Адвокат Доминанта (СИ) - Волкова Ольга
Решаю позвонить все же Суханову. Друг моего отца просто так названивать не станет с утра, будь это не настолько важным. Идут короткие гудки и на третьем, старик отвечает мне. Голос скрипуч и недоволен, а значит, дело серьезное.
— Лев, твою мать, — прохрипел в трубку, закашлявшись.
— Извини, Дьякон, занят был, — отвечаю, проведя рукой в нервном жесте по волосам. Ева в моем доме, и меня тянет к ней, но должен сейчас успокоить старика, даже если возникшие проблемы слишком серьезны.
— Да уж, я уже в курсе чем и кем, — сухо подмечает. — Ты в своем уме, Лев? — практически кричит в телефонную трубку, сбивая меня с толку.
— Успокойся, — рявкнул, чего не смел делать ранее. Суханов резко выдохнул. — Если ты о Калашниковой, то все взаимно. Не волнуйся, — во рту словно песок, оттого и першит в горле, будто я мог пойти против воли Евы. Взять то, что хочу, а потом просто выкинуть за борт.
— Блядь, Лев, ты сейчас серьезно? Я советовал пригласить на ужин девчонку, а не сразу затащить в койку.
— Даже если это и так, это никого не касается, — мигом обрываю Суханова, обозначая грань дозволенного. — Это наше дело, Дьякон.
— Да, Лев, ваше, я не спорю, — фыркает, явно недовольный чем-то более масштабным. — Только учти, что твои игры теперь пестрят в бульварной газетенке.
Я хохотнул, привыкший к очередным сплетням о себе.
— Ты сейчас серьезно? — остановившись посмеиваться, я облокотился задницей о край стола.
— Как никогда, — груб со мной, а потом добавляет: — Ева теперь тоже там. С тобой. Вас засекли и проследили, куда вы второпях летели после ужина в ресторане.
— Вот, твари, — выругался, долбанув по столу кулаком. — Это же еще не все? — спрашиваю у Дьякона, на что он лишь мычит себе под нос. — Ладно, я разберусь с этим.
— Ты уж постарайся, потому что теперь ты под особенным прицелом, не считая того, что Калашникова твой Адвокат, — тараторит Суханов, затем отключается. Сука! Я хотел закричать, что есть силы, но сдержался вовремя, потому как Ева постучала по косяку двери кабинета, отвлекая меня от наплыва злости и ярости. Ее зеленые глаза искрились, притягивая магнитом к себе. Я выпрямился, положив свой мобильник обратно на стол. Подзываю девушку, и она так легко соглашается, прильнув к моей груди.
— Лев, мне пора на работу, — носиком щекочет грудную клетку, затем приподнимает голову и глядит на меня. Улыбается, озаряя светом мой кабинет. Я провожу ладонью по ее щеке, затем убираю за спину длинный локон волос. Ева закрыла глаза, жаждущая ласки в прикосновениях. Она кайфует от того, как я без слов свожу ее с ума, и заставлю желать большего. Я сам хочу большего во всех смыслах, но уверен, что Ева так скоро не кинется с головой в новые отношения. Тем более то, что я хочу ей предложить, может не уложиться в ее понимании.
— Я отвезу тебя, — говорю тихо, чтобы не напугать ее своим раздражением из-за прозорливых папарацци. Знаю, для Калашниковой это станет слишком невыносимым, ведь пошатнется безупречная репутация самого сильного адвоката столицы. Лучше сказать сейчас, чем она узнает об этом от посторонних. — Ева, — мой голос надрывается, на что Калашникова хмурит брови и пристально всматривается в глаза.
— Я…, — черт возьми, Калашникова пошатнулась, и теперь вырывается из объятий, — не хотела тебе мешать, и…
— Нет, ты мне не помешала, Ева, дело в другом, — глубоко вдыхаю, глядя в ее широко раскрытые глаза. Она ждет от меня ответа, а я будто язык проглотил. — Ты должна быть готова к тому, что начнутся провокации, так как тебя видели со мной.
— Папарацци? — спрашивает, обретая в голосе сталь. Она вмиг изменилась, будто произошло перевоплощение прямо на моих глазах. Я кивнул. — Я поняла, — безэмоционально отвечает, опустив голову вниз. Руки сцеплены, а от напряжения проступает бледность кожи на костяшках.
