Беби - бум для босса (СИ) - Максимовская Инга

- Согласен. Хочешь я выкину этого медведя? – глупо спрашиваю я. Она вздрагивает, смотрит на меня, как будто я ей предложил деревню аборигенов вырезать, а не избавить от тупой игрушки – пылесборника.

- Вы с ума сошли? Он очень симпатичный. Я даже имя уже придумала Мишутке.

- Надеюсь его не Глебом звать будут,- хмыкаю я, и вижу на ее губах улыбку, от которой у меня начисто сносит крышу.

- Нет, я его назову Тортиком,- хихикает Настенька. – И он поедет со мной в ваш пентхаус. И потом я его заберу.

- Куда? – у меня сердце падает в пятку, которая начинает страшно чесаться от его трепыханий. Что она еще задумала?

- Вы же сказали, что все слышали и согласны? – подозрительно щурит глаза Рыжуха. Так, вот о том, что она куда – то еще собралась, я вообще даже не думал. Падаю на кровать рядом с моей Настей. Да, моей. Она моя, и ничья больше. И снова теряю связь с реальностью. Малышка пахнет молоком, сливочной тянучкой, печеньем. Я хочу ее сожрать. Собрать чертову обертку, как с конфеты. Что там на ней? Пижама с собачками. Боже. Где она только нашла такую? Но она в ней сексуальнее, чем Ольга в своих кружевных тряпках. И эта оттрюненная от ярости губка. Не сдержавшись вцепляюсь в нее зубами. Настя вскрикивает от боли, но не отстраняется. Ее участившееся дыхание заполняет меня. Я согласен на все, да. Пусть она в это верит. Фиг я ее отпущу.

- Я все помню.- рычу я, прижимая к себе тело моей зеленоглазой колдуньи.

- Глеб, остановитесь. Прошу,- всхлипывает Настя. Черт, когда я успел стянуть с нее пижамные брючки, которые сейчас болтаются в моей руке? И трусики. И черт возьми, я сойду с ума, если сейчас не произойдет что – то, способное отвлечь меня от моей жертвы. Все что угодно: метеорит, захват земли пришельцами, даже гребаный Михаил Ефимович. Где он шарится, когда нужен?

- Я приеду за тобой завтра. За тобой и за Тортиком,- хриплю я, натягивая на Настю штаны. Пальцы путаются в ткани, а я стараюсь не прикасаться к полоске белой кожи, покрытой трогательными мурашками.

- Глеб, это плохая идея, - шепчет рыжуха.- Очень плохая. И это всего на две недели, пока не станет ясно – беременна я или нет.

- Как на две недели? – замираю я. Черт почему я не слушал, что мне говорила эта колдунья? Почему я никогда ни кого не слушаю?

- Ты все же меня не слышал,- вымученно улыбается рыжуха. – Я сказала, что не соглашусь на повторную процедуру в случае неудачи. И в этом случае наши пути разойдутся.

Мне страшно. Так, как еще никогда не было. Твою мать, я могу потерять сокровище, которое и нашел то случайно. Точнее, оно само меня выбрало, вызвало привыкание, посильнее героинового, а теперь просто может исчезнуть. Не прикую же я ее цепями, ей-богу.

- Я согласился,- рычу я.- И на эти две недели ты моя.

- По рукам,- улыбается эта нахалка, облизывая розовым язычком прикушенную губу, на которой я вижу маленькую ранку с расплывающимся вокруг небольшим синяком. – Только к Машке заедем завтра за вещами. И вы не станете мне препятствовать, если я захочу погулять, или сходить по делам. А я не буду вам мешать. У вас своя жизнь. У меня своя. Деловые отношения.

- Без искр? – кажется у меня сейчас глаза вывалятся из орбит. Я гребаный придурок. Надо было слушать каждое слово, которое она там гнала. Если бы я так подписывал договора с партнерами, давно бы уже был в глубокой жопе. Хорошо, что Настя далека от мира бизнеса. Она могла бы меня пустить по миру.

- Для этого у вас есть невеста. Глеб, так вы согласны?

Я обреченно киваю. В конце – концов, я же мужчина. И хрен я отступлю. Она полная глупышка, если считает, что так легко меня обвела вокруг пальца.

- Завтра в десять я заберу тебя и Тортика из этой богадельни,- ухмыляюсь я злодейски, но Настя не замечает моего оскала. – бога ради, пижаму эту с собой прихвати. Есть какие-нибудь пожелания?

