Волчья дикость (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena"

Волчья дикость

Глава 1.1

Это была страшная бойня. Бойня, которая лишила меня многих моих воинов, но и вампиров стало на сотню меньше. Они раздобыли хрусталь, и схватка оказалась смертельной…Смертельной и напрасной, потому что ликаны не поддержали нас и отвернулись. Никто из них не поддержал волков, они перекрыли границы и все пути к отступлению.

Пока я резал и колол своих врагов…зная, что дома меня ждут, вспоминая ее глаза, запах ее волос. Отчаянно желая победить и вернуться.

Бойню остановил Воронов. Он появился из ниоткуда, он словно вырос посреди поля боя, усеянного трупами и раненными вампирами и оборотнями, корчившимися в крови от боли или в агонии, или застывшие навсегда с остекленевшими взглядами, ушедшие в объятия смерти.

— ОСТАНОВИСЬ! Стоп! Вахид! Император!

Воронов поднял меч вверх, ожидая от меня того же жеста и я так же поднял руку, заставляя кровавое пиршество остановиться.

— У меня есть доказательства, что твоих ликанов не убивали вампиры.

Крикнул король и я, смахнул с лица капли крови, дрожащей рукой вогнал меч в землю. Выпрямился во весь рост.

— Какие доказательства?

— Днк! Убийца не вампир! Это демон! И мы оба прекрасно знаем, кто на это способен!

Бойня прекратилась…Мы заключили временное перемирие и каждый уползал на свою сторону, уносил трупы и зализывал раны. Король отдал мне флешку с данными и отчетами его лаборатории. А я проклинал себя за то, что не сделал то же самое, а поверил…вспыхнул и загорелся как спичка, выплеснул свою ярость, погубил своих волков.

Недели подготовки, дни и ночи сражений, убийства, кровавые расправы. Выпотрошенные волки, обезглавленные вампиры, вырезанные целые семьи. И среди этого хаоса я шел к своей цели только благодаря тому, что верил — меня ждут дома. ОНА ждет. Смотрит в окно, плачет, трогает своими розовыми пальчиками стекло и наблюдает за тем, как падают снежинки.

Вернусь и под ее окнами разобью целый сад. Я посажу там розы. Голубые, как ее глаза. Привезу из Китая самые лучшие сорта, и они будут расти и напоминать каждый день о ней. Нет… я высажу цветами ее имя. Оно растянется огромной оранжереей на весь двор, я поставлю фонтаны со статуями, изображающими изгибы ее тела.

Пока врач зашивал и чистил раны на моем лице я думал о том, что всего лишь через несколько часов сожму ее в своих объятиях, почувствую запах кожи и успокоюсь.

Она написала мне сама. Моя мать. Собственной рукой. Горные волки не признавали в таких вопросах блага цивилизации. У нас по-прежнему в почете бумага с вензелями, печать дома Ибрагимовых и гонец, который доставит письмо в любую точку мира. Никаких мейлов, смсок. Только лично. Только с росписью. Только от руки.

«Пишу тебе сын…потому что никому другому не доверю нанести тебе такую боль. Пусть это буду я. Поверь, мое сердце разрывается и разорвется вместе с твоим. ОНА ТЕБЕ ИЗМЕНЯЕТ! Твоя Лана. Твоя смертная любовница носит ребенка от Эрмаса. Я своими глазами видела ее в его постели. Голую. Я, твои сестры, их мужья. Все мы стали свидетелями гнусной низости, разврата, мерзости и предательства. Я не казнила ее только потому, чтобы это сделал ты. Она вместе с любовником похитила камни. Деусталы исчезли.

Только ты можешь наказать свою фаворитку…Прости, что причинила тебе боль, сын. Держись. Мы ждем тебя дома во имя жизни и правосудия!»

Глава 1.2

Я думал о смерти. Алкал ее. Я хотел ощутить смерть своими руками, тронуть ее, приласкать, погладить. Я хотел лизнуть ее языком и спить глотками жадными, как и страсть. Я не мог думать. Ни одной мысли, ни одного желания. Ни одного воспоминания. Все исчезло, и я оледенел. Только сердце продолжало качать кровь только оно наполнялось, разбухало, трескалось от ненависти. Она сочилась сквозь него, она рвала его на части и проливалась сквозь рваные дыры.

