Оксана Сергеева - Палитра счастья (СИ)
Услышав, как хлопнула дверь кабинета, она развернулась к своей комнате, но потом передумала и вышла на террасу. Спустившись по ступенькам, пересекла зелёную лужайку и пошла на пирс. Хотелось побыть одной, подумать. В руке она всё так же сжимала листки бумаги.
Он шёл на пирс, не выпуская её из виду. Заколка слетела с её косы, и волосы растрепалась, окутывая её золотистой накидкой. Он сказал ей то же, что даже не задумываясь, мог сказать любой другой, но Эва не была любой другой. Это была Эва, — нежная, женственная, чувственная. В ней не было и капли того, к чему он привык, в ней не было той самой искушённости. Она живая и естественная.
Собственная советь уже через секунду после того, как он нахамил ей стала точить об него свои коготки.
Доски скрипели, как будто от недовольства. То же самое чувствовала и Эва, когда Ян неумолимо приближался к ней. Уйти было некуда, если только прыгнуть в воду, но это было бы форменной глупостью. В душе царила сумятица и обида.
— Эва… — Ян взял её за руку. Ростом она еле доходила ему до плеча. Так близко к ней он ни разу не приближался.
Она тут же развернулась к нему, выдернув руку. Ветер всколыхнул длинные волосы, и она отвела их неосознанно чисто женским отточенным движением.
— Что?!
Она не хотела получать ответ на свой вопрос, просто эта была первая реакция. Но она не хотела даже разговаривать с ним.
— Я не хотел, Эва. Прости. Я не хотел говорить тебе этого.
— Хотел. Ты сказал именно то, что ты хотел, — говорила она резко и прерывисто.
Почему его слова так сильно её задели, почему именно его слова? Она спокойно могла бы что-нибудь съязвить, будучи ещё в его кабинете, но только, если бы на его месте был кто-то другой, а не он. Эва не хотела искать ответ и на этот вопрос, а хотела послать его куда подальше.
Она сделала шаг в сторону, но он преградил ей путь; отступила в другом направлении, но он снова повторил свой манёвр, не выпуская её.
— Я не привык так разговаривать с женщинами. — Он вглядывался в её лицо, пытаясь прочесть что-то по глазам, но она не смотрела на него.
— Ты привык, что женщины падают у твоих ног? — Тон её не изменился, стал жёстче.
— Не падают. Скорее они пытаются залезть мне на шею.
— Ха! Так вот, забудь об этом, Грант! Я не собиралась вешаться тебе на шею! Я хочу лишь сделать то, что должна! Сделать как надо!
— Давай поговорим, Эва, — он взял её за плечи, только слегка дотронулся, но она вздрогнула. Совсем не хотела ощущать тепло его рук, желать большего; не хотела стоять так близко, чувствуя пьянящий запах его одеколона, знакомый и дурманящий.
— Нет, теперь не нужно. Я больше не собираюсь испытывать муки творчества, — язвительно сказала она. — Теперь я нарисую тебе вот это!! — Она с силой впечатала ему в грудь листок бумаги, и он инстинктивно прижал его, чтобы тот не улетел.
Эва быстро сделала шаг назад и невесело сказала:
— Я хотела изобразить то, что нашло бы отклик в твоей душе. И в моей. Но теперь ты получишь вот это! — указав пальцем на бумагу, она развернулась и быстро ушла.
Он так и остался стоять, немного ошарашенный, слегка удивлённый. Посмотрел на изображение — мост в дождливую погоду, тёмные серые, синевато-голубые тона, одним словом, — унылость. Вспомнил встречу с Лорой. Как он мог согласиться на такое?
И Эва собиралась написать именно эту фреску.
«Солнечная девочка» собиралась писать серый и унылый дождь.
Глава 7
«Какая сообразительная крошка!» — рассерженно думал Ян, покривившись при втором глотке крепкого кофе.
«Дрянь!» — Заглянул в собственную чашку, поболтал жидкость и решил не пить эту гадость.
«И это тоже дрянь!» — Зло посмотрел на вырисовывающееся изображение. На разлинованной стене уже обозначился фон и общий план картины.
Ян поставил чашку на столик, и, засунув руки в карманы брюк, шагнул к известной стене.
«Н-да-а, США многое потеряли… Тебе бы в агентурной разведке работать!»
Эва мастерски избегала его уже не первый день. С того памятного разговора он её не видел, и это раздражало гораздо больше, чем бедлам в собственном доме от её присутствия. Только утром перед уходом из дома, можно было наблюдать результаты её бурной ночной деятельности. Серые тона становились всё мрачнее, а картина совсем тёмной и невзрачной.
«Похоже, она превзошла саму себя! Ещё один день и она пририсует мою могилку в уголочке под мостом…» — Удивляясь собственной реакции, он понимал, что не скажет ей ни слова, даже если она это сделает. Теперь не скажет. Она задала тон их отношениям, и нарушать установленные правила он не собирался. Не мыслил он врываться к ней в комнату с разборками, так как она всем видом показала, что не хочет его видеть. Но это совсем не значило, что ему не хотелось этого сделать, а кроме того, уже потихоньку начал бесить тот порядок, который она наводила после себя. Никаких разбросанных бумажек, кучи ватманов и открытых банок с краской. Всё идеально, чисто и аккуратно, как будто Эвы и вовсе не было в доме. Только новые штрихи неустанно добавлялись на некогда белой стене. И ей даже не нужен был шоколад для вдохновения. Ян заметил, что свёрнутый пакетик остался нетронутым.
Вылив оставшийся кофе в раковину, он посмотрел на часы. Ещё минут десять у него есть.
В этот момент Франс уже выгнал чёрный, лоснящийся, как дикое животное, «Майбах» и любовно протирал фланелевой тряпочкой лобовое стекло и фары. Этот ритуал был неизменным уже много лет, и, наверное, даже гражданская война не смогла бы заставить Билли от него отказаться.
Со вздохом Ян оглядел пространство вокруг себя. Чувство неудовлетворённости мучило как никогда, потому как, что-то определённо не складывалось: кофе горький, повидло слишком приторное, булочки чёрствые, а зубная паста, которой он обычно чистил зубы, ну просто отвратительная. Чего-то всё время не хватало, вернее, кого-то. Известно, кого… Её. Ему всего лишь не хватало Её. Она жила здесь, но Эвы как будто и не было.
Совесть, которая несколько дней назад только лишь точила свои острые коготки, уже содрала с него кожу. Он не привык прерываться на полуслове, а «солнечная девочка» дала ему отворот-поворот, не дав возможности высказаться. И не предполагал, что недосказанность может съесть живьём.
Порывшись в «Эвиной» вазочке со сладостями он выудил мятную конфету и вышел через парадную дверь.
* * *Эва положила палитру в ванночку с горячей водой.
Лучше сказать, швырнула её туда, получив за это обжигающим всплеском капель. Захныкав, она принялась растирать воду на руке. И без того уже дрянное настроение вообще пропало.
