Мы сгорим вместе. Сводные. - Маргарита Аланина
11 Непонятные импульсы
11 Непонятные импульсы
- Спасибо за прекрасный вечер, - Мате придвигается ближе, кладёт руки на талию и пронизывает взглядом.
Я затаив дыхание, смотрю на него. Смущение растекается в организме и отпечатывается коже румянцем. На миг вязну в своих мыслях. Мате не вызывает пузырьков шампанского под кожей, но первый поцелуй сам по себе волнителен.
Уловив моё пограничное состояние, Мате мажет влажными губами по щеке. Я улыбаюсь так, что скулы побаливают. Другого завершения свидания не нужно. Пока…
- Спишемся, - с улыбкой обещает Мате и обнимает меня ещё раз. Крепко и чувственно одновременно.
Отстраняюсь и забегаю в подъезд Холодовой. До квартиры подруги добираюсь, чувствуя себя поломанным роботом.
- Рассказывай? – Таня с порога виснет на моей шее, радостно подпрыгивая.
- Дай обувь снять и расскажу.
Снимаю босоножки и разминаю щиколотки со стопами. Блаженство.
Если я хочу с ним встречаться, то надо забыть про каблуки. Я сегодня одолжила у Тани её «парадные» босоножки на каблуке десять сантиметров. Очень зря. Мате – фанат пеших прогулок, по моим наблюдениям.
- Пошли, мама спит, - шепчет Таня.
Заходим в комнату, где Гоша сидит на полу и рубится в телефон. Таня падает на кровать и хлопает возле себя. Пристраиваюсь рядом. Лениво обвожу взглядом люстру и углу комнаты и прикрываю глаза, мысленно проигрывая свидание.
- Мы весь сеанс держались за руки, - говорю глупо, совершенно по-девчачьи, хихикая.
- И у кого из вас лимон был? – Таня кривляется, копируя выражение моего лица. – И с ногами что?!
- Мы шли домой пешком, - смотрю на свои опухшие как варёные сосиски пальцы ног.
- Жестоко. А поцелуй-то был? – играет бровями зараза.
- В щёку, - счастливо жмурюсь.
- Тоска, - разгоняет рукой невидимых мушек.
Ну да, был бы в губы было бы драйвовее, но меня всё устраивает.
- Эй, это первое свидание. И оно даже не на пятерочку. У Мате была только мелочь и валюта, поэтому мы сначала повздорили из-за того, что я купила билеты, а потом он наотрез отказался от такси за мой счет, - недовольно сообщаю.
- Надо было знакомиться с кем-то попроще, - с наигранным недовольством говорит Холодок.
Через час тихого смеха и переговоров шепотом, Таня выпытала у меня наши разговоры и спойлеры к фильму.
Папа приезжает минута в минуту как обещал. Сев в машину, я сглатываю склизкий привкус во рту. Я все выходные обдумывала внезапно назревшее решение.
Хочу переехать к бабушке с дедушкой.
Я просто не смогу жить дальше под одной крышей с Покровским. Как бы сильно я не хотела растоптать его, увидеть боль в зелёных глазах, ответить, испортив нечто дорогое и памятное, я не в состоянии. Это он с легкостью может переступить любую грань, а я не хочу опускаться до его уровня. Случайно испортить что-то - допускаю возможность, а твердой рукой, безжалостно глядя в глаза, - не смогу. Я заведомо проиграла. Мне нечем крыть. Я теперь трезво оцениваю Демьяна. Завтра он барским взмахом руки может нанести удар в ответ на моё вчерашнее поведение. Жестокий и безумный удар.
И ещё маленький зверёк скоблит в груди – у них троих есть общий секрет. И мне чертовски обидно. От меня скрыто нечто важное. Бессмысленно пробивать эту стену, пускай стоит. А я больше не хочу дышать искусственным спокойствием.
До рези в глазах страшно поговорить с папой, но я решаюсь когда вижу очертания дома Покровских.
- Папа, я хочу переехать к бабушке и дедушке, - выпаливаю и отворачиваюсь. Оцепенело смотрю в окно. Мысли качает штормом, кожа покрывается ледовым наростом.
Машину резко заносит, но папа вовремя выравнивает. Ход замедляется, мы останавливаемся возле ворот.
- Юля, я не думаю, что в этом есть необходимость. Гитару постараемся починить, с Демьяном… -
- Не только из-за него, - отрезаю. - Пап, мы в последнее время видимся редко. Мы сможем завтракать по выходным вместе где-нибудь или буду оставаться ночевать у вас, как гость, но жить там я не хочу, - мой голос скатился до робкого шепота.
Папа проводит рукой по подбородку, оттягивает волосы на голове и шумным выдохом принимает моё решение.
- С бабушкой я сам поговорю.
Он согласился легко, даже с каким-то едва осязаемым облегчением, а я зависла. Зверёк превращается в огромного ревущего зверя. Папины слова чиркнули остриём… Я не ждала долгих уговоров, тем не менее, не ожидала диалога в три фразы. Неужели ему в радость избавиться от меня?!
- Хорошо, - глухо отвечаю.
- Юля, я тебя люблю и хочу, чтобы тебе было хорошо, - папа отвечает так же подавлено.
- Тогда я сегодня займусь учебой, а завтра соберу вещи, - киваю и выхожу из машины.
Я себя не ощущаю пока иду в дом. Будто я неуклюже балансирую на канате под куполом и вот-вот сорвусь, а рядом стоит папа. Ждет любого исхода, лишь бы скрылась скорее за горизонтом…
Цепляю на лицо маску миролюбия и захожу. От неизвестности колотит.
В гостиной чувствую бешенную концентрацию аромата Покровского. Он сидит на диване и оборачивается на мои шаги. Глубоко вдыхает и прищуривается. Хочет забить очередной гвоздь в мою душу? Пускай выпускает целую обойму.
Напускная безмятежность клочками падает к ногам. Предштормовая свежесть заполняет комнату. Токсин скапливается на кончике языка., ждёт своего выхода. Я держу спину идеально ровно и готовлюсь к прыжку в эпицентр бури.
Вопреки моим ожиданиям Демьян молчит и отворачивается. Я ему не интересна, просто пшик во вселенной. Растеряно пожираю взглядом темный затылок и справляюсь с собой. Заталкиваю эмоции обратно. Поднимаюсь в комнату и несколько часов сижу за заданиями, в районе десяти вечера спускаюсь на кухню нарезать бутербродов. Несколько удивлённо вижу, что папа и Вика сидят на диване и смотрят какую-то комедию. Отпрыска мачехи не наблюдаю.
По сомкнутым губам и виноватому взгляду Виктории понимаю – папа сказал о моём переезде. И всё-таки она не задает вопросов.
Нарезая бутерброды, я умудряюсь порезаться. Порез пустяковый, а крови будто полпальца оттяпала.
- Вика, а пластыря в доме нет? – спрашиваю, сжимая одной рукой пораненный палец.
- У нас в комнате, в столе возле окна были. В верхнем ящике.
- Спасибо.
Поднимаюсь в спальню и осматриваюсь. Больше
