Ольга Домосканова - Зачем тебе моя боль

— Ты не один?

Картер засмеялся. На заднем фоне послышались голоса.

— Да, мы сегодня обязательно увидимся. Только уточни мне, сладкая моя, у тебя или у меня?

— Ты ведешь себя, как придурок, — проговорила я в трубку, чем вызвала очередную порцию дурацкого смеха. — Как сможешь — подъезжай ко мне, займемся списком гостей.

— Можем заняться чем-нибудь и поинтереснее, — проникновенно проговорил этот гад и уже куда более спокойно произнес: — Я освобожусь и сразу к тебе.

— Хреновый из тебя актер, — заметила я.

— И я тебя целую, моя малышка.

Я сбросила вызов и, не сдержавшись, усмехнулась. Дурак, как есть дурак.

Приехал Картер только к вечеру, но, к его спасению, не с пустыми руками. В пакетах лежали продукты и бутылки, явно не с безалкогольным содержимым. Вопреки моим ожиданиям, он не вломился в квартиру сам, а скромно позвонил в дверь и дождался, пока я открою.

— Можно? — спросил он, осматривая меня с ног до головы.

— С каких это пор тебе нужно мое разрешение на посещение? — я сложила руки на груди в защитном жесте. В майке и шортах стоять на сквозняке было не особенно уютно.

Картер удивленно вздернул брови.

— Подумаешь, зашел один раз. Я свою ошибку понял, осознал, и больше так не буду.

Паясничает, но говорит правду. Кто приходил ко мне ночью — так и осталось загадкой.

— Ладно, проходи. Вижу, не с пустыми руками, это хорошо.

Картер хмыкнул и шагнул внутрь.

— Чем же это, позволь узнать?

Мы прошли в комнату, которая была завалена недоподписанными приглашениями и бумажками с фамилиями гостей.

— О, чувствую, мы здесь надолго, — резюмировал Картер, обозревая творящееся вокруг безобразие.

Я развела руками, ну да, я полдня убила, но не смогла сделать эту работу сама. Проблема заключалась в том, что справиться одной с таким количеством людей просто невозможно, не говоря уже о том, что большая часть еще даже неизвестна мне.

Картер снял пиджак и расстегнул несколько пуговиц. Галстука на нем сегодня не было, но, тем не менее, демонстрация обнаженной груди и последующее закатывание рукавов рубашки произвели на меня впечатление. Я даже зависла на некоторое время. Клановник вопросительно посмотрел на меня, пришлось срочно заняться пакетами, чтобы скрыть неловкость.

— Предлагаю сначала поесть, а потом вернуться к тому, что я начала. О, колбаска!

Он смотрел на меня со странным выражением на лице, пока я упоенно жевала. Я снова пропустила обед, и если бы не Картер — то еще и ужин. Он, кстати, периодически улыбался, особенно когда я начала утробно урчать, доставая пирожные и фрукты. Меня вдруг осенило, что клановник, скорее всего, тоже голоден, я перестала жевать.

— Ты же тоже голодный, — не то сказала, не то спросила я, но Картер улыбнулся и покачал головой.

— Нет, я поел. Давай бумагу, я пока начну составлять свой список, а ты жуй.

Я помыла и порезала фрукты, разместив большое блюдо на столике между кроватью и диваном, которые мы с Картером оккупировали. Я писала свой список, он — свой, и периодически мы советовались.

— Как думаешь, — спросил он, забрасывая в рот виноградину, — шестерых моих братьев будет достаточно, или мне позвать всех?

Я подавилась яблоком. Клановник услужливо постучал по спине.

— А сколько их у тебя всего?

— Четырнадцать, и три сестры. Не смотри так, они не родные. Вторые и третьи по крови.

Страшно подумать, если собрать всех его дальних родственников и моих — сколько ж это будет человек? Тогда нам точно придется снимать «Поднебесный» со всеми его этажами и площадками.

— Я думаю, что самых близких будет достаточно, — осторожно произнесла я, ожидая его реакции. Картер, не глядя, кивнул и продолжил писать, периодически поднося ручку к губам.

Часа два мы непрерывно строчили, то зачеркивая, то вписывая новые имена, пока клановник не выдержал и зашуршал пакетом. На свет явились вино и коробка конфет.

— Ты как хочешь, а я уже не могу на трезвую голову вспоминать всех, кого будет выгодно позвать на торжество.

— Наливай, — одобрила я, — что по мне, так лучше бы там вообще никого не было, но общественность вряд ли поверит, что мы зажали банкет.

