Нэнси Берланд - Узы первой любви
Дуган приоткрыл глаза. Свет. Неясный, туманный, какая-то завеса. Запах лекарств с легкой примесью… да… Клэр. Он бы узнал этот запах где угодно. Чистый, цветочный, сладкий, такой сладкий.
– Клэр? – позвал Дуган.
– Спасибо за комплимент, мальчик, но я не Клэр.
Голос… голос Лилы. Клэр здесь нет. Она, наверное, ему опять снилась. Всегда только сны и мечты. Дуган откинулся на подушку, надеясь продлить этот сон.
– Я едва выгнала Клэр отсюда. Бедная девочка просидела около тебя тридцать часов. Хотя, конечно, не удивительно. Ты совсем доходил. А сейчас ничего.
Ногу опять обожгла чудовищная боль. Дуган стиснул зубы, чтобы удержать слова, которые мужчины всего мира обычно не произносят в присутствии женщин.
Когда ему было лет семь и родители еще не бросили его, мама часто пугала его рассказами о дьяволе и преисподней. Если Дуган не справлялся с работой, которую ему поручали на ферме, мама говорила, что дьявол схватит его и утащит на самое дно ада. Наверное, он что-то основательно упустил в своем хозяйстве, потому что в преисподнюю его уже утащили. И льют ему на ноги раскаленный металл. О! Что же это Лила творит! Опять дикая боль!
– Что вы делаете? – прорычал Дуган. – Пытаете меня?
– Нет, только обрабатываю твои раны.
– Черт! Все наконец?
– Пожалуйста, не нервничай.
– Где Клэр?
– Как только закончу перевязку, позову ее. Но прошу тебя: не задерживай ее долго. Ей надо отдохнуть.
Дуган услышал, как открылась и закрылась дверь.
– Кто-нибудь звал меня?
Он широко открыл глаза и попытался сосредоточиться. Клэр шла по комнате – золотистое пятно, а под ним белое и голубое.
– Что случилось, доктор? – Дуган уперся локтями и попытался подняться.
Лила тут же нажала рукой ему на плечи и вернула в прежнее положение. – Нет-нет, тебе нельзя подниматься или вставать. По крайней мере неделю, верно, Клэр?
– Верно.
Клэр улыбалась ему счастливой, радостной улыбкой.
Теперь он видел ее более четко. Но прежде, чем Дуган успел дотронуться до нее, убедиться в ее реальности, Лила отвела племянницу в сторону. Они принялись о чем-то шептаться.
Дуган чувствовал себя словно во хмелю. Если Клэр останется здесь – где бы он ни находился сейчас – и будет ему улыбаться, он готов лежать в этой кровати не только неделю – вечность.
Дуган стал осматривать комнату. Это было похоже… похоже на номер отеля. Вдруг он увидел родителей Клэр. Не может быть, они умерли, когда он и Клэр заканчивали школу. Это фото, фото на стене, догадался он. Значит, он в номере Клэр.
– Ты у меня в номере, – подтвердила она его догадку, подходя к кровати. – Знаешь, почему?
Ему бы хотелось оказаться в этой кровати естественным образом и чтобы никто не спрашивал «почему?». Но вопрос явно был правомерным.
Неожиданно он все вспомнил. Он работал на дальнем пастбище. В машине, которая выдавала колючую проволоку, случилась какая-то поломка. Несколько металлических спиц вырвались из нее с огромной скоростью и воткнулись ему в ногу. Боже, как было больно! Как будто двадцать ножей вонзились в его бедро. Дуган вспомнил, что он добрался до машины, потом ехал по пустынной дороге в город. Огромное дерево, дуб – последнее, что он помнил.
Сейчас боль пульсировала высоко в ноге, около паха, ближе к тому месту, с которым у него обычно связывалась мысль об удовольствиях.
– Плохи мои дела? – спросил Дуган и попытался пошевелить ногой.
– Плохи, – ответила Клэр, – но ты будешь жить, если оставишь свою ногу в покое и не будешь дергаться.
Она повернулась к Лиле.
– Я сама закончу перевязку.
– Если понадоблюсь, – сказала Лила, – я в соседней комнате.
Дуган слышал, как Лила вышла. В комнате стало тихо, слышалось только тиканье часов. Порывы ветра раскачивали ветви дерева за окном и прибивали листья к стеклу. Клэр стояла у кровати. Подняв простыню, она склонилась над… над тем местом, которое он не привык демонстрировать докторам.
Кончиками пальцев Клэр нажимала на его кожу в опасной близости от его мужских достоинств. Дугану было и больно, и… не было больно. Он почувствовал, что ее пальцы слегка дрожат.
– Не напрягай мускулы, – велела Клэр.
Не напрягать. Замечательно. Если она продолжит его там обследовать, то мускулы не станут слушаться рассудка. Надо отвлечься, решил Дуган.
– Что со мной случилось, доктор?
– У тебя ранение бедренной артерии, – ответила Клэр.
Она положила стерильную салфетку ему на бедро и на пах.
– И еще множественные порезы, которые Лила уже обработала.
– А, теперь понял. Сначала я решил, что она жарит меня паяльной лампой.
– Потерпи. От этой мази тебе будет легче.
Клэр прикладывала к его ране ватный тампон с мазью. Даже через тонкие резиновые перчатки Дуган чувствовал прикосновение ее рук, чувствовал, как дрожат ее пальцы.
Он приподнял голову и посмотрел на свой торс.
– Эй, доктор! – позвал он.
Клэр не разогнулась, только повернула к нему голову.
– Да?
– У меня вопрос.
– Что ты хочешь знать?
– Ты всегда нервничаешь, когда приходится работать с этой частью тела?
Клэр выпрямилась. Румянец залил ее щеки.
– Глупости. Конечно, нет. Я – врач. Я делаю это постоянно.
– Хм, постоянно?
– Конечно.
– И при этом у тебя постоянно дрожат руки?
Клэр отвела взгляд: Дуган смотрел на нее слишком пристально, и ей не хотелось, чтобы он прочитал в ее глазах смущение.
– Нет. Просто… просто здесь немного холодно, – пробормотала Клэр.
– Холодно? – переспросил Дуган.
Он освободил свои руки – вытащил из петель, закрепленных на кровати. Провел ладонями по груди.
– Мне совершенно не холодно, – притворно удивился он.
Дуган взял ее руку и прижал к своему плечу.
– Видишь? Никакой гусиной кожи.
Клэр выдернула руку. Она по-прежнему не смотрела на него, но Дуган был уверен, что она разозлилась. Отлично. Он этого и добивался, чтобы отвлечься…
– Не хочешь рассказать, как все это произошло? – спросила Клэр холодно и вернулась к его ранам.
Она старается обращаться с ним как с тяжело больным, не более того. Что ж, он подыграет ей. И все-таки, почему у нее дрожали пальцы? Неужели она до сих пор неравнодушна к нему?
– На прошлой неделе, – начал рассказывать Дуган, – я купил корм для быков. Те дурни, что привозили его, сломали забор, попортили мне посадки картофеля. И я решил огородить проволокой пастбище, чтобы неповадно было сокращать дорогу. Ты помнишь эту штуку, которую используют, чтобы натягивать колючую проволоку от столба к столбу?
– Да, – кивнула Клэр.
Она закончила перевязку, и оба вздохнули с облегчением. Она – потому что была недовольна собой, своими дрожавшими руками. Он – потому что надоело успокаивать свои мускулы.
