Агония Хана - Ульяна Соболева
– Хан! Я сказал – Хан! Запомни, ты – не она. Ты шлюха, которую я купил, шлюха, которая переделала свое лицо, чтобы за деньги раздвинуть передо мной ноги, и я буду драть свою шлюху, пока мне не надоест, а захочу – отдам ее на потеху свои псам…
Произнес это и замер, потом злорадно ухмыльнулся.
– Не хочешь меня, значит тебя будут драть другие, а я полюбуюсь!
И схватив за шкирку, рывком поднял с постели и потащил за собой к выходу.
Он тащил меня в комнату охраны, резко распахнул дверь, и они повскакивали с кресел. На столе карты, бокалы с пивом, закуски. Явно не ожидали его визита. Испугались. Я видела, как округлились от страха их глаза.
– Я вам принес подарочек! – сказал хрипло и толкнул к столу, так, что я ударилась о него животом и резко развернулась к нему лицом, не понимая, что именно он делает. Зачем привел меня сюда.
– Можете ее вые**ть все вместе! Дарю!
Гаркнул и пошел прочь быстрым шагом. Слишком стремительно, слишком. Настолько слишком, что я еще ничего не понимаю.
– Тамерлан! НЕЕЕЕТ! – крикнула ему вслед, но он не обернулся, а я осмотрелась на жуткие лица его людей, которые плотоядно и голодно пялились на меня с нескрываемой похотью. Прикрылась руками и судорожно выдохнула. Хотела пойти в сторону двери, но мне преградили дорогу.
– Куда? – шикнул один из них, скорее всего, новенький, я не помнила его лица.
– Ни хрена себе подарочек!
– Я бы не обольщался! – сказал самый высокий с короткой бородкой и опрокинул бокал. – Это его баба! Я валю отсюда! На хер надо!
Он вышел из подсобки и вместе с ним еще двое, остальные четверо остались и переглянулись.
– Так он сам ее притащил и отдал нам. Сказал трахать! Кто я такой, чтобы ослушаться хозяина? Трахать, значит трахать! Да, куколка?
И заржал, направляясь ко мне с плотоядной ухмылочкой.
– Что такое? Надоела ему или разозлила? А может, плохо сосала? А, сучка?
Подошел ко мне и схватил своими лапами за лицо.
– Сейчас мне сосать будешь.
– И нам.
– Пока будет сосать, я отымею ее сзади. Какая округлая задница, сочная! Интересно, он ее и туда тоже или там целка?
Тронул мои ягодицы, и я, вскрикнув попыталась отпрыгнуть в сторону, но меня сдавили грубые руки, удерживая на месте. Слишком много рук. Как будто я в сетях паучьих, и меня сейчас разорвут на части.
– Что такое, хозяйская подстилка? Не слишком хороши для тебя?
Внутри все заледенело от ужаса. Я смотрела на всех четверых по очереди и не верила, что это происходит на самом деле. Не верила, что он отдал меня им.
Дикая паника поднималась изнутри, и я понимала, что осталась наедине с самыми настоящими псами. Голодными, взбешенными и офигевшими от вседозволенности. Тот, что сжимал мое лицо, вдруг схватил меня за волосы, притянул к себе и хотел облизать, но я плюнула ему в глаза, и он тут же отпрянул, а потом со всей силы ударил меня по лицу.
– Сука! Ты теперь наша, поняла? Тебя нам отдали! Не знаю, кто ты – настоящая Ангаахай или подделка, но ты больше не хозяйка в этом доме! Ты наша соска!
– Не будешь дергаться, мы очень нежно вскроем твои дырочки!
– Да, бл*дь, после ствола Хана твой стручок она даже не почувствует!
– Не надооо! Пожалуйста! – взмолилась, чувствуя, как по щекам текут слезы. Божеее, этого не может быть, не может. Он не мог отдать меня им. Не мог так поступить со мной. За чтоо? Идиотка… я еще пыталась его понять и пожалеть. Он чудовище. И отдал меня точно таким же чудовищам.
– Какая она…сочная, красивая. Никогда не имел такую красивую. Я бы ее только себе оставил.
– Обхинявишься! Только себе! Вые**м все вместе, потом, ыыыы, пусть сама выбирает, с кем захочет остаться. Может, ей я понравлюсь.
– Да! Это по-честному! Пусть выбирает! Давай, Роко, ты первый.
– Слышала, козочка? Я первый!
Теперь меня жутко тошнило, и я вся тряслась, как в лихорадке. Громко и надрывно закричала:
– Тамерлаааан! Неееет!
– Заткнись!
Ткнул пальцем мне в лицо.
– Выбесишь нас, и устроим тебе вертолетик! Знаешь, что это такое? Одновременно натянем тебя со всех сторон и еще по члену в руки определим!
Мерзкие лапы начали трогать мое тело, лапать спину, подбираться к груди.
– Покажи нам свои сиськи? Они кажутся большими или на самом деле такие сочные? Я люблю грызть соски. Когда трахаюсь!
Как же это омерзительно, из моих глаз беспрестанно текли слезы, я отталкивала их руками и пятилась к столу, пока не наткнулась на него, и меня вдруг не опрокинули навзничь. Меня к нему буквально пригвоздили со всех сторон. Руки лапали мое тело, задирали платье, раздвигали и фиксировали ноги.
– Тамерлааааан! – закричала изо всех сил, и мне закрыли рот, я укусила ладонь до крови и снова ощутила удар по губам.
– Держите ее! Я сейчас войду! Снимите трусы! Да что ж она так вертится, сучка!
Я уже ничего не понимала, я дергалась всем телом, мычала, подскакивала на столе, вертелась как на углях. Мне казалось, я сошла с ума от ужаса, я в агонии, я больше не человек. Я загнанный зверек, обезумевший от страха. Панический ужас заставил орать, выть, и мне несколько раз удалось вырваться и вцепиться в них ногтями. Когда рот освободился, я снова закричала ЕГО имя, и на меня навалился самый первый с пыхтением и вонью потом, вызывающей позывы к рвоте.
– Тамеееерлааан! Не надоооо! – так громко, как смогла, с рыданием и надрывая голосовые связки.
Все произошло за какие-то мгновения. Я увидела, как лезвие режет горло тому, кто пытался изнасиловать меня, и он заваливается вбок, истекая кровью, а за ним, за его спиной горой стоит Хан. Он оскалился и не похож больше на человека. Он ревет словно зверь. Его лицо залито кровью и потом.
– Мояяяяя! Она мояяя! Убьюююю тварей! Мояяяяя!
Голос безумца, глаза безумца. Он размахивает ножом, и мужчины врассыпную бегут из подсобки. Они орут от ужаса, но он успевает полоснуть одного, а другого пнуть ногой в живот и осыпать градом ударов, когда тот упал на пол и покатился, пополз к двери на четвереньках.
– Ты что, Хан? Ты же сам!
– Ты отдал нам!
– Тупые ублюдкииии! Мояяя!
Орет и трясется весь, как будто сейчас его разорвёт изнутри, глаза навыкате в сетке красных капилляров, кулаки сжаты так, что вены вот-вот лопнут. Как и
