Детский отпуск или провал (ЛП) - Хантер Ава
Укол сожаления выбивает из него дух. Он жалеет, что не расспросил ее побольше о себе. Хотел бы он меньше ворчать. Чтобы он не прогнал ее. Господи, неужели он мог показаться еще большим ворчуном? Он хочет знать девушку, с которой будет растить своего ребенка. Что вызывает на ее лице эту грустную улыбку. И кто, блядь, взрывает ее телефон.
Она не светится. А разве беременные женщины не должны светиться?
Соломон останавливается рядом с беседкой, когда Тесси подходит к их вилле. Телефон практически приклеен к ее руке, она грациозно поднимается по ступенькам, а когда он убеждается, что она благополучно скрылась внутри, поворачивается и идет обратно к пляжу.
Чувство вины гложет его изнутри. Какого черта он позволил ей уйти? Он же остановил ее. Почти. Он почувствовал, как быстро бьется пульс на ее запястье, когда провел ладонью по ее стройной руке. Ему захотелось обнять ее. Прикоснуться к ней. Чтобы она почувствовала себя в безопасности.
Поцеловать ее.
Черт.
Нет.
Это последнее, чего он хочет. Его сын - это его цель, и больше ничего и никого. Даже если ее вопрос прозвенит в его черепе, как колокол.
Значит. ...никого?
Никого, кроме тебя, - хотел сказать он.
Чертовски идиотское предположение. Он едва знает ее. Даже если она занимала место в его голове последние шесть месяцев.
Его задница вибрирует.
Соломон потянулся в задний карман и достал телефон.
Эвелин. Несомненно, звонит, чтобы узнать, как обстоят дела. Откинув голову к небу, он тяжело выдохнул. Он не в настроении, но знает, что лучше ответить, пока сестра не оповестила всю его семью.
— Привет, Эв. — Песчаный пляж сменяется тротуаром, когда Соломон спускается к береговой линии.
— Сол? — раздается веселый голос Эвелин. Как будто ее забавляет окружающий мир. — Ты в Мексике?
— Да.
— М-м-м. Там хороший отдых.
— Только что закончил ужин с Тесси.
— Какая она?
— Она раздражительная и не обращает на меня внимания. — Он останавливается на берегу прибоя. — Она идеальна.
— Она беременна.
Не вопрос. Просто факт. Нет никого более прагматичного, чем его старшая сестра. Эвелин - единственная из Уайлдеров, кто приложил все усилия, чтобы уехать из их маленького городка. Теперь Эвелин - крупный семейный адвокат в Анкоридже, но возвращается домой лишь несколько раз в год, как будто она слишком велика, чтобы вернуться в город, который ее создал.
— Ты спрашивал о тесте ДНК?
Он проводит усталой рукой по лицу.
— Ребенок мой.
— Она ссорится с тобой? — Эвелин перешла на свой воинственный голос, напомнив Соломону о том, как она получила свое прозвище. Злючка. Она пойдет на все, чтобы выиграть дело. — Потому что если она...
— Эвелин, ребенок мой.
— Сол. Сколько раз мы уже это проходили? — спрашивает она в раздражении. — Важно установить отцовство. Если ты этого не сделаешь, ты отказываешься от своих прав. Ты облегчаешь ей задачу не допускать тебя к жизни ребенка.
Христос. Он должен был сбросить звонок, когда у него была возможность.
Он стиснул зубы.
— Она этого не сделает.
— Откуда ты знаешь, Сол? Ты ее почти не знаешь.
Он засомневался. В этом и заключается вся суть этого отпуска.
— Я просто знаю.
Вздох.
— Если ты хочешь получить полную опеку...
Он качает головой, хотя Эвелин его не видит.
— Остановись на этом. Я не хочу полной опеки. Мы с Тесси работаем над тем, чтобы все уладить.
Она насмехается.
— Это никогда не работает. Вы живете в разных штатах. Что, если она подаст на тебя в суд за алименты?
С рычанием он прижимает телефон к уху, чтобы слышать шум волн. Он идет по пляжу, ругаясь, когда вода затекает за кончики его ботинок и промокает подолы джинсов.
— Все, что нужно моему сыну, я ему обеспечу. Я не беспокоюсь о деньгах.
Несмотря на то, что Хаулер просил его прекратить это занятие, он по-прежнему платит ему зарплату. Это, в сочетании с тем, что он зарабатывает на продаже мебели, означает, что у Соломона в банке лежит здоровая шестизначная сумма. Этого более чем достаточно для его сына.
— Я знаю, что ты не такой. Но я не хочу, чтобы тобой воспользовались. У меня был клиент…
Соломон внутренне застонал и посмотрел в сторону океана. Подумывает о том, чтобы бросить туда свою задницу.
— Он платил алименты восемнадцать лет. А потом знаешь, что случилось?
Пуля застряла у него в груди, и он тряхнул головой, чтобы прогнать назойливую мысль.
— Дай-ка угадаю. Он не был отцом.
— Верно, Сол. Он не был отцом. — Голос сестры дрогнул. — После всего, что ты пережил, я хочу защитить тебя. Я не хочу, чтобы ты пострадал. Ты потерял жену. Потерять ребенка...
Сжав челюсти, он смотрит на океан. Его охватывает чувство пустоты.
Он ценит яростную защиту своей сестры. Из всех она лучше всех понимает его горе. Серена была лучшей подругой Эвелин. Когда она умерла, они с Эвелин неделю подряд напивались виски и вином, говорили белиберду и рассказывали истории о ней. Потом он продал свой дом и построил хижину; Эвелин стала ледяным холодом, и с тех пор он не видел сестру, которую знал.
— Сейчас у тебя не так много прав, но мы будем бороться за все, что сможем. — Голос сестры стучит в висках, как отбойный молоток, возвращая его в настоящее.
— Эв, — прохрипел он, тряся головой, словно ему в уши налили воды. — О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Я проведу небольшое исследование ее прошлого. А пока обращай внимание на все, что происходит. Она пьет? В долгах? Безответственная? Курит? Собери на нее компромат, Сол, и у меня будет на нее дело.
При мысли о том, что кто-то - да что там, его родная сестра - копается в прошлом Тесси без ее разрешения, по телу пробежала рябь раздражения. Эвелин считает, что Тесси не отдала всю себя ради их сына, - это полная чушь. Единственное, что он знает наверняка, - Тесси любит этого ребенка больше всего на свете.
Он не позволяет никому, особенно Эвелин, изображать ее непригодной или нелюбящей.
— Эвелин, слушай меня, и слушай хорошо. Ты не будешь копать, — рычит он. — Не лезь в грязь и не подходи к Тесси. Ты меня поняла?
Долгое молчание. Потом:
— Я поняла. — В голосе Эвелин звучит раскаяние, но не слабое. — Я просто хочу для тебя самого лучшего.
Соломон смотрит в темноту, в сторону виллы Тесси.
— Я тоже.
***
Это самый длинный день в истории.
А Тесси все еще не спит.
Работает.
В постели она лежит в гостиничном халате, ноутбук неуверенно балансирует на ее животе. Волосы закручены в беспорядочный узел. Каблуки разбросаны по полу.
Ей удалось весь день откладывать разговор с Атласом, ссылаясь на плохое самочувствие, но теперь у нее нет выбора. Ей нужно обновить кухню Пенни Пэйн, переделав ее по новым технологиям. Заменить тонированное дерево на мозаичную плитку "елочкой", такую сексуальную, что у нее мурашки по коже. Таким образом, подрядчики смогут прийти туда завтра и разгромить все до основания.
Еще один проект, еще одно повышение. Так она говорит себе. Она так упорно боролась за это повышение. Она любит расширять границы своих проектов, любит своих клиентов. Но Атлас и его токсичное дерьмо делают ее несчастной.
Но она не может уволиться. Не сейчас. Поиск новой работы, особенно во время беременности, лишает ее решимости. Время идет. Она должна так много сделать для себя, для Мишки. Она просто не может остановиться.
Она нахмурилась, услышав пиканье электронной почты. Еще одно письмо от Атласа. С пометкой "СРОЧНО".
Это мой отпуск. Мой единственный отпуск за пять долбаных лет, потому что я была твоей собакой, - ей хочется кричать.
Ни в одном сообщении от Атласа не было извинений за то, что он заставил ее работать в отпуске. Ее бесит, что она не может взять этот отпуск для себя. Она должна сказать "нет". Сказать ему, чтобы он отвалил. Но медлить, подвергая опасности свою карьеру, нельзя. Беременная женщина, работающая в жесткой конкуренции, должна быть роботом, чтобы добиться успеха. Чем усерднее она работает, тем больше увеличивает свое портфолио, набирает новых клиентов. Кроме того, эта работа - ее жизнь. Она дает ей цель.
