Темный покровитель - М. Джеймс
Став доном, я получил возможность наконец-то обрести ее. И со временем я бы начал об этом задумываться. Но теперь все эти соображения отпали сами собой. Теперь у меня есть жена. И если я хочу по-настоящему продолжить наследие ее отца и свое, мне нужно будет завести с ней ребенка. Это такой же мой долг, как и ее, и, если я чему-то и был предан прежде всего, так это концепции выполнения своего долга, гарантируя то, что я не подведу тех, кто от меня зависит.
Но что нужно для того, чтобы сделать это…
Я чувствую, как сжимается моя челюсть, когда я вижу отель, а минуты тикают, пока я снова не увижу Джию. Я не должен хотеть ее. Я не должен думать о ней с таким желанием. Я наблюдал за тем, как она растет, как превращается в красивую молодую женщину, и у меня даже не возникло ни одной непристойной мысли. Я был ее крестным отцом, лучшим другом ее отца, ее опекуном.
А теперь мне суждено стать ее мужем, и все, что из этого вытекает.
Если и есть какой-то недостаток в том, чтобы быть мужчиной, мрачно подумал я, когда машина остановилась перед отелем и я вышел, так это то, что для того, чтобы эта ночь удалась, я должен буду почувствовать желание. Я должен хотеть ее, чтобы заключить брак. И я не уверен, что смогу позволить себе почувствовать то, что мне нужно, чтобы пройти через это.
Когда я вхожу, Джии в спальне нет. Ее платье и нижнее белье лежат кучей на полу, а поднос с обслуживанием номеров брошен на тележку. Я рад, что она хотя бы поела, но чувствую тревогу из-за того, что не вижу ее в комнате. А потом я вижу свет под дверью ванной, немного пара, и расслабляюсь.
В конце концов она выйдет, и я не тороплюсь встретиться с ней лицом к лицу. Я наливаю себе бокал коньяка и зову кого-нибудь, чтобы забрали поднос, старательно игнорируя груду шелка и кружев рядом с кроватью. Это напоминание о том, как прекрасно она выглядела сегодня, о том, что было на ней под платьем, и о том, насколько меньше она одета сейчас.
Мой член дергается, несмотря на мой разум, и я делаю бодрящий глоток коньяка. Я не знаю, хочу ли я, чтобы мое возбуждение было трудным, или нет. Чем быстрее я смогу найти в себе желание желать ее, тем быстрее все закончится, но даже это подергивание заставляет узел вины поселиться в моем животе, угрожая расти с каждым мгновением, когда я пытаюсь отвлечься от мыслей об обнаженной женщине в соседней ванной.
Мне кажется, что прошла целая вечность, и все это слишком быстро, когда я слышу щелчок двери. Выходит Джиа, закутанная в один из толстых гостиничных халатов, ее темные волосы распущены по плечам. Ее щеки слегка раскраснелись от тепла ванны, и она останавливается, когда видит меня, сидящего на диване, и выражение ее лица мгновенно становится настороженным.
— Принесли твои вещи. — Я киваю на стеганую дорожную сумку, стоящую рядом со шкафом. — Все, что тебе может понадобиться, должно быть там.
— Включая мужа, за которого мне суждено выйти замуж? — Резко спрашивает Джиа, и я чувствую, как у меня сжимается челюсть.
— Хочешь выпить? — Спрашиваю я, надеясь сменить тему, а она поджимает губы.
— Уладил свои дела? — Спрашивает она вместо этого, каждое слово колючее. — Помогло ли тебе время, проведенное вдали от меня? У тебя была возможность подумать о том, как ты собираешься ублажить свою хорошенькую молодую жену? У меня есть ожидания, ты знаешь.
Голос у нее высокий, дугообразный, полный злости, но я слышу, как она под ним нервничает. Она утверждает, что с нетерпением ждала брачной ночи, но я никогда не слышал о девственной мафиозной невесте, которая не испытывала бы ужаса перед этим актом. Отец позволил ей некоторые вольности с Петром, разрешал им свидания и навещать друг друга дома, но я не могу представить, чтобы она была настолько хорошо осведомлена о том, что должно произойти сегодня вечером. Ни одна порядочная дочь мафии не была бы.
Я делаю медленный вдох, игнорируя ее вопрос, потягивая свой напиток. Джиа на мгновение замирает, явно не зная, что делать, а затем пересекает комнату и направляется к своей сумке. Она уже собирается расстегнуть молнию, когда я останавливаю ее, заставляя себя заговорить.
— Мы можем покончить с этим сейчас или позже, Джиа. В зависимости от того, что ты предпочитаешь.
Она выпрямляется, ее рука тянется к передней части халата.
— Ты мне скажи, — резко произносит она. — В конце концов, это ты заставил меня выйти за тебя замуж.
— Ты ведь понимаешь, что должно произойти сегодня вечером, не так ли? — Я встаю и иду наполнить свой бокал. Мне нужно выпить еще хотя бы один, если я хочу пройти через это. — Я спрашиваю о твоем предпочтении, Джиа. Петр не дал бы тебе столько.
Это было неправильное высказывание, и я понял это еще до того, как оно вырвалось из моих уст. Я никогда не терял контроль над своим языком, но напряжение в комнате заставляло меня быть на взводе не меньше, чем Джию, и мне было трудно сохранять спокойствие.
— Ты ничего не знаешь о Петре. — Плечи Джии напрягаются, и она обхватывает себя руками. — Мы говорили об этом сегодня вечером. Мы…
Я не хочу слышать о том, какие непристойные вещи Петр мог шептать ей на ухо.
— Хочешь выпить, Джиа? — Спрашиваю я, и она закусывает губу, глядя на меня с внезапной неуверенностью, мелькнувшей на ее лице.
— Да, — наконец говорит она, и я слышу, как в ее словах проскальзывает нервозность.
— Вино или ликер? — В баре много последнего, и я жду ее ответа. Она колеблется еще мгновение.
— Вино, — наконец говорит она, выдохнув. — Я не знаю, какой ликер мне мог бы понравится.
— Тогда я закажу бутылку. Хорошую.
Джиа ничего не говорит, пока я заказываю бутылку вина, все еще стоя возле сумки. Похоже, она не
