Люси Гордон - Этот несносный Лука
— Бекки, могу вообразить себе твои обязанности. Ланч с одним, кофе с другим, контроль некоторых служб гостиницы, посещение конференций. Я не прав?
— Пожалуй, да.
— И насколько жизненно важно любое из них?
Никто не нуждается в таких совместных ланчах, они лишь социальная условность. Конференции раскаленный ад. И вообще, все дела зависят от вложенных денег, ни от чего больше.
— Ты говоришь так, словно я только играю роль работающей, — ущемленная, сказала она.
— Нет, со мной то же самое. Моя работа также полна пены. Все живут так в наши дни. Я избегаю этого всякий раз, если считаю, что небо не упадет на землю. Оно упадет, если ты возьмешь пару выходных?
Бекки хотела возразить, но поняла, что он только озвучил ее собственные недавние мысли.
Позолоченная и пустая; именно такой она видела свою жизнь в ту роковую ночь, когда приехала к дому Филипа Стейна.
— Я поговорю со своей помощницей, — сказала она. — Она поймет.
Бекки не упомянула, что срывает встречу с Денверсом, но это случилось бы так или иначе.
После произошедшего между нею и Лукой их с Денверсом помолвка стала невозможной.
Возвращаясь в «Аллингем», она думала о том, что скажет Денверсу. Найдя свою помощницу, она отдала ей распоряжения. Та едва сдержала радость, узнав, что будет замещать Ребекку.
— Между прочим, есть сообщение от господина Джордана, — прощебетала она. — Он уехал на нескольких дней, возможно на неделю, он не был уверен. И сказал, что позвонит вам, когда вернется.
— Прекрасно, — сказала Ребекка, чувствуя облегчение оттого, что могла отсрочить разговор, и одновременно тревогу, что ситуация затягивалась.
Возможно, так будет лучше, думала она, выскакивая на улицу с чемоданом. Теперь она могла забыть все и наслаждаться отпуском.
Следующие несколько дней она чувствовала себя так, словно это первый истинный отпуск в ее жизни. Скрывшись от всех с Лукой в небольшой гостинице, она жила как в раю. Лука был неутомимым любовником, он возносил ее к высотам экстаза снова и снова. И Бекки, давно решившая, что травмы юности оставили ее холодной и безразличной, была готова к любви в любой час ночи или дня. Но ночь и день для них были неразличимы.
В гостинице не подавали еду в номера, поэтому любовники питались пончиками в кафе на углу, всегда спеша назад, чтобы упасть в кровать. В течение четырех дней они любили и спали, спали и любили. Они даже мало разговаривали друг с другом. Это казалось не особо важным.
Однажды утром Ребекка, выйдя из душа, увидела, что Лука, закончивший говорить по телефону, выглядит сердитым.
— Я должен вернуться в Рим, — мрачно проговорил он. — У нас сложная ситуация, и я должен быть там.
Она пробовала улыбнуться, но ее чувства были в смятении. Лука уходил, и Бекки не могла выдержать это.
— О, ну, в общем… — слегка запинаясь, пробормотала она. — Все было прекрасно, но мы знали, что это не может длиться вечно.
— В любом случае мы должны уехать из гостиницы, — согласился он. — Но я вернусь через несколько дней.
Бекки словно обрела второе дыхание и даже смогла улыбнуться.
— Эй, я не буду рассчитывать на это. Ты, возможно, должен будешь остаться.
Лука все еще сидел на кровати. Она подошла к нему, и он взял ее руки в свои.
— Я вернусь через несколько дней, — сказал он твердо. — Не думаю, что смогу выдержать дольше.
— Мне нужно радоваться, что ты уезжаешь, со слабой улыбкой проговорила она. — У меня будет шанс догнать реальную жизнь.
— Реальную? — Он удивленно поднял брови. Это было нереально?
Она ласково потрепала его волосы.
— Ты понимаешь, что я хотела сказать.
Лука усмехнулся. Смеясь, она наклонилась и поцеловала его.
— Я попробую восстановить мою репутацию на работе. И поговорить с Денверсом о том, что было между нами. Не волнуйся о нем.
— Я не буду, — просто сказал он. Затем широко улыбнулся:
— Денвере Джордан вообще не волнует меня.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Луки не было почти неделю, в течение которой он звонил ей раз десять. Бекки жила его звонками. Она не знала, как назвать это чувство.
«Любовь» не казалась правильным словом. Она просто не могла думать ни о чем, кроме него. Вся ее жизнь концентрировалась вокруг мыслей о нем, его следующем звонке, вероятной дате его возвращения.
И все же по причинам, которых Бекки не понимала, она отказывалась называть это любовью.
За два дня до того, как Лука должен был приехать, она исполняла свои обычные служебные обязанности на приеме в гостинице. Прием длился только два часа, но время, казалось, тянулось бесконечно.
Механически улыбаясь кому-то, Бекки окинула взглядом зал и, к своему удивлению, невдалеке заметила Денверса. Она не знала, что он уже вернулся, и это было странно, потому что он обычно объявлял о своем приезде.
Один взгляд на него — и она поняла, как мало думала о нем. Денвере не позвонил ей, и она ему не звонила. Сейчас ей предстояло объясняться с Джорданом.
Наконец она сумела закончить очередную беспредметную беседу и стала пробиваться сквозь толпу. Денвере был увлечен разговором с какой-то молодой женщиной, и когда увидел Ребекку, изумление возникло на его лице. Ребекка поняла, что он не сильно-то рад ей.
— Ребекка, — сказал он с натянутой улыбкой, рад увидеть тебя. — Как будто она была случайной знакомой.
— Добрый вечер, Денвере. — Она улыбнулась молодой женщине. Странное чувство зрело в ней.
— Энн, это госпожа Ханлей, специалист по связям с общественностью «Аллингема». Энн — мой секретарь в банке.
Женщины вежливо поздоровались. Денвере посмотрел в толпу.
— Монтезе с тобой? — спросил он.
— Нет. Почему?..
— Я только задал вопрос. Энн, ты не возражаешь?..
Женщина ушла. Ребекка продолжала смотреть на Денверса озадаченным взглядом.
— Ты хорошо съездил? — наконец спросила она.
— Да, отлично.
— Давно вернулся?
— Три дня назад.
Три дня. И не позвонил ей. Странно.
— Ты обычно не ждешь так долго, чтобы позвонить мне. — Ребекка пыталась говорить непринужденно.
— О, пожалуйста, Ребекка, не притворяйся. Ты знаешь, почему я не позвонил тебе.
Она нахмурилась.
— Денвере, я…
— Ты могла бы сказать мне сама, а не посылать тяжелую артиллерию.
— О чем ты говоришь?
— Я говорю о Луке Монтезе, требующем своей собственности, словно военачальник.
— Какой собственности?
— Тебя, конечно. Он не оставил никаких сомнений в том, что, если я не отступлю, со мной случится неприятность.
— Что? Денвере, я не верю этому. Это не правда.
Ты, должно быть, не правильно понял.
— Поверь мне, когда Монтезе ставит точку, не может быть никакого недоразумения. Ты принадлежишь ему. Я должен держаться подальше. Это были его слова.
