Джессика Стил - Уйти или остаться?
— Буду рада, — ответила она.
Через несколько шагов она уже жалела о своем согласии.
На следующее утро Эмми поднялась с ощущением долгого-долгого дня, предстоящего ей, и решила, что не будет больше терять ни секунды на размышления о Бардене. Легко сказать! Чтобы занять себя, она затеяла грандиозную уборку. Небольшой перерыв пришлось сделать, когда заявился Адриан, чтобы выклянчить чашечку кофе. Потом она поменяла постельное белье, приняла ванну с пеной и отправилась в постель.
Но, как бы она ни устала, спать не могла. Не будет она, не будет, не будет о нем думать! Взяв лежащую у кровати книгу, она начала читать, но опять отвлеклась. Внезапно в дверь позвонили.
Тетя Ханна! Быстрый взгляд на часы — одиннадцать сорок. Видимо, тетя Ханна решила не дожидаться, пока ее заберут завтра. Эмми накинула халат и побежала открывать.
Но это была отнюдь не тетя Ханна, а, к ее великому изумлению, все тот же Барден Каннингем! Он был в парадном костюме, рубашке и галстуке. Она разинула рот, сердце забилось в бешеном ритме.
Она оцепенело глядела на него. И хорошо — ему пришлось заговорить первому.
— У меня жутко болит голова, — объяснил он. — Я подумал, что не доеду до дома.
О, бедный! Эмми мгновенно пришла в себя. Он действительно выглядел не лучшим образом.
— Совсем зеленый, — пробормотала она, пытаясь скрыть свое возбуждение. — Входите.
Пока она закрывала за ним дверь, он, двигаясь как сомнамбула, прошел в гостиную.
— Могу я недолго посидеть у вас? — спросил он. Казалось, он только теперь заметил, что поднял ее с постели.
— Вы выглядите так, что вам лучше лечь. — Надо было принимать решение, впрочем, решение было уже принято за нее. Она никак не ожидала увидеть его таким расклеившимся, даже сердце заныло от сочувствия. Она однажды уже ночевала с ним в одной комнате, и вреда от этого не было. Бедняжка. Да, собственно, у него будет своя комната. — К счастью, постель тети Ханны готова.
— Она не с вами в эти выходные?
— Вы шатаетесь! — заметила Эмми. — Туда, — сказала она и поняла, что ему трудно найти правильное направление. — Ну же, — сказала она, взяла его за руку и повела в комнату тети Ханны. — Вы что-нибудь принимали? — Она усадила его на постель.
— Я не настолько плох, чтобы возить с собой лекарства, но приму все, что вы дадите, — ответил он.
Эмми, припоминая, что, кажется, если мигрень уже началась, то лекарства не помогут, тем не менее отправилась искать что-нибудь болеутоляющее.
— Много выпили? — спросила она, подавая таблетки.
— Стакана чего-то красного и вонючего было достаточно, чтобы отказаться от второго.
Интересно, может ли красное вино спровоцировать приступ мигрени? Эмми в этом не слишком разбиралась. Она подождала, пока он проглотит таблетки.
— Видно, вечер был не из удачных, — прокомментировала она, забирая у него стакан с водой.
— Я направлялся домой, но понял, что дальше ехать не могу.
— Хватит разговоров. — Эмми склонилась, чтобы снять с него туфли и носки. Затем встала, чтобы помочь ему освободиться от пиджака.
Видно было, что ему правда нехорошо, он морщился при каждом движении.
Его глаза были закрыты, когда она, совершенно лишившись его помощи, прижала его к своей груди, чтобы снять пиджак. Лицом он уткнулся во впадинку между грудей. Она запоздало поняла, что, когда наклонялась, халат ее распахнулся.
Продолжая удерживать Бардена, она стягивала пиджак, когда он еле слышно проговорил:
— Надеюсь, вы не хотели поиздеваться надо мной?
Эмми улыбнулась: чуть живой, но пытается ерепениться! Любовь и нежность нахлынули на нее, и она поцеловала его в макушку.
На рубашку сил уже не хватило.
— Ложитесь, — приказала она и, после того как он подчинился, расстегнула пуговицы. Немного поколебавшись, ослабила ремень на брюках. Если ему станет получше, он легко сам справится с остатками одежды.
Эмми натянула ему на плечи одеяло и уже собиралась положить холодную руку на лоб, когда увидела, что глаза у него открылись.
— Поцелуйте меня, Эмми, — попросил он. Голос его звучал так, словно из него ушла вся жизнь.
О, как она любит, любит его!
— Вы обещаете быть безобидным?
— В настоящий момент да.
— Звучит обнадеживающе, — поддразнила она и, склонившись над ним, нежно поцеловала.
— Спокойной ночи, — пробормотал он.
Эмми выпрямилась. Будем надеяться, что сон его освежит.