А снаружи лед. Мне настолько холодно, что я не могу пошевелиться, не могу произнести ни звука. Отшвырнул врача.

— Останутся шрамы.

— ВОН!

Взревел и тот исчез в один миг. Я хотел мести. Я хотел самой жуткой, самой дикой и беспощадной мести. И смерти. ЕЕ смерти. Я уже убивал ее. Разными способами. Каждый раз мучительней другого. Снимал живьем кожу, потрошил, отрезал конечности и смотрел как она корчится в агонии, слышал, как молит о пощаде. Все о чем я сейчас мечтал — это о ее смерти. Смотреть в ее глаза, наполненные адским страхом и вырывать ее сердце когтями, медленно наживую вытаскивать из ее груди. А потом… я бы сожрал его, наслаждаясь вкусом ее боли и страданий. Моя ненависть была ненасытной. Мое омерзение достигало апогея, а злость рвала своими клыками мою душу и выматывала нервы в лохмотья.

Эрмас! Что, блядь? Какого хрена! Они даже не общались и не виделись? Когда! И … острым ядом воспоминание — ее увозил именно он. Тогда, когда мать отдала приказ и обменяла девчонку на перстни. Вот когда они познакомились… и все это время. Дьявол! Чтоб все мои кости горели в аду…с тех пор они за моей спиной! Истерически смеялся, хохотал. Потому что мать была права. Совершенно права. Кристально права. Она не зря говорила, что смертная не достойна, что это дурацкая блажь, что ей никогда не стать одной из нас. Она не только смертная, она еще и славянка!

Сукааааа! Мерзкая гребаная дрянная сука! Отдавшаяся другому мужику, наставившая мне рога. Сука, которая разрешила кобелю влезть на нее и влить в нее свое семя. Смертная не может понести от чистокровки…но может понести от полукровки Эрмаса. Что он пообещал ей? О … дьявол я сойду с ума! Что он говорил ей, почему, блядь?

Как же я был ослеплен. Как же верил, что она единственная, кто хочет меня … а не императора, единственная, кто любит во мне мужчину, кто преданна именно мне! Не за золото!

Увидеть ее и понять…увидеть и посмотрев в глаза решить какой смертью она умрет. И когда. Я ехал домой и вез с собой смерть. Я вез с собой боль свою и ее боль. Потому что только страдания утолят эту пытку. Потому что мне кажется, что я остался без кожи и у меня болит каждый волосок на моем теле.

Перед глазами картинками и меня от них тошнит, меня выкручивает, и я кажется сейчас выблюю собственные кишки. Как будто мои руки погрузились в разложившийся лопающийся гниющий труп.

Вижу ее рядом с ним, улыбающуюся ему, раздевающуюся для него, с его членом во рту, под ним, на нем, перед ним. Она стонет, она плачет, она умоляет, она кончает для него. И просто ору от боли. Никто не смеет ко мне подойти, потому что боятся. Потому что не видели таким обезумевшим никогда. Моя сущность рвется наружу, мои клыки острее стали, а когти впиваются в ладони. На моем лице клоки шерсти, а глаза горят фосфором. Я не выдерживаю… я одержим своим зверем и болью. Я везу смерть. Возможно для нас обоих.

Глава 2.1

Ни с кем не видеться. Никого не встречать. Только рявкнуть:

— ГДЕ?

Посмотрев в глаза Раису и пойти за ним следом по винтовой лестнице вниз. В подвалы. Туда, где держат самых презренных тварей, посмевших украсть, предать, прелюбодействовать, насиловать и убивать. Для нее выделили отдельное помещение. Словно знали, что я бы этого хотел…а скорее понимали, что сюда войду я и видеть голую камеру с цепью и ошейником, с ведром для испражнений не для императора. Пока что она еще не пыль, пока что она еще не стала вещью. Пока что она все еще в статусе.

Перешагнул через порог и задохнулся от ощущения дикой тоски, которая навалилась гранитной плитой и пониманием насколько я истосковался по этой твари. В несколько секунд преодолел расстояние между нами и рванул к себе за плечи. Мне нужно было ощутить аромат ее волос, аромат кожи. И смерть отступает, делает несколько шагов назад пока я стою и дышу жизнью. Обманчивой, эфемерной, ненастоящей, но такой бесценной, потому что каждый глоток слишком ничтожен, чтобы утолить голод задыхающихся по НЕЙ легких.