Малинка с горечью - Аглая Отрада
– Алик, спасибо за желание помочь. Но серьезно. Ты не сможешь ничего сделать. Я беременна. И буду рожать, чего бы мне это ни стоило.
На мгновение Алик изменился в лице, а потом в его глазах промелькнул какой-то мстительный огонек и тут же исчез, будто огонек фонарика, который выключили.
– Алиш, мы же друзья. Давай не будем воспринимать все, как трагедию. У меня же есть общага. И хоть до сентября нас не заселяют, но думаю, договориться можно. Поживешь пока там, а потом будем решать, что делать дальше.
ГЛАВА 9
Сначала я не могла прийти в себя от удивления. Никогда за Аликом не замечала искусства переговорщика. Я уж подумала, что он дал мзду и ужаснулась – компенсировать такие затраты мне решительно было нечем. Но когда комендантша лично выписывала мне временный пропуск, я узнала, что стало волшебным «Сим-сим, откройся!»
– Алексей, ну смотри. Две курсовые с тебя.
– Как договаривались, Лидия Семеновна, – почтительно улыбнулся Алик.
В душе опять шевельнулся комочек обиды на Судьбу. Вот конкретный пример, когда знаниями можно оплатить услугу. Я же пока буду неучем. Которому срочно нужна работа. И тут же стало стыдно за свою неблагодарность. Несколько часов назад меня вышвырнули в никуда из дома, который худо-бедно, но я считала своим приютом, а сейчас у меня есть крыша над головой и человек, который просто спас меня.
Выйдя из комендантской комнаты, я, от переизбытка радости, поцеловала в щеку Алика.
– Спасибо тебе! Я не знаю, что бы без тебя делала! Ты настоящий друг!
Он смутился – такая форма благодарности у нас не практиковалась. У него даже уши покраснели.
– Ну что ты! Это ерунда. Ты обустраивайся. А мне домой нужно, а то мама будет волноваться.
Мы распрощались, а я приступила к осмотру. Общага местного университета мало походила на то, что показывали в сериале «Универ». Никакой кухни в блоке, да и сами блоки отсутствовали. Длинный коридор, по обеим сторонам которого расположены комнаты. В конце его – кухня, «постирушечная», и санузлы.
Комната Алика рассчитана была на троих. Обстановка спартанская, ничего лишнего. Встроенный шкаф, крашенный масляной краской, маленький холодильник, наверное, ровесник моей мамы…
Интересно, она еще помнит, что у нее есть дочь или уже голова занята привычными мыслями – что бы вкусненького приготовить Климушке?
Я тряхнула головой, отгоняя ненужные рассуждения. Времени у меня всего две недели, чтобы найти работу и какой-нибудь угол. Бросив вещи, я отправилась за газетами с объявлениями о работе.
Господи, и это еще вчера я думала, что самая несчастная и хуже не бывает! Меня бросил любимый и я беременна! И то, что у меня была своя комната и еды вдоволь, вообще было само собой разумеющимся.
А сейчас, проходя мимо палатки с шаурмой, я едва не подавилась слюной – организм послушно отреагировал на умопомрачительный запах мяса на гриле, сдобренного зеленью и корейской морковкой, остренькой, с ароматными специями. А, может, туда и соленый огурчик добавляют, как в гамбургере…Нет, не соленый, а маринованный, хрустящий! И даже самый дешевый кетчуп, которым поливают это блаженство, мне показался сейчас невероятно изысканным соусом.
Я судорожно сглотнула и поспешно отвела взгляд от огромной мясной гирлянды, такой манящей и аппетитной.
Мне это совершенно не по карману. Но желудок был категорически не согласен. Жалобным скулежом он напомнил, что еда была в нем аж вчера. А сегодня он и крошки жалкой не видел. Уж лучше б и дальше помалкивал! Нет же! Как только я успокоилась, что не придется ночевать на улице, голод, как мне показалось, скрутил все внутренности в такой узел, что я схватилась за живот.
Ну почему он не захотел овсяной каши, которую можно за пять минут сварить из хлопьев? На мысли об овсянке он только презрительно фыркнул.
И я не удержалась. Чуть ли не трясущимися руками я взяла эту гастрономическую бомбу и наслаждением проглотила за минуту.
К сожалению, все радости на этом заканчивались. На что я могла рассчитывать без образования? Уборщик складских помещений. Офис –менеджер с зарплатой девять тысяч. Кассир в супермаркете получает побольше, но это потом. А стажер те же копейки. И жилье не снимешь – везде нужно платить вперед.
Осталось только найти какую-то разовую работу, но и тут даже за неделю не наскребешь на комнатку.
Мне хватило двух дней, чтобы снова впасть в отчаяние. А потом приехал Алик. С цветами.
– Алиш, я все обдумал. Я тебя люблю и хочу стать твоим мужем. Как молодой семье, нам дадут комнату в общаге. Я смогу во второй половине дня подрабатывать. У меня стипендия повышенная. Ты тоже сможешь куда-то устроиться. Не пропадем. И самое главное, малышу нужен отец. Я сам вырос без отца и знаю, каково это. С завистью смотреть на других детей, у которых есть папы. Глотать насмешки и пренебрежение, будто ты ребенок третьего сорта.
Очевидно, воспоминания о нерадостном детстве были еще болезненны, потому что он непроизвольно сжал кулаки.
– Алик, но это же не твой ребенок! И я не люблю тебя. Я даже не знаю, смогу ли любить малыша! У меня в душе настоящее пепелище, – от такого неожиданного предложения у меня слезы навернулись на глаза. Это было бы спасением, но я понимала, что не вправе пользоваться минутным душевным порывом друга.
– Достаточно того, что я люблю тебя. И нам же хорошо вместе? Легко? Главное в браке – это уважение друг к другу. Я всегда мечтал о крепкой семье. А потом встанем на ноги, родим еще одного ребенка. Кстати, малыш, ты же хочешь, чтоб я был твоим папой?
Алик наклонился и приложил ухо к моему совершенно плоскому животу.
– Алиш, он согласен! Нам осталось только кольца купить. Ты не обидишься, если сначала будут серебряные? На золото денег нет пока.
Я знала, что все это неправильно. Но мне было ужасно страшно и одиноко, и другого выхода просто не видела. К тому же Алика я знала не один день. Мы с ним ладили всегда. И я верила, что он может стать хорошим мужем. Сердце противилось, хотя и понимало, что не сможет полюбить ни его, ни кого другого. И тут же разум поддакивал, что ребенку нужен отец, а маленькая, до смерти напуганная девочка, которая живет внутри каждой женщины, просто умоляла согласиться и поскорей выбраться из этого кошмара неизвестности.
Я согласилась. И
