Татьяна Герцик - Начнем всё сначала
Когда она впервые после окончания карантина собралась ехать домой, Новицкий взбунтовался.
– И зачем тебе туда ехать? Что ты там не видела?
Пришлось сказать ему, что она как ездила раз в месяц домой, так и будет ездить. Разозлившись до такой степени, что возле стиснутых губ появились белые полосы, Павел замолчал. Но потом, что-то сообразив, скомандовал:
– Ты будешь туда ездить в критические дни! Все равно они пропащие для наших встреч!
И стал внимательно следить за выполнением этого условия. Жанна понимала, что он ее просто использует, но спорить с ним и что-то отстаивать не хотела. От постельного угара у нее кружилась голова, и сил не было даже на учебу. По понедельникам она сидела на занятиях, как пустоголовый чурбан, не слыша ни слова из того, что говорили преподаватели. Отходила лишь к четвергу, но уже в пятницу всё начиналась сначала.
Дома мама сразу поняла, что дочь стала женщиной, но ничего не сказала. Отец тоже посматривал на нее с пониманием, но молчал. Жанна была искренне благодарна родителям за то, что они не лезут в душу. Ведь что она могла им ответить на простой вопрос: когда свадьба? Никогда? Что с ней просто развлекаются, а она это разрешает? Больше того, с удовольствием в этом участвует?
По сути, она предала всё, что считалось в их семье нерушимым. Все запреты, наставления, всё, чем должна руководствоваться в жизни порядочная девушка, всё было забыто. Горечь разъедала душу, и она особенно сильно ощущала свое падение дома, в патриархальной семье, где всё дышало добродетелью в исконном понимании этого слова.
Сашка тоже не принес покоя ее измученной душе. В последнюю их встречу, посмотрев на нее внимательными глазами, холодно спросил:
– Как дела?
– Нормально. Учусь помаленьку.
Он с прищуром кивнул и двусмысленно заявил:
– Вижу. Причем всему.
Почувствовав, как лицо покрывается жарким румянцем, она с вызовом потребовала объяснений:
– Что ты имеешь в виду?
Но лучше бы она этого не спрашивала. Отодвинув ворот ее водолазки, он ткнул пальцем в темное пятно, оставшееся после последних нескромных ласк Павла и прошипел:
– Вот это, дорогуша! И запомни – на таких в нашем селе не женятся! – и пошел прочь, презрительно насвистывая.
Эти жестокие слова камнем легли на сердце, тем более что она считала их вполне справедливыми. С тоской посмотрев вслед небрежно уходившему другу, села на скамейку у ворот и незряче посмотрела на высокое небо. По нему бежали кружевные кокетливые облачка, но она их не видела. Душа болела, уязвленная и презрением старого друга, и неуверенностью в завтрашнем дне.
Она прекрасно понимала, что в жизни Павла она не первая и не последняя. Так, краткая перевалочная станция на его длинном жизненном пути. И зачем она его только встретила? Хотя, возможно, она была такой незрелой, что ее мог бы соблазнить любой? Нет, с этим она была решительно не согласна. Если бы она не влюбилась, всё было бы по-другому.
Они продолжали встречаться с Павлом по выходным до июня, пока не начались экзамены, и Юлька не переехала домой. Тогда Павел стал приходить к Жанне когда вздумается, и оставаться на столько, на сколько хотел. Когда любовник сдавал свои экзамены, она не знала. Эта сессия принесла ей большие проблемы. И, хотя ей ставили отличные оценки, это было скорее данью ее прошлым заслугам. А может, ей так казалось после бессонных, наполненных жаркой страстью ночей?
А тут возникла и еще одна проблема. В начале июня должны были наступить критические дни, но не наступили. Она подождала два дня, не понимая, что могло случиться. Ведь Павел всегда предохранялся. Думать о плохом не хотелось, но она всё-таки пошла в аптеку и купила тест на беременность.
Вечером округлившимися от ужаса глазами смотрела на узкую полоску бумаги с четко видимыми полосками. Она беременна! Присев на край ванны, низко опустила голову, превозмогая тошноту. Руки мелко подрагивали, по спине катились холодные капельки пота. Этого не может быть, не должно быть! Ей нельзя быть беременной без мужа, она же дочь директора школы! Боже, как же она подвела родителей! Если она появится дома в таком положении, сколько будет разговоров, как ее начнут презирать сельские сплетницы! В их селе такого еще ни разу не было, и начинать подобную неприятную статистику она категорически не хотела.
Но что она так волнуется? Не она одна ведь сотворила этого ребенка, без Павла у нее ничего б не получилось. И вообще в этом деле девяносто процентов вины на нем, она же ни разу его в постель не тянула!
Прерывая лихорадочно прыгающие мысли, решила немедленно ему обо всем рассказать. Но вот как? Неужели караулить его у корпуса физиков, подвергая себя возможным насмешкам? Ее будто окатили холодной водой. Нет уж, лучше подождать. Он непременно придет.
В это время Павел с трудом отбивался от дружков, насмешливо выпытывающих, когда же свадьба:
– Что, попался, друг? Семью создаешь, ячейку общества? – тон у Игоря был такой язвительный, что Павел взвился.
– Да не родилась еще девица, что меня в это ярмо затащит! С чего ты выдумал какую-то свадьбу?
Игорь не отставал.
– Да все видят, как ты перед этой Жанной расстилаешься, ножки ей моешь. Что, нашла коса на камень? Оженит она тебя, не сумлевайся, голубчик!
Павел негодовал всё больше и больше, неистово опровергая их насмешливые пожелания долгого семейного счастья. Но парни все его доводы выворачивали наизнанку, заставляя беситься от злости. Когда он наконец поехал домой, просто кипел от ярости. Но, плотно поев и успокоившись, вдруг понял, почему так неадекватно отреагировал на обычные в общем-то подначки: они падали очень близко к цели.
Решив всё как следует обдумать, принялся мерить комнату широкими шагами. Комната для размышлений оказалась мала, и он, накинув куртку, вышел на улицу и пошел по аллее среди старых корявых лип, старательно обходя встречающиеся по дороге лужи.
Итак, что мы имеем? Запавшую в душу девушку, окончание универа, и ярко выраженное желание оставаться холостяком еще nn-ное время. Теоретически, только теоретически! – он семью содержать, конечно, может. Но жениться он не будет в любом случае, даже на Жанне. Она девчонка, конечно, хорошая, с ней приятно и в постели и вне ее, но вот он-то себя дозревшим до женитьбы не чувствует. Возможно, и никогда не почувствует. Зачем ограничивать себя одной, пусть и даже очень вкусной, ягодкой, когда вокруг целые кусты?
Но куда деть это непрекращающееся вожделение, причем нарастающее раз от разу? Ведь за то время, что они с Жанной были вместе, он на других девчонок даже смотреть не мог. Чем это вызвано? Может, тем, что ему приходилось сдерживаться целую неделю, до выходных? И отрываться только три ночи, или вернее, двое с половиной суток?
