Собственность Шерхана - Ирина Шайлина
По дороге домой увидел зоомагазин. Тормознул возле него, заглянул внутрь. Белоснежка на кошках своих как помешанная, возилась точно с детьми. На витрине дом кошачий стоял, все как положено, несколько этажей, игрушки прикручены, не дом, а целый коттедж. Набрал барахла для кошек, самого дорогого корма — не дай Аллах черный приблудыш откинется, снова я виноватым окажусь.
Ну и дом взял, куда без него. Запихнул в багажник кошачье приданное и домой поехал.
В окнах ее комнаты горел свет. Я стоял во дворе своего дома, задрав голову, и думал, может, залезть? Хоть глянуть, чем там моя беременная девочка занята.
Но не стал. Зашёл, оставил все кошачьи прибамбасы напротив ее дверей. Захочет, возьмёт.
А сам ушел в гостиную. Сидел напротив телика, каналы гонял, на телефон посматривал — никаких вестей, Игнат как сквозь землю провалился.
Блядство.
Перевел взгляд на дверь, а там она. Белая кошка. Сиди копилкой, смотрит на меня глазами круглыми.
— Я тебе там пожрать купил, дом отдельный. Иди, живи, наслаждайся жизнью.
Кошка, естественно, не ответила. Зато пошла. Прямо ко мне.
Остановилось возле ног, хвост задран, обнюхала. А потом запрыгнула, устраиваясь на коленях. Это было неожиданно. Я не шевелился, стерпел, когда она меня когтями за ногу прихватила, наминая, точно подушку.
А потом улеглась.
Я рукой провел по ее спине, шерсть мягкая, гладкая. От кошачьего тела тепло шло, я снова провел рукой, за ухом причесал. А она замурлыкала.
— Ну, хоть одна баба в этом доме на меня не обижена, — хмыкнул я. Считай, успех.
Глава 15
Лиза
Всю ночь я ревела и ничего с собой поделать не могла. Малыш в животе пинается тихонько, словно меня поддерживает, а я реву. Говорю себе — так лучше. Разве ты хочешь, чтобы тот, кто разрушил всю твою жизнь, спал ночами в твоей постели? Нет, конечно, нет! Пусть спит с кем угодно. С кем хочет, хоть со всеми сразу! Но как представлю, как Лика его обнимает, и её красные губы самодовольно улыбаются, так снова всхлипываю.
Утром в зеркало смотрю — ужасно. Мало того, что беременная, так ещё и опухшая вся. И пожаловаться-то некому — Снежинка, предательница, снова куда-то пропала. В новом огромном доме она боялась, и то и дело перепрятывала котёнка с места на место, не очень доверяя незнакомым людям. Видимо, её жизнь тоже была полна горького опыта, боли и предательств.
— Завтракать здесь будете? — спросила Амина.
— Нет, спущусь, — ответила я.
Потому что хотела понять — дома Имран ранним утром или нет. Не знаю, зачем мне это нужно, но убедиться в этом необходимо. Если нет…то все окажется ещё хуже, чем было. Прошлась мимо его комнаты — двери нараспашку, широкая постель заправлена, на ней точно никто не спал этой ночью. Сглотнула горький ком. Спустилась к кабинету — за запертыми дверями гробовая тишина.
Всё правильно. А чего ты ожидала, дурочка Лиза? Мужчины не меняются. Такие, тем более. И прими это разочарование, и живи с ним. Готовься морально к тому, что твоего ребёнка отнимут, тебя просто не спросят, выкинут за порог, как надоевшую кошку. А твоего ребёнка будет воспитывать очередная вертихвостка с силиконовой грудью. Может, даже, Лика…
Проходя через гостиную первого этажа, которая все ещё в утреннем полумраке, вздрогнула от неожиданности. На диване, вытянув длинные ноги, спал Имран. А на плоском мужском животе, свернувшись клубком — Снежинка.
От красоты этой, такой мирной картины, у меня все внутри перевернулось и дыхание перехватило. Снежинка меня увидела, потянулась довольно, проснулся, забарахтался, отыскивая сиську котенок.
— Он же может нечаянно во сне раздавить котёнка, — шёпотом сказала я Снежинке. — Глупая ты мамаша.
— Не раздавлю, — потянулся и Имран. — Я уже полчаса, как проснулся, лежу, не шевелюсь…
Осторожно переложил кошачье семейство, сел, потёр заросший щетиной подбородок и на меня посмотрел. А я покраснела, как будто меня на месте преступления поймали — ещё бы, стою, им спящим любуюсь.
— Пойдем-ка жрать, Белоснежка, — позвал он.
И я снова покраснела, будто меня на свидание позвали. Имран явно о чем-то своем думал — тёмные глаза чернее обычного, на лбу сосредоточенная морщинка. В душ сходил, с волос капли капают, одна скатилась по лицу прочертив мокрую дорожку. Я вдруг поймала себя на том, что мне её путь хочется языком провести. В животе сразу греховно жарко стало. Плохая Лиза, падшая, поругала я себя.
Не нужно забывать — он твой враг. И ты в его доме пленница…
— Такой уже живот большой, — сказал Имран, и я шаг назад сделала, словно пряча ребёнка от него.
— Восьмой месяц уже пошёл.
И неловкая тишина. Кажется, столько всего сказать нужно. Потребовать от него объяснений, но…молчу.
— Лика… Трахался я с ней, да, — просто объяснил Имран. — Но сейчас ничего нет. Не звал я её, Анвар запустил, гаденыш.
— Это твоя личная жизнь, она меня не касается.
Голос мой сухой, как пустыня Сахара. А внутри и радость, от того что сейчас ничего нет, и обида-злость, что когда я на последнюю сотню рублей выживала, Лика стонала под ним. Ненавижу её, прости меня, бабушка, за такие чувства.
— А поехали в торговый центр, — вдруг удивил Имран. — Смотри на твоём пузе толком ни одно платье не сходится уже, а моему сыну простор нужен. Накупим тебе шмотья.
Ехать с ним я никуда не хотела. Но я так устала быть пленницей. А там — люди. Там обычная жизнь. И туда — манит. И кивнула, а Имран так радостно улыбнулся, что моё глупое сердце опять екнуло.
Шубка, которую мне Имран ещё весной подарил, и которую я сбегая гордо тут оставила, и правда, на моем животе уже не сходится. Благо — идти только до машины, которую подогнали к самому крыльцу.
