Дикарка для Хулигана - Настя Мирная
— Лучше? Да на ней живого места нет! — шипит зло.
Устало выдыхаю, понимая, что мне ещё не раз придётся повторить одно и то же.
— Артерию ей зашили. Сотрясение не опасное. Рёбра затягиваются. Рука тоже заживёт, как и гематомы. Я больше боялся, что она не сможет это вынести.
— Что с ней случилось?
Пожимаю плечами и рассказываю то, что мне известно. Скуриваем ещё по одной и возвращаемся в палату. Только, сука, поздно.
Туда входит отец. Я даже представлять боюсь, какая будет реакция у них обоих. Сразу перехожу на бег, влетая следом.
Брат выпрямляется в полный рост и сжимает кулаки.
— Я сам себя вырастил и поднял на ноги. Не твоими стараниями. — высекает льдом.
— Совсем зазнался, сынок.
Тут, сука, и мои зубы скрежещут. Напряжение ощущается физически. Я готов вмешаться в любой момент, но только в крайнем случае. Если Артём сам не справится. Я, блядь, в жизни больше не буду наблюдать, как отец его ломает. Вот только брат сам тормозит меня. Выходя из палаты, просит Тоху присмотреть за своей невестой. Как только шагаю следом, глазами требует остаться и не лезть.
Я не хочу оставлять их наедине, но понимаю, что Артём прав. Это его бой. Последний. К тому же в его глазах больше нет страха перед отцом. Не только я вырос. Та ночь изменила нас обоих.
Остаёмся в комнате втроём, и Настю прорывает. Она ревёт, пока Тоха её успокаивает. Не лезу только потому, что для них обоих я — чужой человек. У них явно есть прошлое, о котором я ничего не знаю. Когда успокаивается, только краем уха вслушиваюсь в их диалог, метаясь между попытками вспомнить номер Дианы и рвануть за братом.
— Я должна была, Антон. Любой ценой. Ты же знаешь, как сильно я люблю Артёма. Ну как я могла его оставить? — тихо, но уверенно говорит Настя, привлекая моё внимание.
В её зелёных глазах я вижу ту самую любовь, о которой она говорит. Дикарка так же смотрит на меня. Прям точь-в-точь. Нутро согревает радость за брата. Он нашёл свою половину. Девушку, которая любит его так сильно, что прошла через Ад, лишь бы вернуться к нему.
Тоха идёт на выход, потому что она просит его прикрыть Артёма.
— Будь с ней. — выталкивает коротко.
Да вы, блядь, издеваетесь? Куда она денется из четырёх стен, так ещё и с дырой в ноге?
— Зачем? — высекаю сквозь зубы.
— Затем, что если её оставить одну, то она сорвётся следом. — бросает и выходит в коридор.
— Идти куда, знаешь? — окликаю, когда проходит пару метров.
Тоха смачно матерится, и я указываю ему, в каком направлении кабинет отца.
Задерживаю взгляд на девахе, сознавая, что у неё куда больше общего с Ди, чем я изначально себе представлял. Такая же безбашенная
— Значит, Настя, да? — дожидаюсь, пока кивнёт. — Почему же молчала? Почему не сказала, что невеста Артёма?
— Из-за вашего отца. И из-за тебя тоже. — толкает тихо, глядя чётко в глаза.
Значит, Артём всё же рассказал о том, что у нас происходило, но на всякий случай уточняю:
— Всё же знаешь нашу историю?
Стараясь считать её реакции, подхожу ближе и стягиваю брови к переносице.
— Не всю. Тёма когда-то сказал, что у него никого нет. — сжимаю кулаки и зубы. Никого нет. Он реально так думал? Из-за моих, вашу налево, слов. Долбоёб я конченный. — Я всегда знала, что у него есть какой-то секрет, но только несколько недель назад Тёма рассказал, что отец избивал его. И что он… — всхлипывает, но тут же сменяет тему. — О тебе я ничего не знала. Он хотел объяснить всё, но я не могла позволить ему опять протаскивать себя через это. Знаю только, что его жизнь была Адом.
Это я тоже могу понять. Мне и самому нихуя непросто было признаваться Дианке во всём. Да и она слушала только потому, что знала, что это надо именно мне. Что я должен вывалить ей всё, чтобы самому полегчало.
Подтягиваю стул, седлая его, как делаю каждый раз. Только в этот раз веду диалог, а не монолог. Прикрыв глаза, шумно сглатываю. Перевожу дыхание. Если она не знает всего, то я расскажу ей. Не надо брату опять это вспоминать. Достаточно того, что он сейчас с отцом. Я верю, что он не проиграет ему. Плюс Тоха прикроет, так что я сделаю хоть что-то, чтобы помочь Артёму.
— Это ещё мягко сказано. Наш папаша больной на всю голову. Мама сбежала от него, не выдержав побоев. Я совсем ребёнком был и почти не помню её. И брат сбежал, как только ему восемнадцать стукнуло. Давно сделать это собирался, но только после совершеннолетия мог забрать деньги, которые мама кидала нам на банковские счета. Он с собой меня звал, но я трусил. — судорожно вдыхаю, опять протаскивая себя через это дерьмо. — Однажды отец запалил Артёма с какой-то девчонкой в спальне и взбесился. Он и раньше адекватным не был, но в тот день… Избавлю тебя от подробностей, но брат схватился за нож, не выдержав измывательств. Дошло до того, что отец его чуть ли не до смерти забил, а Артём пырнул его ножом. Я тогда орал, что если отец умрёт, то никогда не прощу брата за это. Блядь, каким же тупорылым долбоёбом я тогда был. — опускаю веки, пробивая застрявший в горле ком. Девчонка накрывает мои сцепленные на спинке стула руки ладонью и ободряюще улыбается. Кажется, я понимаю, что в ней нашёл старший брат. Милая и нежная девочка, но со стальным хребтом. Именно такая ему была нужна, чтобы залечить его раны. Которая поддержит, но не сломается. — Если бы решился уйти с ним, то всего этого не произошло бы. Из-за меня он всё это время оставался в этом пекле. Я боялся… Боялся… Сука!!! — вскакиваю с места, нервно меряя шагами палату. Запускаю пятерню в волосы, прочёсывая до затылка. Дробно втягиваю тяжёлый воздух, пропитанный лекарствами. Такой знакомый и одновременно ненавистный. — Я думал, что он умер где-нибудь в канаве, потому что отец тогда озверел окончательно.
Затыкаюсь, потому
