Тильда Лоренс - Гадюки в сиропе или Научи меня любить
Вообще сегодня Аманда казалась на удивление милым человеком, не то, что раньше. В прошлые их встречи Дитрих посчитал её забавной, в какой-то мере, загадочной личностью, но и не отрицал того факта, девушка временами его раздражает. Теперь былое отторжение испарилось. Закралось подозрение, что это получилось по той простой причине, что Дитрих всегда выступал за честность в общении, а сейчас девушка была честной, ничего не скрывала, не пыталась прыгнуть выше головы, как-то себя зарекомендовать. И не важно, с какой именно стороны. Хоть в выгодном, хоть в невыгодном свете выставить. Она была сама естественность, и этим располагала к себе.
– Парень из нашей школы. Ты вряд ли его знаешь. Он учился в одном классе со мной, а ты никем особо не интересовался, кроме Люси. Алик Эванс его звали. Знаешь?
– Нет.
– Так я и думала.
– Я редко интересуюсь людьми, с которыми не общаюсь. А круг общения у меня достаточно узок.
– И ты не страдаешь от этого?
– Нет. Зачастую люди меня совсем не интересуют.
– Одиночка по собственному выбору?
– Что-то вроде того. Просто не понимаю, отчего все так страдают в одиночестве. Ты же понимаешь, что вся эта теория половинчатости – ерунда. Все созданы цельными личностями, и одиночество не должно тяготить. Стандарт, что люди обязаны разбиваться по парам, навязан обществом, не более того.
– Думаю, под этими словами следует сделать вывод: любовь и дружба – выдумка. Их никогда не существовало, просто однажды кому-то стало скучно, вот он и придумал такое понятие, как чувства. А потом это стало модным. Думать, говорить о чувствах, пытаться ими проникнуться. Как всегда бывает со всеми общественными явлениями, что входят в моду и обретают популярность.
– Я верю в любовь.
– Подозреваю, что случилось это не так давно.
– Ты права.
– Заслуга Люси?
– Только её, – кивнул Дитрих, стараясь сохранять спокойствие.
– А я вот не верю.
– Совсем-совсем?
– Ну, как сказать...
– Как есть, так и говори.
– Мне кажется, что я умею испытывать к людям нечто, что именуется любовью, но, тем не менее, с уверенность сказать, что это именно любовь, не могу. Тебе ещё не надоело меня слушать? – обратилась к Дитриху, наблюдавшему за ней.
Впервые ей было легко общаться с ним. Раньше всегда появлялась некая неловкость, скованность, желание продемонстрировать себя с лучшей стороны. Но все развивалось по стандартному сценарию. Сначала Аманда улыбалась, потом начинала дерзить, говорить то, чего не думала. И это непроизвольно получалось. Она терялась, не зная, как вести себя с человеком, к которому испытывает искреннюю симпатию. Необычные чувства. Противоречивые. Говорит одно, думает другое, совершает третье. Говоря откровенно, она запуталась в паутине своих чувств. Вроде хотелось устроить ловушку другому человеку, очаровать его, в итоге – отталкивала. У нее всегда так плачевно заканчивались истории любви. Не начавшись, они уже начинали чахнуть, как цветы в засушливой пустыне.
– Нет, мне интересно, – ответил он. – Продолжай.
– Не хочешь зайти в гости?
– Снова предлагаешь перелезть через забор?
– Нет, цивилизованно пройти через центральный вход.
– Я удостоился этой чести? За какие заслуги? – усмехнулся Ланц.
Аманда не удержалась и ответила на этот смешок ядовитой ухмылкой.
– Просто я решила, что невежливо держать гостя за воротами. Так как? Зайдешь? Или мне выйти?
– Твои родители не будут возражать против моего присутствия?
– Отец, как всегда, в это время занят своими делами. Играет в гольф со своими друзьями, так что его дома нет. Мама... – Аманда выдержала многозначительную паузу. – Моя мама – это отдельная история, но мне не хотелось бы выносить свои проблемы на всеобщее обозрение. Так что просто скажу, особо возражать она не будет. Скорее, не заметит твоего присутствия.
Дитрих чувствовал себя не в своей тарелке. Он не рассчитывал на долгий разговор. Мыслей о возможном приглашении в дом у него не возникало. Ланц привык, что Аманда постоянно уходит от разговора. Не удивился бы, поступи она так и сегодня. Но девушка вела себя иначе, не так, как прежде. Будто её подменили.
– Вижу, сомневаешься, – заметила Грант. – В принципе, если не хочешь заходить в дом, можем в саду посидеть. Там есть беседка, так что с матерью моей точно не столкнешься.
– Ну, хорошо, – неожиданно согласился Ланц.
В конце концов, он и так задержался здесь дольше, чем планировал. Дома ему нечего было делать, о своей вылазке Лоту он предупредил, так что переживать по поводу отсутствия сына, она вряд ли станет. Тем более она вместе с мужем собиралась в кинотеатр. Очередная романтическая комедия привлекла её внимание, и Якоб, конечно, любимой жене не отказал.
Даже спустя много лет совместной жизни, они не упускали возможности выбираться спонтанно на свидания. Их сына подобное поведение одновременно умиляло и веселило. Мало он видел семей, где любовь рано или поздно не скатывалась в привычку, и его родители были одним из самых ярких примеров, что когда-либо встречались на жизненном пути. Идеальная любовь, временами казавшаяся ему нереальной.
Аманда не стала настаивать на посиделках в доме. Действительно, отвела Дитриха в сад, где была деревянная беседка. На улице стояла жара, а в беседке неожиданно оказалось прохладно. Немного раздражал запах цветов, густой, временами удушающий. В нем смешались ароматы самых разных представителей флоры, но особенно ярко выделялся на общем фоне аромат роз и жасмина. Запах жасмина Дитрих никогда не любил. Но, в целом, это его не расстраивало. Привыкнув через некоторое время, он практически перестал обращать внимание на цветы, сосредоточившись на обдумывании предстоящего разговора.
Поинтересовавшись, хочет ли он чего-либо, Аманда на время удалилась, оставив Дитриха в одиночестве. Вернулась, неся в руках два стакана колы со льдом.
Во внешнем виде её не произошло никаких перемен. Девушка не стала пользоваться случаем и наводить марафет, в попытке сразить своего собеседника наповал. Решила, что раз он увидел её в домашней обстановке, пусть все останется по-прежнему. Только очки вместо ободка нацепила. В саду было солнечно, и от долгого пребывания на солнце начинало темнеть в глазах, а иногда перед ними и красные пятна плясали. Так что очки были предметом первой необходимости, а не попыткой создать иллюзию загадки.
Девушка поставила перед Ланцем стакан, села напротив, отпивая немного из своего стакана.
– Спасибо, – поблагодарил её Дитрих.
– Не за что. Всего-навсего правила гостеприимства, – отозвалась она. – В общем, сейчас я целиком и полностью в твоем распоряжении. Можем поговорить обо всем, что тебя волнует. Но, как я понимаю, тебя интересует только одно – мое поведение на вчерашнем концерте. Причины, по которым я сделала то, что сделала, там, в коридоре. Правильно?