Повесив пиджак на спинку стула, Эмми погасила свет и тихонько вышла.
Ложась в постель, она опять подумала, что хорошо бы он уснул, отдохнул. Она же теперь не уснет. Надо признать, что ей приятно его присутствие здесь. Значит, он не был с какой-то женщиной. Или был? Не завез ли он свою даму домой, до того как почувствовал первый приступ мигрени? Даму, которая живет поблизости?
Не в силах уснуть, Эмми встала с постели и подкралась к двери в соседнюю комнату. Было тихо.
Она вернулась в кровать, чутко прислушиваясь, но так ничего и не услышала, а часа в четыре все же уснула.
Неудивительно, что в воскресенье она проснулась позднее, чем обычно. А вот что было удивительным, так это проснуться и обнаружить у себя в комнате человека, в которого влюблена.
Как Эмми и предполагала, он сумел самостоятельно раздеться. Теперь на нем был халат тети Ханны, висевший обычно на крючке в ее комнате. Халат оказался маловат. Руки наполовину высовывались из рукавов, ноги тоже были едва прикрыты. Зато лицо у него было куда жизнерадостнее, чем накануне.
Скорее от смущения, чем из потребности выяснить, она спросила:
— Как вы себя чувствуете сегодня? Он улыбнулся:
— Как никогда, — и, опершись о край шкафа, добавил:
— Хотя…
— Хотя? — поторопила она, сразу заволновавшись.
— Хотя, думаю, я только что здорово вам навредил в ваших любовных делах.
По нему не скажешь, подумала Эмми, что он слишком расстроен этим обстоятельством.
— Да? — спросила она, не понимая, куда он клонит.
— У вас есть знакомый по имени Адриан? — невинно поинтересовался он.
Он прекрасно знает, что есть. Вот так. У Адриана имеется такая привычка — забегать с утра пораньше за чем-нибудь: чаем, сахаром, вчерашней газетой — что в воскресенье, что в обычные дни.
Она изучающе оглядела стоящего перед ней мужчину: его мускулы, щетинистый подбородок, руки и ноги, нелепо торчащие из малоподходящего халата.
— Вы открыли дверь — в таком виде?
— Я подумал, что вам будет приятно, если я надену халат, — ответил он с невинной улыбкой. Его слова подразумевали, подумала вдруг она, что под халатом, скорее всего, ничего нет.
— Вы понимаете, что только что погубили мою репутацию? — строго сказала она, скрывая под напускной суровостью радость видеть его. Она-то думала, что придется ждать до завтра.
Барден долгое время глядел на нее, потом насмешливо протянул:
— Не полагаете ли вы, что мне следует на вас жениться?
Она жутко разозлилась. На ней… он… жениться!
— Как можно! — выпалила она. Да она не выйдет за него, даже если он умолять будет — пусть выкатывается! — Очевидно, вы совершенно оправились. Убирайтесь!
— Меня не пригласят на завтрак?
— Сначала его надо приготовить! — бушевала Эмми, но, дурь это или что другое, только ей уже хотелось смеяться.
Барден замер, не отрывая глаз от ее счастливого лица. Потом он отлепился от шкафа и сделал пару шагов к двери. И вдруг повернулся к Эмми:
— Позвольте сказать вам, мисс Лоусон, что вы — обладательница на редкость уютной, располагающей к отдыху груди.
Она вспыхнула: ему, видимо, только того и надо было. Она-то прошлой ночью, баюкая, считала его полумертвым.
Что оставалось делать? Босс он, не босс, но только она привстала на кровати и, величественно указав на дверь, приказала:
— Очистите помещение, Каннингем!
К ее удивлению, он вышел.
Эмми слышала, как он ходит в соседней комнате. Хотя ей и хотелось встать, но она терпеливо пережидала, когда он покинет квартиру.
Тогда она поднялась, и ноги сами понесли ее в соседнюю комнату. Он убрал постель, на которой спал, а она снова любила его.
Тетя Ханна была в особенно разговорчивом настроении, когда Эмми приехала забирать ее. Она в мельчайших подробностях пересказала увиденную пьесу, а потом спросила, не будет ли Эмми возражать, если и в следующую субботу они не встретятся: днем у них запланирована игра в вист, которая может затянуться очень надолго.
Сколько Эмми знала тетю Ханну, никогда не подозревала, что та интересуется картами, тем более — вистом. Но, с другой стороны, Эмми не могла не радоваться, что тетя, видимо, все более и более приживается в «Кесвике».
После обеда тетя Ханна устроилась подремать, а Эмми взяла газету. Но чтение ее не увлекло. Барден опять воцарился у нее в мыслях, отодвигая на задний план все остальное. Прошлой ночью он выглядел таким больным, едва держался на ногах. Конечно, утром ему стало куда лучше, стоит только вспомнить наглое замечание относительно ее «уютной» груди — да, энергия била через край.
