Соболиная Вершина - Девни Перри
Деревья и луга были покрыты серебристым инеем. Слой облаков скрывал горы вдали, но солнце уже поднималось. Еще пара часов, и оно взойдет, чтобы сжечь холод.
Я смотрел на горы с самого рассвета, прокручивая в голове все, что Вера сказала прошлой ночью.
Я не твоя сестра.
Нет, она не была моей сестрой. Я никогда не воспринимал ее как сестру. Она была… Верой.
— Как все прошло «У Вилли»? — спросила мама.
Ужасно. Абсолютно чертовски ужасно.
Мама не спала, когда мы вернулись домой прошлой ночью, но в спешке, когда мы собирали спящих детей, укладывали их и грузили в автокресла, она не стала расспрашивать о баре. А если бы и спросила, я бы не знал, что сказать.
Поэтому я поцеловал ее в щеку на ночь и направился в гостевую спальню, где в переносной кроватке спала Алли. Поскольку это был ее день рождения, мы планировали переночевать у мамы с папой, чтобы они могли провести с ней время в ее особенный день.
Не то чтобы у меня было настроение праздновать.
Мне надоело ждать, когда ты меня заметишь.
Я замечал Веру. Причём всегда.
Она была милой. Сильной. Иногда ее волосы растрепывались, и она так раздражалась, что загребала их в хвост с таким остервенением, что мне всегда становилось смешно. Она любила помидоры черри. Я их ненавидел, но всегда думал, что будет странно предложить ей еду со своей тарелки, потому что так поступают пары, а мы не были парой.
— Матео?
— Да?
Она подняла брови.
Точно. Ее вопрос.
— «У Вилли» было… «У Вилли». Было вкусно.
Ее глаза сузились, несомненно, учуяв ложь — мама была ищейкой, когда дело касалось нечестности ее детей. Скоро она узнает всю правду. Ни одна душа в «У Вилли» не пропустила момент, когда Вера поцеловала меня.
О блондинке, которая флиртовала со мной, я забыл, когда попытался побежать вслед за Верой, но Вэнс остановил меня убийственным взглядом, прежде чем я успел выйти на улицу. Он был единственным, кто погнался за ней.
Наверное, это было разумно. Я бы все равно не знал, что сказать.
В тот момент вечеринка умерла быстро. Без машины Лайлы у нас был только один назначенный водитель, поэтому мы втиснулись во внедорожник Мемфис. По дороге на ранчо никто не разговаривал. Ни друг с другом. Ни со мной.
Окна в лофте были темными. Вера не вернулась домой вчера вечером. Должно быть, она осталась у Вэнса и Лайлы. Все ли с ней в было в порядке?
У меня запульсировало в висках. Что за чертовщина. Неужели все знали, что она испытывает ко мне чувства? Или мы все были в неведении?
Мама посмотрела мимо меня на амбар.
— Вера хорошо провела время?
— Не очень.
Она плакала. Я довел ее до слез и не мог перестать видеть, как они текут по ее лицу.
— Что-о-о? — голубые глаза мамы расширились от понимания. — Наконец-то это случилось, не так ли?
Значит, не все были в неведении.
— Ты знала?
— Я годами наблюдала, гадая, заметишь ли ты и когда.
— Спасибо за предупреждение, — мой голос прозвучал резче, чем я предполагал.
— Мне жаль. Я никогда не знала, как сказать тебе. Думала, что это пройдет. Или что, может быть, ты тоже ее заметишь.
— Я замечал ее, мама. Но я не думал… Не знал, что она чувствует, — Вера была права. — Я не видел этого.
Мама положила руку мне на плечо.
— А теперь?
Я сделал длинный выдох, и мое дыхание вылетело белым облаком.
— Теперь прекрасно знаю.
Может быть, я пропустил это из-за Алейны. В центре моего внимания была дочь, и, конечно, я ходил на свидания. Но отношения? Я не хотел их. Не сейчас, когда я все еще пытался понять, как быть отцом-одиночкой. И уж точно не тогда, когда я разбирался со всем, что произошло с Мэдисон.
А может, я не уловил чувств Веры, потому что она была… Верой.
Никто никогда не предостерегал меня. Вэнс никогда не говорил мне держаться на расстоянии. Но были нюансы. На свадьбе Вера выглядела такой красивой, а танец с ней был лучшими пятью минутами вечера. Я хотел держать ее в своих объятиях, пока Вэнс не вмешался.
Каждый раз, когда я предлагал Вере сесть на стул рядом со своим во время семейных обедов, он просил ее сесть рядом с ним.
Без предупреждения. По крайней мере, без словесного.
Но я получал сигнал, громкий и четкий.
Знал ли он, что она чувствует?
Черт. Что, черт возьми, мне теперь делать?
Это была не просто девушка, от которой я мог бы уйти, если бы все развалилось. Вера была частью этой семьи. Трудно было вспомнить жизнь до того, как она появилась в нашей жизни.
Она обладала сдержанным чувством юмора и отпускала тихие шутки, которые никто не ценил по достоинству. Она любила добавлять в кофе молоко и сахар. Она ела картофельное пюре в чистом виде.
Она делала лучший латте в «Кофе у Иденов», даже лучше, чем Лайла. Она смотрела в окно на горы, и это выглядело так, будто она хотела быть где угодно, только не в помещении.
У нее был самый милый смех, уступающий только смеху Алейны.
Она сделала бы все для моих родителей.
Она любила мою дочь.
А также также считала себя сломленной.
Он не будет относиться к тебе, как к сломанной, даже если это так.
Она не была сломлена. Ни разу я не думал, что она была кем-то иным, кроме как сильной. Воином.
— Я не знаю, что думать и что делать, — сказал я маме. Меньше всего мне хотелось причинять Вере боль.
— Эта девочка прошла через ад, Матео.
— Я знаю, — пробормотал я.
— У меня такое чувство, что мы знаем только часть того, что произошло.
Я кивнул.
— Я также думаю.
Мама выпрямилась, повернувшись ко мне лицом и подняв подбородок.
— Я люблю ее, как родную. Ей нужна мать, и беру эту роль на себя.
Вера нуждалась в матери потому, что ее отец задушил мать после убийства ее сестер-близнецов. Затем Кормак Галлагер похитил свою старшую дочь и держал ее далеко в глуши четыре года, пока она наконец не вырвалась на свободу.
Я упустил много деталей из этой истории, но после того как она покинула отца, она появилась на пороге дома Вэнса в Айдахо. Девушка, возвращенная к жизни. Все считали, что она умерла вместе
