Барбара Делински - Если сердце верит
Другого выхода из дома не было, а Лили уже опаздывала на работу. Подчинившись неизбежности, она быстро пошла вперед. Не отвечая на сыпавшиеся со всех сторон вопросы, Лили опустила голову, и волосы, упав на лицо, скрыли его от объективов. Между тем вопросов становилось все больше и больше, они звучали почти непрерывно, сопровождаясь щелчками затворов и жужжанием камер. Чем ближе Лили подходила к клубу, тем плотнее журналисты окружали ее. Внезапно она обернулась и закричала:
— Оставьте меня в покое! — Потом попыталась продолжить путь. Однако толпа преследовала ее, как затравленного зверя, донимая одними и теми же вопросами. Едва не плача, она, наконец, добралась до клуба.
К счастью, Дэн ждал ее у входа. Впустив Лили, он закрыл двери перед носом у прессы. Войдя к нему в кабинет, она опустилась в кресло и закрыла лицо руками.
— Тяжелый денек? — ласково спросил Дэн и грустно улыбнулся. — Я знаю и тебя, и кардинала. Вас связывает лишь обычная дружба. Кардинал точно так же относится ко всем горожанам, соотечественникам, да и ко всем людям на свете.
— Так почему же это происходит именно со мной?
— Все это делается ради громких газетных заголовков и хороших тиражей.
— Но это настоящая травля!
— Конечно, однако, так уж повелось.
Лили никак не могла опомниться после того, как прошла сквозь строй репортеров с камерами.
— Но теперь-то им чего надо? Они уже напечатали свои крикливые заголовки. Больше ничего не происходит, значит, делу конец? Верно?
— Надеюсь, — сказал Дэн, но не так убежденно, как хотелось бы Лили. Выглядел он усталым: очевидно, день для него тоже выдался нелегкий. Заметив, что Дэн бледен, Лили с ужасом подумала, не скрывает ли он чего-то от нее.
— Как у нас сегодня обстоят дела? — осторожно спросила она, боясь, как бы эта история не отразилась на бизнесе.
— Все заказано.
Лили просияла:
— Это здорово, правда?
Дэн не знал, так ли это. С одной стороны, в ресторане сидели люди, которые оплачивали столики. Но с другой — большинство из них были новичками, гостями постоянных членов клуба, и они во все глаза смотрели на пианистку, почти ничего не заказывая.
Лили попыталась увлечь разношерстную публику. Обычно даже в трудные моменты музыка помогала ей забыться. Вот и сейчас она с энтузиазмом исполняла вариации на тему известной песни, но резкая вспышка фотокамеры вернула ее к действительности. Дэн подошел к нарушителю, Лили продолжила играть, но петь больше не стала.
В течение вечера ее сфотографировали еще раз, и к концу выступления она уже заметно нервничала. Лили вернулась в кабинет Дэна, возмущенная и напуганная.
— Как ты думаешь, завтра будет полегче? — Ей отчаянно хотелось, чтобы все было по-прежнему. Лили так любила жизнь, какой жила раньше.
— Очень надеюсь, — ответил Дэн и тут же представил Лили высокого парня в полицейской форме: — Это Джимми Финн. Бостонское управление полиции, телохранитель. Он проводит тебя до дома.
Сердце у нее упало.
— Они еще здесь?
— Здесь, — небрежно отозвался коп.
Джимми Финн оказался добрым малым и убежденным католиком. Его глубоко оскорбила клевета на кардинала. Он охотно поставил бы на место любого репортера. Да и сил у Джимми на это хватило бы. Он провел Лили сквозь толпу журналистов, а потом проводил до двери квартиры. Запершись в комнате, она разрыдалась.
Автоответчик выдал массу новых сообщений. Несколько друзей выражали Лили безоговорочную поддержку, но звонков настырных газетчиков было гораздо больше. Их легко стереть, но трудно о них не вспоминать.
Лили забылась тревожным сном, поэтому проснулась ранним сумрачным утром совсем не отдохнувшая. Приняв душ, она надела темные широкие брюки и скромную блузку, чтобы не слишком бросаться в глаза, потом через силу съела банан. Лили убеждала себя, что теперь все пойдет по-другому.
Около восьми в дверь тихо постучали. Посмотрев в глазок, Лили с облегчением вздохнула.
— Я знала, что ты еще дома, — с порога заявила Элизабет Дейвис, одетая в футболку и трикотажные велосипедные шорты. Свои светлые волосы она скрепила заколкой. — Однако сомневалась, что ты рискнешь открыть дверь. Ну, как дела?
— Ужасно. — Лили бросила испуганный взгляд на газеты, которые Элизабет зажала под мышкой. — Это сегодняшние?
— Да. Две наших бостонских и одна нью-йоркская. Хочешь посмотреть?
— Лучше сама скажи. Я очень надеюсь на опровержение.
— И напрасно. — Развернув газеты, Элизабет положила их на стол. — «Пост» пишет, что ты ездишь на «БМВ» и купила кучу дорогой мебели, когда перебиралась сюда. «Ситисайд» сообщает, будто ты обожаешь покупать нижнее белье в «Секрете Виктории». Нью-йоркская же пресса извещает читателей, что ты предпочитаешь дорогие рестораны вроде «Биба» и «Мистраля», а прошлую зиму провела на фешенебельном курорте в Арубе, что, уж конечно, тебе не по карману.
— Откуда они все это взяли?
— Любой знаток компьютерных сетей в состоянии добыть эту информацию в течение пяти минут.
— Но это же касается моей личной жизни!
— В течение пяти минут, — твердо повторила Элизабет.
— И все-таки это моя жизнь. Частная информация! Кому какое дело, где я делаю покупки?! — Тут Лили пронзила леденящая душу мысль. — Что еще они могут раздобыть?
— Почти все.
Лили прерывисто вздохнула. Надо надеяться, что им доступно не все.
— Машина у меня подержанная, а за мебель я окончательно расплатилась только через два года. Одежду в «Секрете Виктории» покупаю редко, а место в Арубе забронировала в последний момент через клиринговую палату. Все факты просто искажены. Это подло!
Подняв руку, Элизабет подошла к маленькому приемнику, и тут же зазвучал нахальный тенорок Джастина Барра:
*…оскорбление всем католикам мира! Эта женщина плюнула в лицо верующим! Католикам, протестантам, мусульманам, иудеям — всем, независимо от вероисповедания. Мы обязаны думать о наиболее значимых для нас ценностях, о людях, олицетворяющих их, а также и о тех, кто на них посягает! Разве можно представить себе большее неуважение, чем грязное посягательство на доброе имя любимого всеми духовного пастыря?..
— Это я-то? Я грязно посягаю на д-д-доброе имя? — Лили всплеснула руками.
— Нет, друзья мои, — декламировал Джастин Барр, — это невозможно! Но весь вопрос в том, как женщина, подобная Лили Блейк, сумела столь близко подобраться к кардиналу Россетти, чтобы бросить на него тень, пусть даже невольно. И потом, Боже правый, ведь она учит наших детей! Есть ли границы у этого безобразия? У меня на линии Мэри из Бриджпорта, штат Коннектикут. Прошу вас, Мэри, вы в эфире.