- Торт. Три шоколада,- блаженно улыбается моя Настенька. Господи, дай мне сил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 15

Настя

Утреннее пробуждение, в последнее время, стало для меня настоящей пыткой. Сегодня снова тошнит, хотя врачи обещали, что должно стать лучше. С трудом доползаю до ванной, борясь с желанием глянуть в зеркало. Но смотреть туда не стоит, я знаю. Потому что волшебное стекло будет транслировать зеленокожего гуманоида, с глазами больной поносом панды. Страшное зрелище, в общем. Склоняюсь над раковиной, беру в руки тюбик зубной пасты. Прихожу в себя спустя минуту, осознав, что, вместо того чтобы чистить зубы, я просто пожираю, пахнущую мятой, разноцветную субстанцию. Зато тошнота отходит на задний план, и мне даже почти хорошо. Что озадачивает, но радует. Умывшись, все же бросаю взгляд в зеркало, вижу смотрящее на меня взъерошенное чудовище, и вдруг начинаю заваливаться на пол. Ванная комната весело пляшет перед глазами, словно я катаюсь на карусельной лошадке.

Осталось только грохнуться в обморок и разбить голову о кафель.

- Настя, ты где? – слышу встревоженный голос. Черт, неужели уже десять? Не может быть. – Настя,- паника в голосе нарастает.

- Я здесь,- стону я, вцепившись в край раковины, как в спасательный круг, - только не заходите.

- Это еще почему? – интересуется Золотов,- я все уже видел.

- Я страшная,- наконец не сдержавшись, зарыдала я. И нос у меня становится похожим на лампочку, а на лбу зреет огромный прыщ. Боже, конечно он не послушался. Глеб возникает рядом со мной, жестом иллюзиониста, достает из кармана накрахмаленный носовой платок. Надо же. Где он их только берет?

- Ты самая красивая,- уверенно говорит Золотов, вытирая мне сопли. Боже, позорище. Никуда я с ним не поеду после такого. Он вошел зачем? А если бы я на унитазе сидела? Оооооо. От мыслей об этом позоре рыдаю еще сильнее, не могу остановиться. Реву белугой.

- Вы нахал и хам,- хлюпаю я носом, наконец рассмотрев моего мучителя.

- И очень этим горжусь,- ухмыляется дикий вепрь. в глазах которого читается голод. Он сегодня одет неофициально: джинсы, свитер жемчужного цвета, выгодно оттеняющие синеву его глаз, дорогая кожаная куртка, небрежно расстегнута. Ох, как бы я сейчас содрала с него эту чертову косуху. Он словно читает мои мысли, подхватывает меня под ягодицы, поднимает, как пушинку, подсаживая на чертову раковину. Господи, что я творю. Мои руки словно живут отдельной от меня жизнью. Видимо в мозгу отключился центр, отвечающий за их движения.

- А ты маленькая, горячая штучка,- шепчет Глеб, расстегивая зиппер на брюках, пока я пытаюсь снять с него чертово кожаное безумие, которое пахнет так притягательно, что я ловлю себя на мысли, что хочу пожевать эту куртку. Да что со мной такое?

Пижама летит на пол, превращаясь в лоскуты, моя пижама с собачками. Моя любимая. На глаза снова набегают слезы.

- Куплю новую. Десять комплектов, миллион, сколько захочешь,- шепчет Золотов, заметив что я на грани умопомешательства. –

- Черт с ней, с пижамой,- всхлипываю я, когда мужские губы обхватывают мой сосок, доставляя резкое, болезненное наслаждение при этом. Моя грудь кажется распухшей. Он стонет от удовольствия, прикусывая зубами горошину соска. А мне кажется, что я схожу с ума. – Глеб, мы же договорились вчера,- хриплю я, пытаясь не сорваться в страстный крик.

- К черту договоренности. Настя, у меня сейчас взорвется мозг и кое-какой орган, значительно ниже. Ты же не хочешь, чтобы в твоих покоях нашли хладный труп?

- Нет, не хочу. Покажи мне искры,- теряя остатки разума, всякий стыд, и кружевные трусики, всхлипываю я. Нельзя мне наверное еще заниматься сексом. Да и черт с ними, с запретами.

Когда его язык проникает в меня, я начинаю умирать. По крайней мере мне так кажется. Он играет со мной, доводит до исступления, а потом отстраняется, Я готова умолять, чтобы мучител ьпродолжил страстный танец своего языка. Никогда не думала, что возможно такое удовольствие. Он стонет, когда я обхватываю руками его голову, путаюсь пальцами в волосах.