Империя Греха - Кент Рина

Да, она обманщица, но она может быть лучшей формой отвлечения, которая у меня когда-либо была.

Глава 9

Анастасия

Моя маленькая бабочка.

Так он только что назвал меня, верно?

Моя грудь напрягается, а глаза увеличиваются в размерах, отчаянно пытаясь разглядеть его. В темноте я не могу его рассмотреть, но резкие черты его лица видны, как и блеск в его напряженных глазах.

Я зажата под тяжестью его тела и его огромных размеров. Я раздавлена и не могу дышать. А одеколон, который я искала в универмагах? Он душит меня сейчас, лишает мыслительного процесса и не дает думать дальше этого момента.

— Ты... у тебя моя подвеска с бабочкой?

— Почему ты так думаешь?

— Ты только что назвал меня маленькой бабочкой.

— Мог сделать это по любой причине.

— Но это было достаточно конкретно.

— Хм. Что ты собираешься предпринять, чтобы выяснить, у меня она или нет?

Его голос глубокий, темный бархат, который обвивается вокруг моей шеи.

— Я... — мои слова обрываются, когда его рука, лежавшая на моем бедре, скользит к внутренней стороне.

Я крепко сжимаю ноги, несмотря на покалывание, несмотря на то, что каждая нелогичная мысль в голове побуждает меня отпустить.

Но я не могу.

Не тогда, когда я чувствую пульсации тьмы, исходящей от него. Той самой тьмы, с которой я боролась до последнего, чтобы оставить все позади.

Думаю, я всегда чувствовала это в нем, даже в ту ночь в Джерси, но тогда это было нормально, потому что это было на одну ночь, и я по глупости размышляла, что больше его не увижу.

Я глупо думала, что просто сохраню его в своих воспоминаниях и все.

Но он здесь, и следует за мной, и это нехорошо.

Это очень страшно для судьбы Бабушки и моей судьбы.

Его пальцы зависают на вершине моих бедер, и, хотя он не пытается войти, он задерживается там, выжидая время.

— Что происходит? — в его тоне чувствуется легкая забава, граничащая с садизмом. — Вдруг почувствовала себя застенчивой?

— Это не... о...

Мои слова заканчиваются стоном, потому что он прижимает палец к моему клитору, и, хотя это происходит через брюки и нижнее белье, я чувствую, как пульсируют вены в моем сердцевине.

— Ты не должна этого делать. — он говорит напротив моего уха, его голос горячее и сексуальнее в низком диапазоне.

На секунду я так сосредотачиваюсь на этом, на его голосе и диапазоне, что на мгновение забываю, что здесь поставлено на карту. Мой мозг отключил все элементы окружающей среды, поэтому все, что я могу чувствовать, это его стройное тело, под чопорным костюмом которого скрыта татуировка воина.

Много мышц, которые я видела в тот день и сейчас ощущаю на фоне мягкости моего живота и груди.

Все во мне такое мягкое, а он такой твердый и большой, что заставляет меня чувствовать себя маленькой. Такой маленькой и ломающейся, но вместо того, чтобы испугаться, моя кожа загорается, и странный вид возбуждения распространяется внутри.

Но это неправильно, не так ли? Меня не должна возбуждать наша разница в размерах. Если уж на то пошло, я должна опасаться этого, должна думать о том, что поставлено на карту.

Как мой ноутбук.

Нокс должен был подойти так близко, чтобы нацелиться на мой ноутбук, который я держу обеими руками и в недосягаемости над головой.

Но он этого не делает.

Вместо этого он проводит языком по раковине моего уха, и я не могу сдержать вспышки удовольствия, которые волнами пробегают по моей чувствительной плоти.

Когда за этим следует его глубокий шепот, я нахожусь на грани чего-то настолько резкого, что у меня перехватывает дыхание.

— Ты не должна стесняться. В конце концов... — он двигает пальцами по моей киске, и я прикусываю язык, подавляя стон. — Я заставил эту киску кровоточить в первый раз.

Черт.

