Цена покорности - Аля Кьют
— С тобой будет так весело играть, маленькая, — заговорил он снова.
Я уже растеклась киселем по столешнице, сил не было ему отвечать. Да и нарываться на неприятности не хотелось.
— Все твои маленькие тугие дырочки изучу. Всеми возможными способами.
Это звучало не угрозой, но обещанием. Мне одновременно стало страшно и горячо. Пальцы Кирилла тем временем убивали страх, оставляя лишь кипяток потребности.
— Уже влажная для меня, — сказал он и потерся членом о попку.
Я моментально сжалась и начала паниковать, боясь, что сейчас он вот так вот меня возьмет и трахнет. Черт знает, чем этот способ хуже иных, но я чуть не лишилась чувств от страха. В принципе, какая разница, как проститься девственности. Может и лучше? Я где то читала, что в такой позиции плева натягивается и рвется быстро, а не растягивается. Прагматично? А как еще, если мечты о первом и единственном, самом нежном, заботливом и чутком принце теперь можно сложить в пакетик и вынести на помойку.
У меня вместо принца Салманов. Вместо мечтаний — желание выжить, пережить этот год. Вместо занятий любовью — жесткий секс со всяческими извращениями. Да я счастлива только тем, что все это будет со мной проворачивать только Кирилл, без приглашенных зрителей и участников. Повезло же.
Пока думала всякие глупости, пытаясь отрешиться, Салманов не терял времени даром. Он продолжал осыпать поцелуями мою спину и шею сзади, опять нюхал затылок и шептал какие-то пошлости. А его пальцы продолжали задевать мои влажные половые губы, клитор и вход. Я растворилась в своих мыслях и принимала ощущения, как должное. Поздно очнулась. Мне уже было чертовски приятно. Знакомое возбуждение вперемешку со стыдом, страхом и лицемерным желанием запретного удовольствия бурлило в крови и заставляло попросить моего хозяина гладить сильнее, надавливать больше. Я держалась из последних сил, продолжая кусать губы и стараясь не выть от проклятой похоти, что так и кипела во мне, грозя перелиться через край.
Когда терпеть стало невмоготу, и я собралась умолять, Кирилл собрал мою влагу пальцами, смазал анус и чуть надавил, погрузив большой палец. Я моментально протрезвела. Совсем не больно, как я боялась. Я задышала собакой.
Не убирая, но и не проталкивая палец глубже, другой рукой Салманов опять потянулся к клитору. Он мазнул по нему раз, другой, Я пискнула, расслабляясь, но моментально все исчезло.
Первая же эмоция — снова страх. Я опять что-то сделала не так, сейчас накажет.
— Нет, это никуда не годится, — почти рявкнул он, словно с досады. — Вставай.
Я отлепилась от стола, не в силах смотреть на Салманова и тряслась, как лист на ветру, догрызая собственные губы в отчаянии.
— Доставай свой крем!
— Ч-что? — как обычно стала заикаться я.
Кирилл сжал переносицу пальцами и выдал со вселенской тоской в голосе:
— Меня бесит этот темный лес у тебя между ног. Пошли убирать.
«Бесит его», — ворчала я мысленно, пока шла в гостиную за кремом, склонив голову. Какой привереда. Очень хотелось вставить пять копеек про зону бикини без волос, как фетиш истинных педофилов. Не стала, конечно. Жить хочется. И желательно с задницей все такого же чуть розового цвета, а не алого от повторной порки.
Кирилл шел за мной след в след, дыша в спину. Наверно, так тюремщики ведут осужденного на казнь. Он запудрил мне мозги, конечно, своими поцелуйчиками и миленькими словечками, но едва Салманов прекращал нежничать, я вспоминала, кто он и как я оказалась в его власти. Словно тугая пружина натягивала мои нервы, а позвоночник превращала в стальной прут. А как реагировать на его командный тон и более чем странные приказы? Да еще и сопровождение в ванную. Он смотреть что ли будет? Вот даже не удивлюсь. Извращенец.
Приготовившись к очередному унизительному спектаклю со мной в главной роли, я вынула крем из сумки.
— Давай, — протянул руку Кирилл, и я вложила туб ему в ладонь.
Он взял меня за шею и повел в ванную. Такой своеобразный захват, когда большой и указательный палец могут больно сжать при любой попытке свернуть с курса. Одновременно покровительственно и властно, но пока не сдавил — почти нежненько.
— Вещи разобрать еще надо. Устроишь мне показ мод.
— Угу, — буркнула я себе под нос.
Кирилл тут же сжал шею.
— Я разве задавал вопрос и разрешил ответить?
Прикусила язык и догадалась, что это замечание тоже не требует отклика. Этот человек переменчив как ветер в апреле. То теплый и ласковый, то обжигающе ледяной вперемешку с мокрым снегом. Не расслабляемся.
Кирилл отпустил меня только, когда пришли к ванной в моей комнате. Он включил свет, кивнул на бортик:
— Сядь.
А сам вскрыл коробку и принялся читать инструкцию. Зануда. Я даже в первый раз так не делала, просто намазалась, а потом только нашла глазами, сколько минут держать. И жива ведь.
— Тут написано про возможность аллергической реакции. Ты уже использовала такой? Можешь ответить.
— Да, использовала.
— Именно этой марки? Ответь.
— Разве это важно?
— Я, кажется, задал вопрос, на который нужно ответить да или нет, а не другим вопросом, — начал раздражаться он. — Не зли меня, детка. Так этот крем ты использовала?
— Нет, другой марки, но они…
— Если мне потребуется твое ценнейшее мнение, я обязательно дам знать, — перебил он сердито. — Нужно сделать пробу на аллергию.
Кирилл взял меня за руку. Его ладонь больно сдавила пальцы.
— Это что сейчас было? Ты закатила глаза?
Я зажмурилась. Проклятье, даже не заметила. Само собой вышло.
— Ответь мне, Дарина!
— Да. Я нечаянно. Простите.
— Если честно, то уже устал прощать твои промахи. Я ведь мог бы ужа раз десть тебя наказать. Нечаянно, ага? Тебе бы это понравилось? Ответь мне.
— Нет.
— А если у тебя между ног все покраснеет и неделю придется мазать антигистаминном — тебе понравится? А если я трахну тебя именно в таком состоянии, наплевав на твои ощущения? А, Дарин? Понравится тебе такое? Отвечай.
— Нет.
— Тогда