После первой бутылки вина дело пошло еще медленнее, но зато веселее. Плюс мы утопили один из листов деда, который пришлось восстанавливать по памяти и останкам. Мы даже устроили шуточный поединок за последнее пирожное, я сгруппировалась, чтобы Картер не достал коробку, по он повалил меня на кровать и попытался лишить меня моего богатства при помощи щекотки. Я дико хохотала, извиваясь в его руках, пока не зарядила головой ему в челюсть. Клановник взвыл, я испугалась и потеряла бдительность, за что тут же лишилась трофея. Обвинив его в нечестной борьбе, я надулась, но Картер предложил разделить его по-братски, предоставив мне первой право его укусить. Я отказываться не стала и укусила любезно протянутый эклер, аккуратно слизав с губ крем. Другая часть скрылась во рту у Картера, но клановник неотрывно следил за тем, как я жую. В ход пошла вторая бутылка вина.

— Ты знаешь, что я, вообще-то, не люблю вино, — заявила я, понимая, что категорически пьянею.

— Я вижу, — заметил Картер, кивая на пустую бутылку.

— Не-ет, это ты во всем виноват. Зачем ты написал в список Сантелли?

Он пожал плечами.

— Я подумал, тебе будет приятно. Все-таки твой старый друг.

Я захихикала.

— Я не видела его с тех пор, как он вылетел из школы. Для чего мне его присутствие сейчас?

— А зачем ты написала остиньоре Лабари? Мало мне от нее в школе перепадало?

Преподаватель по краеведению попала в список исключительно назло клановнику — только она в свое время имела на него хоть какое-то влияние. Надо же мне было хоть как-то ему отомстить за Сантелли.

— Да я прямо сейчас ей позвоню, — пригрозила я, хватая свой телефон, — и приглашу ее.

— Даже не думай, — испугался Картер, бросаясь на меня, чтобы отнять телефон. Мы стали бороться, затрещала его рубашка и с нее посыпались пуговицы. Клановник покачал головой и заломил мне руки так, что они оказались над головой. Я уперлась коленями ему в грудь, вывернулась кувырком назад и сделала Картеру ручкой, убегая от него. Он перехватил мен еще до кухни, опрокинув на диван, я оказалась сверху, упираясь ладоням ему в обнаженную грудь. Его руки лежали на….хм, ягодицах. Мы замерли, глядя друг на друга.

— У тебя ведь нет ее телефона, — догадался Картер.

— Нет, — отдышавшись, произнесла я.

Дальше мы словно сорвались с цепи. Рубашка полетела на пол, пока мы неистово целовались, там же оказалась и моя майка. Горячие ладони шарили по моему телу, лаская и сжимая до боли, а мне казалось, что я просто схожу с ума. Картер вдавливал меня в свое тело, и даже сквозь одежду я чувствовала его напряжение. Черт знает, чем бы это все закончилось, но у него зазвонил телефон, и мы отпрянули друг от друга, тяжело дыша.

— Я, пожалуй, задержался, — произнес он, запуская руку в короткие волосы. Я кивнула, натягивая майку и собирая разбросанные листы. — Если что, завтра встретимся и доделаем.

Он натянул пиджак прямо на голое тело и стремительно покинул квартиру. Я осмотрела бардак в квартире и мысленно прикинула, сколько времени займет завтра наведение порядка.

Жаль только, что бардак в голове тряпкой не сотрешь.

Глава 8

…Он ничего не должен

И боль ушла во тьму.

Котенок серый брошен

Ненужный никому…

С утра меня несло на всех парах прочь из квартиры. Мне нужно было побыть наедине с собой и подумать. Ни одно место в городе к этому не располагало, но я точно знала, куда мне следует отправиться. На разных маршрутках я выехала за черту города, а дальше пошла пешком через лес. Через несколько километров показался конечный пункт моего путешествия.

Когда-то здесь работала фабрика по производству железобетонных блоков, но лет двадцать назад ее развалили. Все, что можно было украсть и вынести — уже украли и вынесли, поэтому остовы каменных зданий уже никто не охранял, и я попала на фабричный двор совершенно свободно. Моей целью было самое высокое здание с единственной уцелевшей лестницей. Я прошлась по первому этажу и начала нелегкое восхождение по ступенькам, заваленным кирпичами и каменной крошкой.

Я нашла это место, еще учась в школе, и частенько приходила сюда. Переходный возраст — штука сложная, и на старую фабрику я приносила свои тяжкие подростковые думы в надежде сбросить их вниз на бетонную площадку. Но страх или переизбыток здравого смысла не позволяли мне это сделать, однако отсюда я всегда уходила с легким сердцем и чистыми помыслами. Возможно, причиной тому особенная энергетика этого места, но я не возьмусь это утверждать.

И вот, я снова здесь, на крыше, стелю куртку и сажусь на самый край и опираюсь спиной о стену. Есть в этом ритуале нечто особенное и умиротворяющее. Именно отсюда открывается самый живописный вид на раскинувшиеся вокруг поля в обрамлении смешанного леса. И на фоне этой идеалистической картины — полный бедлам в голове.