Писательница в бегах - Юлия Крынская
– Лилиан, – бормочет он, пытаясь хоть чуточку согреть меня. – Я болван, прости меня.
Я склоняю голову Павлу на плечо и закрываю глаза. Сейчас, когда он рядом, несмотря на разыгравшуюся стихию, ощущения покоя окутывает мою душу. Теперь всё будет хорошо. Сейчас мы доберёмся до берега и вернёмся на яхту.
– Павел, как твоя нога? Ты можешь идти? – неохотно выбираюсь из тёплых объятий.
– А ты, оказывается, можешь быть очень заботливой, если захочешь, – улыбается он, – Давай попробуем.
– Верни только мне рубашку.
– Голенькой тебе идёт, но сейчас! – Павел не без труда развязывает узел, и мы натягиваем на себя мокрую одежду.
Соорудив посох для Павла, идём на шум океана. Он безошибочно выводит нас на берег. Я в ужасе хватаюсь за голову. Волны с огромной высоты обрушиваются на песок, но самое страшное – другое. Ни лодки, ни красавицы яхты не видно на горизонте.
– Павел, может это другой берег? – с надеждой в голосе кричу я.
Из-за разгулявшегося не на шутку шторма, стоит такой грохот, что приходилось перекрикивать его.
– Нет, ошибки быть не может, – качает Павел головой, вглядываясь в даль, – И мы с тобой, похоже, останемся надолго на этом берегу.
– Не-ет, – я со стоном падаю на песок, и так долго сдерживаемые слёзы вырываются наружу.
Павел становится возле меня на одно колено:
– Некогда плакать, малышка, нам нужно укрыться где-то.
Я размазываю слёзы кулаками по лицу и с трудом поднимаюсь.
– Пойдём туда, – кивает Павел в сторону скалы, избиваемой струями дождя.
– Не дойду, сил нет совсем, – всхлипываю я.
– Тут меньше километра, добредём потихоньку.
Мы идём вдоль кромки леса, опасаясь близко подходить к разбушевавшемуся океану. Кажется, хляби небесные разверзлись над нами за непомерные грехи. Павел хромает, а я просто безумно устала. Только благодаря тому, что мы поддерживаем друг друга, ни сильный ветер, ни отчаяние не могут сломить сейчас нас. В скале нам удаётся отыскать себе укрытие. Достаточно приличная пещера, обросшая изнутри мхом и находящаяся на некотором возвышении от земли, кажется сейчас пятизвёздочной гостиницей. Обследовав её на предмет других обитателей, мы облегчённо выдыхаем. «Дом» свободен.
– Выпей, сейчас главное согреться, – Павел протягивает мне флягу, – О костре пока и думать не приходится.
Я делаю приличный глоток, и он обжигает мне нёбо. Павел стягивает с меня рубаху и, плеснув себе на руку коньяка, растирает мне грудь и спину.
– Неужели яхта пошла ко дну? – обретаю возможность говорить, благодаря теплу, возвращающемуся в моё тело. – Нужно завтра будет обследовать остров, вдруг её волны выбросили где-то на берег.
– Шансы невелики, – вздыхает Павел. – Склоняюсь к мысли, что её сорвало с якоря и унесло в океан.
– А мы могли бы спастись от такого шторма, если бы остались на борту? – я съёживаюсь от ужаса, представив, как бы нас сейчас швыряло по волнам.
– Пути Господни неисповедимы, детка, – Павел забинтовывает себе ногу. – Мы живы и это главное. Возможно, испытание послано нам свыше. Что рассуждать о том, что могло бы быть, нужно думать, что теперь делать.
Я ложусь около Павла и кладу голову ему на колени.
– И что делать?
– Постель и костёр.
– Как всё просто.
– Да, если не усложнять, то можно справиться с любой ситуацией.
Немного передохнув, мы берёмся за дело. Обдираем мох со стен и стаскиваем его к дальней стене пещеры. Нужно сказать, что получается довольно сносно. Мягко, сухо и тепло. Что ещё надо?
Я смотрю на свои руки и чуть не плачу. Если уж они пришли в такое состояние, то что говорить о лице. Павел с улыбкой наблюдает за мной.
– Ну что ты улыбаешься? – горечь в голосе даже не пытаюсь скрывать, – И прекрати на меня пялиться. Выгляжу ужасно.
– Нет, всё нормально. Немного тушь размазалась, не более того, – Павел обнимает меня. – Всё будет хорошо, Лилиан. Нас обязательно хватятся, и будут искать. Когда-нибудь этот проклятый дождь закончится, выглянет солнце, и всё будет выглядеть не так мрачно.
Я крепко прижимаюсь к Павлу. Первобытная нежность по отношению к этому сильному, доброму, ставшему в один миг таким близким, человеку окутывает моё сердце. Когда в последний раз я испытывала подобное чувство? Может и никогда. Судьба, оторвала меня от всего остального мира, оставив на земле один на один с актёром, да ещё и брюнетом. Вот что значит поговорка, хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах.
– Спасибо, что ты есть, – бормочу я, покрывая поцелуями тело Павла.
– Для того, чтобы покорить твоё сердце, стоило потерпеть крушение, – шепчет он и пальцами распутывает мои сбившиеся в колтун волосы. – Мне хорошо рядом с тобой, моя маленькая, напуганная, но совершенно не сломленная девочка. Ты спасла меня сегодня, и я просто обязан теперь стать достойным твоего поступка.
Молчу, растворяясь в звуках бархатного голоса Павла.
– Лилиан, – тихо зовёт он меня.
– Да?
– Дождь немного утих. Ты не побоишься здесь остаться одна, мне нужно раздобыть дров. Мы должны просушить их до темноты. Неизвестно, кто ночью может сюда пожаловать.
– Я пойду с тобой.
– Не бойся, я оставлю тебе ружьё.
– Я и не боюсь, просто не хочу отпускать тебя одного. Ружьё может пригодиться и тебе. Ты будешь рубить дрова, а я прикрывать тебя со спины.
– Я как-то даже не подумал об этом, – Павел передёргивает затвор ружья. – Ну что же, идём вдвоём. Правда, топорика у меня нет, но зато есть острый нож.
Мы снова выходим под дождь. Несколько грамм русской водки не только согрели меня, но и прогнали страхи. Теперь я знаю, что нас ждёт тёплая сухая пещера. Я не одна, а великое чувство плеча окрыляет. Павел присматривается к ближайшему дереву и останавливается:
– Держи ружьё, при такой непогоде вряд ли кто-нибудь на нас нападёт. Но всё-таки посматривай по сторонам.
Павел примеряется и обрубает самые толстые сучья. Работа спорится. Я недолго стою в стороне и вскоре берусь обламывать ветки поменьше. Это помогает мне согреться ещё больше, да и отвлекает от вновь нахлынувших мрачных мыслей. За несколько ходок мы приносим в пещеру достаточно топлива, остаётся дать ему немного просохнуть.
–– Аппетит разгулялся от работы, – жалуется Павел, когда мы усаживаемся в пещере на новое ложе. – А у меня с собой только вода осталась. Проклятый дождь, так бы можно было подстрелить что-нибудь на ужин.
– Вода – это уже хорошо! – ищу всё хорошее, что осталось в нашем существовании. – Без воды человек быстрее погибает.
Подтягиваю к себе сумку и, порывшись, извлекаю оттуда пачку крекеров и шоколадку.
– Держи, всё что есть, – протягиваю Павлу лакомство.
– Лилиан, дружище! – он крепко обнимает меня
