играет с ребенком!
— Или гуляет!
Валерка начал удивляться:
— Да вы чего? Совсем не то… Я вроде понятно показываю! — И снова продемонстрировал то же самое, и опять попрыгал.
— Ну точно, папа играет с сыном или дочкой!
— А-а-а! Ты вездеход показал!
С Валеркой случилась смеховая истерика. Аж глаза закатил. Вскочил и давай опять неистово и сосредоточенно прыгать по комнате, поджав руки в виде кенгуриных лапок.
— А-а, это прогулка! — обрадованно завопила Зина.
— Да что с вами такое, бестолковые?!
Он схватил сестру и дополнил ею показ. Посадил ее на корточки и попрыгал с ней вдвоем, будто — вот оно! — дитя из кармана и тоже прыгает.
— Ха! Морской конек! — заявил Борис. — Или… или похищение детей.
У Крупченки уже глаза перекосились от смеха. Он то хохотал, то кричал.
— Ну, еще показываю! Последний выход!
И в пятый раз заскакал по паркету. Зина и Борис, весело переглянувшись, грянули хором:
— Кен-гу-ру!
— Мы знали, только тебя разыгрывали! — добавила Зина.
Валерка облегченно выдохнул:
— А я подозревал… Потому что, думаю, не можете вы оба быть такими тупыми! Или пьяными. — И тотчас затеял новую игру. Он оказался просто неистощим на выдумки и развлечения.
Борис по жребию вышел из комнаты. А когда вошел — ух ты! На диване возлежит Зинаида, а над ней, протянув к ней руки, стоит, припав на колено, Валерий. И оба хохочут.
— Ишь ты подишь ты… Вы изобразили статую любви! — хмыкнул Борис. — Но тут кое-что не мешало бы изменить… На руки надо! Валерий! Бери ее на руки!
Один Крупченко поднял вторую Крупченку… А ведь не случайно Борис все это предложил. Он замыслил проверить братца на могущество: не сдрейфит ли он, поднимет ли такую? Дама-Круп — ченко — ничего себе пышка, кило на восемьдесят самое малое!
Валерка поднял. И застыл с сестрой на руках.
— А теперь, по правилам игры… — И он передал Зинаиду на руки Борису, раз уж тот придумал такой вариант.
А что? Борька был бессознательно готов к этому. И охотно бережно взял у него из рук старшую Крупченку. Ух и тяжела… Аж спина начала трещать. Но ничего — удержал…
Валерка щелкнул их фотиком.
— А я потом твоему бывшему мужу, Зинаида, фотографии покажу, — стал куражиться Валерка. — Чем ты тут занимаешься — у каких-то незнакомых мужиков на руках катаешься!.. Борь, что ты ее носишь?! Да швырни ты ее! В окошко выкинь!
Борис словно призадумался и медленно двинулся со своей тяжелой ношей к окну.
— В окошко!
— Ой, не надо-о-о! — состроив испуганный вид, закричала Зиночка.
На пороге возникла Лялька в ночной рубашке до пят.
— Спокойной ночи! — серьезно сказала она, не обратив никакого внимания на шум и на мать на руках у гостя.
Повернулась и вышла. Борис смущенно осторожно поставил Зиночку на ноги.
— Она всегда сама ложится, — виновато сказала Зина. — Но без спокойной ночи не может.
Вечер у Крупченков подходил к концу. Очень весело… Борис съел кучу закусок и выпил бутылку хорошего крымского вина. Все нормально, он не пьян, лишь в состоянии психоделического кайфа.
На прощание Борька поцеловал Зиночке руку. Увидев это, Валерка нарочито истово и громко причмокнул дважды губами, добродушно его поддразнивая. Мол, ах ты, какие нежности! Борис демонстративно поцеловал другую руку. После этого Валерка нарочито несколько раз четко поаплодировал. Мол, как шикарен этот высокопарный жест! И отправился вместе с Борисом на троллейбусную остановку.
Красивый психоделический вечер… Никто не шатается, все в полном порядке, только — в психоделическом состоянии.
Глава 7
Как подумала в первый день на школьном дворе Нина, так и получилось. Стала Надежда Сергеевна ее любимой, ненаглядной учительницей. У Нины редко мысли расходились с делом.
Хотя в младших классах все поголовно были влюблены в Надежду Сергеевну: и Борька, и Филипп, и Леня, и Марьяшка, и Маргаритка Комарова, которую Борька быстро прозвал Комарихой. Но когда начальная школа подошла к концу, Нина заволновалась и бросилась к матери:
— Мама, что же мне делать? В пятом классе у нас будут другие учителя! А Надежда Сергеевна опять возьмет первачков! Но я без нее не останусь…
Тамара Дмитриевна улыбнулась:
— Снова пойдешь в первый класс? Уже не получится. А Надежда Сергеевна окончила вечернее отделение филфака и теперь будет с вами и дальше. Станет вести у вас русский и литературу.
— Ой, мама!.. — в восторге прошептала Нина.
Чем поражала детское воображение Надежда Сергеевна, Нина тогда не задумывалась. Да и не сумела бы в то время определить. А немного позже поняла — самоотдачей. Настоящей любовью к своей работе и детям. А в школе — что там скрывать! — чаще всего работают холодные, равнодушные к детям люди. И зачем они туда приходят, понять невозможно.
Когда Надежда Сергеевна вела урок, когда она рассказывала — а говорить она тоже умела прекрасно! — класс замирал, внимая каждому ее слову. У нее прекрасно получалось собрать детское внимание, сконцентрировать его, сосредоточить на себе. Педагог по призванию, совсем еще юная женщина с разлетающимися над высоким лбом нежными волосами стояла, вытянувшись столбиком, возле учительского стола, и двадцать пять пар больших, округлившихся от внимания, напряжения и восхищения детских глаз смотрели на нее неотрывно и обожающе.
Дома Нина увлеченно без конца рассказывала Женьке и бабушке про Надежду Сергеевну. Юлия Ивановна улыбалась, вздыхала и вспоминала Ростов и свою милую, незабываемую школьную литераторшу.
— Я пойду учиться только к ней! — наконец закричала сестра и помчалась к тетке. — Мама Тома! Я хочу учиться у Надежды Сергеевны!
— Ты и будешь у нее учиться! — улыбнулась Тамара Дмитриевна.
Женщина практичная и любящая своих детей, она сумела легко подружиться с любимой учительницей дочки, завоевать расположение молодой женщины, которая даже стала делиться с Тамарой Дмитриевной своими проблемами и тайнами.
На нервной почве у нее началась экзема, все лицо обметало красными пятнами и прыщами, и Тамара Дмитриевна узнала, в чем дело: муж Надежды Сергеевны, режиссер-неудачник, стал вовсю погуливать, несмотря на юность и красоту жены. Тамара Дмитриевна вздохнула:
