Я подарю тебе новую жизнь (СИ) - Кира Муромцева
Я действительно не хочу его пускать в квартиру, но выбора особого у меня не остается. К тому же шлепающие осторожные шажки за спиной, указывали на то, что у нашего диалога появился маленький свидетель, при котором я не желала скандалить.
— Проходи, — вздыхаю я и делаю пару шагов назад.
— Чем у вас так вкусно пахнет? — интересуется Сергей, прикрыв за собой дверь и тянет носом, безошибочно находя источник запахов.
— Оладьи, — вместо меня отвечает Тимофей и вдруг выдает совершенно ему несвойственное: — Хотите? У нас много.
— Оладьи? — темные брови в немом удивлении взлетает вверх и мне приходится слабым кивком головы подтвердить слова Тимки. — Хочу. Я не успел позавтракать. Если, конечно, Яна не будет против…
9.1. Сергей
«Кажется, все изменяется.
И бесконечного давно в природе нет.
Пол шага до твоего лица.
И я как будто в первый раз увидел свет.»
Валерий Меладзе — Чего ты хочешь от меня?
Сергей
Я сижу и как последний придурок наблюдаю за солнечными зайчиками, что запутались в копне её каштановых волос. Словно ничего красивее и совершеннее в своей жизни не видал. Словно и не касался её никогда, сам точно так же не зарывался в её волосы, не вдыхал их запах.
Она определенно дразнит меня. Собирает волосы в высокий пучок, открывая прекрасный обзор на тонкую шею, ловко снует по маленькому закутку, который мы в своё время выделили под кухню, щелкает тумблером электрического чайника.
Пацан сидит рядом и с энтузиазмом жует, а мне кусок в горло не лезет. Точно коротнуло внутри меня что-то, к чертям собачьим вырубив рассудительность. А ведь я был полон решимости пока пил кофе, и вел автомобиль, и тарабанил в дверь квартиры. Лишь на миг оцепенев, когда подъехал к дому.
И вот сейчас снова. Как будто кто-то невидимый решил подшутить на время закинув меня в прошлое, умело воссоздав картинки, которые все еще снились мне по ночам.
Яна заваривает мне крепкий кофе без сахара и ставит чашку передо мной, присаживаясь за стол прямиком напротив ребенка, тем самым заставляя меня отвлечься и все же взглянуть на причину возможных проблем моей бывшей жены.
Теперь мелкий выглядит гораздо приличнее, избавившись от толстого слоя грязи на лице и засаленной шапки, из-за которой и глаз то было толком видно, не говоря уже о чем-то еще.
Я хмурюсь в попытках найти схожесть с Сашкой, но кроме цвета глаз и шрама на высоком лбу, ничего не замечаю.
— Што? — с набитым ртом интересуется пацаненок, громко шмыгнув носом.
Отрицательно качаю головой, за кашлем спрятав неуместный смешок и делаю вид, что меня сейчас ничего кроме содержимого моей чашки не интересует.
Яна молчит, да и я не спешу что-то говорить, напрочь растеряв все слова, словно
весь мой словарный запас растворился в воздухе, оставив после себя какие-то абстрактные не несущие смысла звуки.
Взгляд сам собой натыкается на стопку румяных пышных блинчиков и что-то в моей голове щелкает. Она не готовила. Ни разу не подошла к плите после смерти Саши. Только и делала, что сидела в кресле, закутавшись в плед или беззвучно плакала. Психологи не помогали, мои потуги оживить её и помочь тоже. Замкнувшись в себе, она не видела никого и ничего.
И теперь вот оладьи…Чертовы оладьи!
Я поднимаю глаза и встречаюсь с ней взглядами. Смотрю не отрываясь, не моргая, боясь упустить мельчайшую искорку в её таких родных глазах. Время словно замирает, прекращая свой бег. Даже часы в прихожей и те затихают, останавливаются, давая нам возможность вспомнить, кто мы есть на самом деле. Кем мы были раньше и почему не смогли удержать свою любовь на плаву, когда как стоило лишь попытаться.
— Спасибо, — волшебство момента прерывает пацан. С громким хлюпаньем он допивает остатки молока из своей чашки и спрыгнув на пол, оповещает Яну, что идёт умываться.
— На здоровье, — кивает брюнетка и, вскочив со своего места, начинает собирать грязную посуду со стола.
Я дожидаюсь пока ребенок скроется из вида и, перевожу дыхание. Мне следует найти необходимые слова, чтобы донести до Яны всю серьезность, а главное опасность сложившейся ситуации. В любой момент мелкого могут начать искать. Как бы то ни было, у него должны быть родители, родственники, на худой конец законные представители!
— Яна, — окликаю её я.
Она стоит ко мне спиной, напрягаясь всем телом, стоит только мне её позвать. И я понимаю, сколько мужества и силы требуется ей, чтобы обернуться. Понимаю и принимаю, с готовностью ожидая сколько потребуется.
— Зачем ты пришел?
Опустив голову, она всё так же стоит неподвижно, уперев ладони по бокам от кухонной мойки. До невозможного исхудавшая, но все такая же красивая, как и раньше.
— Просто хочу помочь.
— Я не просила, — она поворачивается слишком резко, сцепляет руки на груди и волком смотрит на меня, воинственно сверкая глазами.
И я улыбаюсь, как дурак, совсем позабыв, как прекрасна была моя жена в гневе. К тому же, я так давно не видел в этих глазах абсолютно ничего, кроме пустоты, что даже злость стала расцениваться, не иначе как чудотворное явление.
— Я знаю. Мы не чужие друг другу люди.
— Чужие, — отрицательно качает головой Яна. — Чужие, Царёв. Давно.
Я не хочу спорить. Не хочу препираться из-за сущих пустяков. Я-то знаю, что сколько бы лет не прошло, сколько бы лиц не мелькало рядом с нами, мы никогда не будем друг другу чужими людьми. И на смертном одре она будет единственным человеком, которого я захочу увидеть.
— Прости…
Нужны ли сейчас ей мои сожаления? И это совершенно абсурдное и дурацкое «прости». Я готов повторять его миллион раз, но изменит ли оно хоть что-то?
— Уходи. Я научилась жить и справляться с проблемами самостоятельно. Без тебя. Если мне понадобиться что-то…
— Ты не попросишь, — перебиваю её я.
Не в силах противится невообразимому притяжению, встаю из-за стола и обхожу барную стойку, останавливаясь лишь напротив Яны.
— Не попрошу, — кивает моя бывшая жена, сжимая пухлые губы в тонкую линию.
Всего шаг. Нас снова разделяет маленький незначительный шаг, но под моими ногами не иначе обрыв, потому что даже этот шаг я не посмею сделать.
— Я так и думал… — отступаю я. — Если ты хочешь — я уйду. Но, пожалуйста, подумай. Пока не поздно. Пока
