Выйти замуж за бандита. Выжить любой ценой - Маргарита Климова
Сам, убитый горем отец, справиться с Камраном не мог, поэтому обратился к свободным повстанцам, борющимся с чистотой исламского мира и являющимися одной из группировок Аль-Каиды в исламском Магрибе. В уплату пошло наше оружие и всё, что нашлось в доме Камрана. Мои и Шахима бойцы оказались расходным материалом, попавшем под руку.
Деньги, груз, жизни парней уже не вернёшь, а наказывать несчастного смысла не было. Его и так жизнь наказала. Единственная дочь… Поставил себя на его место и содрогнулся. Камран ещё легко отделался. Я бы заставил его жрать собственные кишки, насадив дуплом на кол и клеймя раскалённым железом.
Два дня беготни на злости и адреналине. С трудом нахожу время пообщаться пару минут с женой, или отправить ей сообщение. Перерыва нет даже пожрать нормально, перехватываю на ходу холодную баранину и приторные сладости, от которых поднимается тошнота. Только к вечеру второго дня смог остановиться и вытянуть ноги в доме Шахима.
— Пожру и на самолёт, — мечусь голодным взглядом между кюфтой, таджином и бахшем. — Душа не на месте. Первый раз оставил надолго семью.
— Брось, брат. Поешь спокойно и отдохни. Два дня на ногах. Несколько часов ничего не изменит, — впивается зубами в цыплёнка Шахим.
— Нет, друг. Вероника скучает и волнуется. Полечу сейчас, — стою на своём.
— А взял бы одну из моих дочерей второй женой, не скучала бы сейчас твоя Вероника. Женщины счастливы, когда рядом есть сестра, готовая поддержать и составить компанию.
Как по мановению волшебной палочки, дверь в залу открывается и шесть дочерей Шахима вносят новые закуски. Они наряжены, обвешаны украшениями и не прячут под хиджабом лицо и распущенные волосы. Девушки не имеют права показываться в таком виде, когда дом наполнен посторонними мужчинами, но, видно, упёртому арабу так хочется породниться со мной, что он решился на показ товара во всей красе.
Хозяин хлопает в ладоши, и из колонок льётся музыка, а девушки начинают извиваться в такт, окружая меня и демонстрируя плавность и гибкость тела. То ли усталость, то ли какая-то трава в чае, но мои веки тяжелеют и сознание пытается нырнуть в сон.
Полёт сегодня отменяется, и я отправляю малышке сообщение, чтобы к обеду ждала. Последнее распоряжение подготовить самолёт к пяти утра, и отключаюсь мертвецким сном. Надеюсь, Шахим не решит подложить под меня одну из дочерей, пока я в несознанке, и не предъявит претензии и требование жениться.
Что бы не задумал хитрый араб, его планам не суждено сбыться. Среди ночи меня будит встревоженный Заур и торопливо что-то втолковывает. Единственное, что могу разобрать, так это «связи нет», «камеры отключены», «телефоны не отвечают». Проморгавшись и встряхнув бойца, начинаю понимать, что в доме неполадки со связью и камерами. Набираю Нику, но телефон отключён. Следом звоню Гару. Тот отвечает на третий гудок.
— Гар, ты далеко от дома? — кричу в трубку, сжимая её до треска.
— Часах в десяти, — спокойно отвечает. — Если гнать, уложусь за шесть. Что-нибудь случилось?
— Связь отрезана, так что несись туда. Сразу отзвонись.
Сбрасываю вызов и командую срочно вылетать. Места себе не нахожу. Это уже не предчувствие, а состоявшийся факт. С семьёй случилась беда, а меня не было рядом. Не помню, как переживаю перелёт, дорогу до дома и въезд в подорванные ворота. Дальше перед глазами, затянутыми кровавой пеленой, проносятся кадры. Бойцы, выносящие из дверей трупы и складывающие их во дворе, где лежат те, что стояли по периметру территории, Вагон с огромной дырой в груди и застекленелым взглядом, Пава с перерезанной глоткой и выколотыми глазам, Зося с посиневшим от удушья лицом и с задранной ночнушкой, заляпанной кровью, Хавчик с простреленной головой, раскинутый возле крыльца.
— Ника! Кира! Глеб! — врываюсь в каждую комнату, воя, как раненный зверь.
— Их нет, Мир! Мы всё проверили! — кричит Гар, оттягивая от детской кроватки. — Положили всех, кто был в доме, но твоей жены с детьми нигде нет! Их забрали!
Бью его в морду, смыкаю на шее пальцы, трясу и вбиваю в стену. Он лжёт! Их не могли украсть! Они просто куда-нибудь спрятались!
Глава 18
Вероника
Выныриваю из темноты в пучину боли. Голова раскалывается, глаза, словно кислотой залиты, тело ломит, как после костедробильной машины, а руками и ногами пошевелить невозможно. Пытаюсь открыть глаза и узнать, куда чёрт забросил мою бренную тушу, но от яркой лампочки вспарывает резь. От бесполезного движения руками простреливает током, а о ногах нет смысла вообще говорить.
Поелозив и справившись с резью, обнаруживаю себя лежащей на жёсткой кровати, скорее всего сбитой из досок и покрытой коврами и разноцветными тряпками. Малейшее движение вызывает тошноту и рвотный рефлекс, с которыми бороться не в состоянии. Слегка перегибаюсь и освобождаю желудок на пол рядом с топчаном. Медленно проворачиваю шестерёнки в голове и вспоминаю всё, что произошло ночью.
Дети! Кира, Глеб! Хочется надеяться, что их спасли, не позволили похитить, отбили в последний момент. Даже представить страшно, что они могли попасть к чужим. Дёргаюсь, делаю попытки встать, но связанные за спиной руки и стреноженные ноги не дают подняться и занять сидячее положение. Пока я борюсь с беспомощностью, щёлкает замок и открывается дверь. На пороге появляются военные ботинки с толстой подошвой и высоким голенищем, чёрные штаны с грубой отстрочкой и множеством карманов, кобура с пистолетом, с другой стороны охотничий нож, тёмная футболка и знакомое лицо в чужеродной комнате.
— Я знала, что вы меня найдёте, — подрываюсь, собрав оставшиеся силы, сваливаюсь на пол, отбивая бок и скулу, подтягиваюсь, принимая полу сидячее положение. — Как дети? Их успели отбить? Мир уже знает о нападении? Он вернулся?
Мой словарный запал затыкает удар в лицо и звон от него в голове. Непонимающе моргаю и вскидываю взгляд на спасителя. А спаситель ли он? Перекошенная злостью рожа, сумасшествие в глазах, звериная дикость, вселяющая
