Открытая дверь - Вера Александровна Колочкова
– Прости меня, Сонь… Я не хотела…
– Да ладно, не извиняйся. Лучше себя пожалей. И с тобой такое может случиться, никто от этой беды не застрахован.
– Какой беды, Сонь? О чем ты?
– Да все о том же! Не хотела тебе говорить, да ладно уж, скажу, если такое дело… У твоих родителей тоже, между прочим, рыльце в пуху! Ты приглядись к ним повнимательнее, приглядись на досуге!
– Да ну, о чем ты говоришь…
– Да все о том же, Вик. О том же. Приглядись, приглядись…
– Ты что, хочешь сказать, что моя мама… Да чтобы она… Ой, не смеши меня, Сонька, ты что! Даже представить себе не могу…
– Ну почему сразу мама? У тебя отец еще есть…
Так нехорошо сказала это все Сонька, так подло-загадочно, что Вика почувствовала, будто лопнула внутри натянутая струна. Едва сдержала себя, чтобы Соньке не нахамить! Потому что ясно ведь, хамить ей сейчас нельзя. Мало ли, чего она из-за собственного больного переживания может брякнуть! Лучше уж промолчать…
Но Соньку, по всей видимости, ее благоразумное молчание мало устраивало. Наверное, ей сатисфакции какой-то хотелось. Мол, если мне сейчас плохо, то и тебе пусть будет плохо, несмотря на то даже, что ты мне ближайшая подруга. Придвинувшись плотнее к Вике, она произнесла ей на ухо шепотком:
– У твоего отца любовница есть, я сама видела…
– Не ври! – на выдохе проговорила Вика и даже отскочила в сторону, замахав руками. – Не ври, Сонька, не ври!
– Да я ж тебе говорю, сама видела! Своими глазами! Но если ты не хочешь знать правду, то могу и не рассказывать! Да я и не хотела, в общем… Сама не знаю, как так получилось, взяла и проболталась…
– Ну и что ты такое могла видеть, интересно мне знать? – сузив глаза, прошипела Вика.
– Что видела? А то и видела… Помнишь, где моя бабушка живет, на Володарского? У них там двор еще такой большой…
– Ну, помню. И что?
– А то, что я там несколько раз твоего отца видела. Он женщину на машине подвозил, симпатичную такую, модно одетую, худенькую.
– Ой, ну и что? Может, это его сотрудница?
– Ну да, ну да… А только сотрудниц в губы на прощание не целуют. А еще вместе с ними из машины не выскакивают и вслед за ними в подъезд не заходят. Так-то вот, Вика. Можешь сама себя начинать жалеть, а меня не надо, поняла?
– Поняла… А что ж ты раньше молчала, Сонь, ничего мне не рассказывала?
– А зачем? Чтобы ты начала переживать раньше времени? Чтобы матери своей рассказала? Ну уж нет… Как там говорится… Доносчику первый кнут достается, да?
– Но ведь сейчас ты и есть тот самый доносчик, получается…
– Да говорю же, что жалею уже – проболталась! Знаешь, я папе как-то рассказала, что отца твоего в бабушкином дворе видела… Спросила его, надо тебе рассказывать или нет?
– А он что ответил?
– Сказал – не надо рассказывать… Мол, по закону жанра мужья и жены всегда обо всем последними узнают, что в этом тоже есть какой-то сакральный смысл… Так что смотри сама, станешь матери рассказывать или нет. Может, она и без тебя узнает. Может, и ты скоро станешь бояться, как я… Что мать кого-то в дом приведет… Это ведь еще неизвестно, что хуже – мачеха или отчим.
– Да какой отчим, Сонька, ты что? С ума сошла? Не будет у меня никакого отчима, у меня папа есть, и он любит меня, маму любит. И они никогда не разведутся, потому что мой папа ни за что мою маму ради какой-то другой женщины не бросит!
– Ага, ага… Я так же про своих родителей думала, Вик… Так же в облаках витала… Пока правда громом небесным на меня не обрушилась.
– Сонька, прекрати, слышишь? Еще одно слово – и мы с тобой поссоримся, поняла?
Потом они шли молча по вечернему бульвару – в отдалении друг от друга. Долго шли, пока Сонька не догнала ее, не схватила за локоть, не развернула силой к себе:
– Прости меня, Вика, ну? Зря я тебе все рассказала, каюсь! Не надо было! Ну прости меня, Вик!
– Сонь… Ты ведь все это выдумала, правда? Ну признайся, Сонь, я пойму!
– Нет, Вика. Не выдумала. К сожалению…
– Ну… Ну и что, подумаешь… Папа все равно от нас никуда не уйдет…
– Ну не уйдет и не уйдет. И хорошо, если так. Ну все, давай мириться, ты же знаешь, я не могу долго быть в ссоре. Давай лучше еще к фонтану сходим, с ребятами потусуемся!
– Нет, поздно уже. Пойдем домой. Меня мама потеряла, наверное. Даже удивительно, что она по телефону не названивает. Пойдем, Сонь… И тебя дядя Саша уже потерял, наверное… Ему и так одному сейчас плохо, еще и ты где-то гуляешь! Идем, идем быстрее…
* * *
Утром Вика вышла на кухню к завтраку, села за стол, глянула Леве в лицо очень внимательно. Так внимательно, что он поперхнулся глотком кофе. Вика только хмыкнула, намазывая масло на хлеб. Видимо, очень выразительно хмыкнула, потому что Ирина спросила насмешливо:
– Ты не с той ноги встала, доченька? Не выспалась, да? Во сколько вчера заявилась-то?
– Да нормально я заявилась… – буркнула сердито Вика, откусывая от бутерброда. – И выспалась прекрасно…
– А почему тогда настроение с утра такое?
– Какое? Ну какое, мам? Обычное у меня настроение! Что ты ко мне привязываешься с утра?
– Это ты называешь – привязываешься? По-моему, я просто спросила… Не жуй всухомятку бутерброд, перед тобой каша стоит.
– Я терпеть не могу овсянку, ты же знаешь!
– Да что ты? Впервые об этом слышу! Обычно ты никогда от нее не отказываешься! Ешь давай, не воображай.
– Господи… – сердито прошептала Вика, доедая бутерброд и подвигая к себе чашку с кофе. – Сказала же, не буду… Не хочу…
– Чего это ты в детство ударилась, про нехочухи вспомнила? – насмешливо спросил Лева. – И правда не с той ноги встала, что ли?
– Ну все, достали… – капризно проговорила Вика, поднимаясь из-за стола. – Все, я в школу опаздываю…
Быстро оделась, схватила рюкзак, так же быстро натянула в прихожей кроссовки, выскочила за дверь. Конечно же никуда она не опаздывала, просто очень хотелось из дома уйти. Не видеть ни мать, ни отца. Сидят, главное, такие