— Ева, — тянусь к ней, но Калашникова отходит от меня на шаг. Рука виснет в воздухе; я затаил дыхание, уже предугадывая ее решение. Вскинув голову, Ева нацепила броню. Ту самую, непрошибаемую, но полную решимости сказать то, что навсегда зависнет в мыслях.
— Я этого боялась, Лев… всегда, — сокрушается, дрожа губами.
— Ева, — вновь тянусь к ней, но она уворачивается. Хочу получить от нее более детального объяснения в сказанном. Хмурюсь и злюсь, что наше мгновение единения так быстро разрушилось, не успев закрепиться.
— Я буду ждать тебя в своем кабинете послезавтра, Лев Львович, — официально озвучивает, будто ударяет меня в грудь и пробивает в ней дырку. В эту секунду чувствую, как сердце сжимается и застревает в невидимых тисках. Ева пристально смотрит мне в глаза; искра постепенно затухает, но душа… я вижу она тянется ко мне, и тем не менее, барьер, который успела выставить перед собой, слишком крепкий и не пробиваем.
— Хорошо, Ева Васильевна, — так же сухо отвечаю, согласно киваю. — Дверь на выход Вам известна. Всего доброго. — Я ненавижу себя, и поделать с этим ничего не могу. Калашникова не станет мириться с тем, что будет твориться за ее спиной, и я не хочу, чтобы ее репутация хоть как-то была затронута моей собственной. Наверное, это было плохой идеей вновь пытаться обмануть судьбу, и Ева никогда не станет моей. Даже если я расшибусь в кровь об асфальт.
Калашникова ничего не ответила мне, и, развернувшись на пятках, оставила одного в кабинете. Я слышал, как захлопнулась входная дверь. И только тогда я заорал, метая по комнате все, что попадалось под горячую руку. Найду и придушу своими руками ту тварь, которая проследила за моей машиной до самого дома.
День не задался с самого утра. И даже, когда Ева ушла, а я кинулся вслед за ней, желая остановить, но… я просто проводил ее хмурым взглядом, по которому она явно ничего не поняла, кроме того, что хотела сама. Не сказав ни слова, Калашникова села в такси, лишь на миг замерла, крепко сжимая ладонью заднюю дверцу машины. Глаза в глаза, связь между нами искрила под самым мощным напряжением. И чуть-чуть, я бы рванул к ней, но меня что-то останавливало. Улица уже была полна людьми, а мои соседи с удивлением наблюдали за картинкой, представшей перед их глазами. Впервые, я не провожал девушку, которая льнула ко мне и висла на шее. Теперь все иначе, и, кажется, их это очень шокировало. Я молчал. Просто развернулся и захлопнул за собой двери, а Ева… она обманчиво спокойно села, захлопывая дверь.
Глубоко вдохнув полной грудью, уставился в экран компьютера, на котором были бесчисленные дорожки цифр. Уже перед глазами все плыло, и мне дико хотелось послать все к чертям. Как вдруг вспомнил, что получил сообщение от Вольного. Эдуард по пустякам не станет писать, да и тревожить звонками тоже.
Быстро набираю в контактах его номер. И уже через два гудка Эд хрипит в трубку, судя по всему, потягивая виски.
— Здорово, — улыбка касается уголков моих губ. Я уставился в одну точку в пространстве, преимущественно наблюдая за пылинкой, витающей в воздухе в границах солнечного луча.
— Не прошло и года, — ворчит.
— Да, тут у меня некоторые проблемы возникли, не мог ответить сразу, — встаю, и свою свободную руку прячу в карман брюк. Кабинет просторный, но мне в нем слишком душно.
— Ага, я уже наслышан, — так легко отвечает, словно для него эта новость была старой, как прошлый век. — И, собственно, чего я писал тебе, Калашникова собирается ко мне на свиданку.
— Да? — я удивленно переспросил, напарываясь на смешок Вольного. Прочистив горло, продолжил, стараясь не придавать сильно значение тому, что могло бы спровоцировать на слухи. — Когда?
— Пока точную дату не обозначила, но просила аудиенции. Лев, я одного понять не могу, это та самая кукла, по которой ты уже битый год сохнешь? — издевательски замечает, задавая мне вопрос. Я зарычал, едва сдерживаясь от потока лестных ругательств. Вольный прекрасно знает, что Калашникова никакая не кукла. Ева настоящий профессионал своего дела, и если взялась за что-то, то добьется правды любимыми методами и способами. Я ухмыльнулся, ощутив прилив гордости за девушку, что украла мое спокойствие очень давно.