Почему он заставляет акт лишения меня девственности звучать так горячо? Так не должно быть, не тогда, когда я всегда считала это бременем, которое может быть использовано, чтобы выдать меня замуж за первого подходящего мужчину, которого найдет для меня моя семья. Не тогда, когда все, о чем я заботилась, это избавиться от нее. Но когда он произносит эти слова, все звучит еще более извращенно и совершенно ненормально.

— Раздвинь ноги.

Твердый, не подлежащий обсуждению приказ посылает взрыв искр внутри меня.

Ему не нужно раздвигать мои ноги пальцами, потому что они раздвигаются сами собой. Мой разум настроен на всю ту восхитительную авторитарность, которую я почувствовала той ночью, на ту капитуляцию, которую я испытала впервые в жизни.

И это не принудительный тип, когда у меня не было выбора, потому что у меня имелся выбор, у меня была возможность уйти, но я решила этого не делать.

Я решила остаться.

Потому что впервые я не была дочерью опасной семьи или фальшивой Джейн. Была просто я.

Словно он думает о том же, Нокс тянется к моим очкам. Я хочу остановить его, но не могу отпустить ноутбук, и вот он уже снимает их. Не думаю, что он способен увидеть мои глаза в темноте, а если и увидит, то только через контактные линзы. Однако, когда он смотрит на меня, ощущение другое, будто мы вернулись в тот момент.

Где мы были анонимны.

— Раздвинь ноги шире, — приказывает он, и на этот раз мне не приходится сильно раздвигать ноги, поскольку его рука уже на молнии моих брюк.

Он легко стягивает их, а затем просовывает пальцы в мои трусики.

Это толчок, шоковая реакция, от которой моя спина отрывается от пола, а руки становятся потными на ноутбуке. Это не первый раз, когда он прикасается ко мне так интимно, но кажется, что впервые.

— Хм. Кого-то возбудила борьба.

Это снова садизм, но смешанный с туманной похотью.

Или, может, это я.

Он трется своей массивной эрекцией о мой живот, и я замираю, дыхание сбивается.

— Твое маленькое покачивание заставило меня стать чертовски твердым, красавица. Ты позаботишься об этом, не так ли?

Я не понимаю, о чем он говорит, отчасти потому, что его пальцы продолжают касаться моих намокших складок, а отчасти потому, что его эрекция увеличивается с каждой секундой.

Звук его молнии эхом отдается в воздухе, и я задерживаю дыхание, хотя меня переполняют всевозможные ощущения. Даже несмотря на то, что мое сердце вот-вот выпрыгнет туда, где его пальцы на моей киске.

То, как он прикасается ко мне, медленно и твердо, будто он точно знает, что делает и куда ведет. И я беспомощна перед этим, полностью и окончательно поймана в ловушку, из которой не могу выбраться.

Затем что-то происходит.

Его эрекция, которую я чувствовала на своем животе всего несколько секунд назад, сменяется его пальцами, трущимися о мою киску, прикрытую трусиками.

Искры удовольствия превращаются в полноценные вспышки, но это еще не все, потому что он надвигается на мой вход, пока он все еще прикрыт, и по какой-то причине это кажется извращением и вызывает еще большее возбуждение у нас обоих.

— Я хочу трахнуть тебя, — ворчит он, двигаясь, потирая и скользя членом вверх и вниз по моим трусикам. — Я хочу стянуть с тебя одежду твоей поддельной личности и погружаться в твою тугую киску, пока ты не закричишь.

Сделайэто, хочу сказать я.

Просто сделай это уже. С тех пор, как он впервые прикоснулся ко мне, у меня началась ломка, о которой я и не думала.

С тех пор, как я узнала, что такое секс.

И не просто секс с кем-то. Секс с ним и его восхитительно интенсивным доминированием. Обычно я убегала от этого, но с Ноксом я врезалась в это.

Сознательно и подсознательно.

— Видишь, как твоя киска принимает меня, моя обманщица? Хочешь, чтобы мой член оказался внутри тебя, не так ли? Хочешь, чтобы я трахал тебя жестко и быстро, не сдерживаясь.