Чужой ребенок - Мария Зайцева
Докатилась, Анька, молодец…
— Ладно, двинули в твой клуб, посмотрим, из-за чего такой кипиш.
Глава 18
Через час, разглядывая фото, записанные на флешке, я понимаю, что вообще ничего не понимаю.
Честно говоря, когда шли еще в компьютерный клуб, в голове всякие мысли крутились, что там может быть. Вплоть до расчлененки и детского порно. Я даже прикидывала, как убрать от экрана Ваньку, если хоть намек на подобное засеку.
Но вот сейчас, оторопело просматривая фото мужиков, спокойно выпивающих за столом, жарящих шашлыки, удящих рыбу, лапающих, но довольно невинно, женщин с вполне определенными лицами и одеждой, я понимаю, что причина нашего преследования никак не может быть в этой флешке. Ну просто тут не за что зацепиться, вот реально!
Примерно половину всех фото занимают непонятные фотки документов. Я честно пытаюсь вчитываться, но ничего не могу разобрать. Наверно, какой-то умелец сможет все почистить, увеличить резкость и так далее, но для меня все сливается. Да и сама суть документов теряется за дикими канцеляритами, которыми перенасыщен тот текст, что еще возможно разобрать.
— И че там? — Ванька, благоразумно удаленный мною в самом начале просмотра, естественно, теряет терпение и лезет под локоть, — о! Тот дядька, которого я ткнул…
И тут же ойкает, замолкая.
А я разворачиваюсь к нему, медленно-медленно, искренне надеясь, что ослышалась. Ну, или что сейчас будет какое-то лайтовое объяснение. Не то, что сходу в голову залетает.
Смотрю на Ваньку, молча, тяжело.
Вокруг нас матерятся школьники, играя в стрелялки и взрывалки, все в наушниках, все заняты собой, а потому нас никто не слышит.
Я смотрю на Ваньку. И понимаю, что надежда моя на то, что ослышалась, тает. Умирает просто.
Он опускает взгляд, пыхтит, кусает губы, а затем, не выдержав зловещей паузы, взрывается:
— Ну а че? Он сам! Встал! И полез! Хватать стал! Я и ткнул!
— Ткнул? — вычленяю я основное.
— Ага… — сопит он расстроенно, — ножом…
— Который Иваныч дал?
— Ага…
У меня нет слов. Верней, слов много, но вот литературных и вменяемых — нет. Конечно, тянет высказаться, да и можно было бы это сделать, тут и не такое заворачивают засранцы, младше Ваньки даже, но я держусь. Проявляю силу воли, иначе чем буду отличаться от всех остальных взрослых, которых этот мелкий пакостник встречал на своем пути?
— Пошли.
Мы выходим из компьютерного клуба, находящегося в полуподвальном помещении ближайшей к дому Иваныча школы, добираемся до замусоренного скверика со следами жизнедеятельности местных выпивох и собаководов, отыскиваем более-менее чистую лавочку.
Я устанавливаю Ваньку перед собой, сама сажусь, предчувствуя, что мне стоит это сделать. И приказываю:
— А теперь с самого начала, подробно. И без утаек, Вань.
— Да уже и нечего говорить… — отводит он взгляд, но я раздраженно цепляю его за подбородок, настойчиво поворачиваю к себе.
— В глаза. И без утайки. Иваныч уже из-за тебя пострадал.
Упоминание Иваныча действует, Ванька поджимает дрогнувшую губу, вздыхает. Я на мгновение испытываю укол совести, потому что не надо так с ребенком, но тут же мыленно шлепаю себя по щеке. Этот засранец заслужил хорошей порки, на самом деле. В первую очередь, за вранье. Пусть почувствует хоть немного того ужаса, который испытываю я. Понятно, что дети не могут в полной мере оценить уровень опасности, хотя с этим-то у Ваньки как раз полный порядок, но, видно, где-то провис в логике и мышлении, раз столько нового узнаю с каждым откровением.
Засранец, посопев и покусав губы, начинает все же говорить:
— Ну… Я реально все рассказал… Я в самом деле чисто случайно увидел дядек с деньгами, и они реально меня закрыли… Я орал-орал, тут один из них, вот этот, на фотке, заходит, говорит : “Че орешь?” и замахивается на меня! Я увернулся, случайно нож в кармане, сложенный… Вытащил , как Иваныч учил, незаметно, и снизу в живот…
— Тоже, как Иваныч учил? — обреченно уточняю я, и Ванька кивает:
— Да… Снизу, и не рукой, а всем телом чтоб удар…
Закрываю глаза на мгновение, офигевая от услышанного и ощущая, как волосы на затылке начинают шевелиться.
— А он захрипел, зацепился за стул и свалился… — продолжает Ванька, уже спокойнее, даже с азартом, словно игрушку рассказывает какую-то, активно жестикулирует, — и башкой грюкнулся об пол! Там звук такой был! Ну, я нож вытащил и отскочил, Иваныч говорил, что кровь может брызнуть на руку, надо отходить…
Иваныч, чтоб тебя… Ох, выскажу, когда увижу… И лучше бы тебе прикинуться без сознания…
Как же я так упустила момент, когда милое общение старика с парнишкой переросло в обучение коммандос? Сама виновата, дура… Надо было нож этот изъять сразу, как увидела… И Иванычу строго запретить забивать голову ребенка всякой опасной ерундой…
— Я отошел, нож убрал, а крови там толком и не было, кстати… Только на лезвии чуть… — продолжает, как ни в чем не бывало, Ванька, — а потом его обыскал, хотел ключи взять, чтоб выйти из офиса, да и услышать могли, он так падал, с грохотом… Надо было быстро… Вот в кармане нашел телефон свой и ключи. И флешку эту…
— Ванька… — прерываю его, — ты точно все мне рассказал? Больше ничего не было? Точно?
— Да-да! — кивает он и глаза делает честные-честные…
Я всматриваюсь какое-то время, пытясь найти признаки вранья, но ничего не вижу. Даже если и обманывает… Черт, ну вот какой из меня воспитатель? Какого фига вообще?..
Но это так, вопросы в пустоту, в космос.
Решить нашу проблему это не поможет. Значит, надо отставить в сторону и потом повыть на луну, жалея себя, дуру, впершуюся по самые помидоры в проблемы чужого ребенка…
А пока найти того, кто поможет решить. Потому что я не вывожу, определенно не вывожу…
— Так,
