Не буди лихо - Виктория Рогозина
Операторы, растерянные и подавленные жестким давлением со стороны начальства, начали искать способы немедленно поднять мощность. Следуя приказам, один из инженеров принял решение произвести подъем всех контрольных графитовых стержней реактора. Эта манипуляция требовала ручного управления и была крайне рискованной в таких условиях. Однако операторы вынуждены были действовать, понимая, что остановка эксперимента невозможна.
Через несколько минут усилий мощность удалось стабилизировать на уровне 160-200 мегаватт, но это не решало главной проблемы – реактор продолжал «отравляться». Оперативный запас реактивности продолжал неуклонно падать, что говорило о накоплении в реакторе продуктов распада, которые препятствовали нормальной работе. Ситуация становилась всё более нестабильной.
Тем не менее, в надежде на восстановление контроля, операторы приняли решение продолжить извлечение стержней ручного регулирования, чтобы повысить мощность и предотвратить полную потерю управления реактором. Каждое действие в этой ситуации становилось шагом в неизвестность.
А в это время на АЭС начало ощущаться нарастающее напряжение. Все решения, которые принимались операторами, сопровождались тревожным ощущением того, что реактор начинает выходить из-под контроля, но под давлением приказов и страха потерять работу, они продолжали эксперименты.
Виктор стоял в тени пульта управления, наблюдая за тем, как молодые инженеры лихорадочно нажимали кнопки и крутили регуляторы. Лицо Дятлова было жестким, хладнокровным, даже агрессивным — он требовал подчинения и результата, несмотря на нарастающие признаки нестабильности в реакторе. Казалось, все вокруг двигалось в каком-то странном, замедленном ритме. Каждый новый указ, каждый отчет об очередной проблеме на экране приборов только усиливал ощущение тревоги.
Но что-то внутри Виктора изменилось. В тот момент, когда мощность реактора упала до критических 30 мегаватт, и инженеры начали вручную извлекать стержни, он вдруг ощутил странное, необъяснимое спокойствие. Это было словно затишье перед бурей, чувство, что его участие или вмешательство уже ничего не изменят. Судьба словно застыла над ними, как темное облако, и решения, которые были приняты этой ночью, казались заранее предрешенными.
Он понимал, что ситуация выходит из-под контроля, но не мог объяснить себе, почему вдруг почувствовал это спокойствие. Будто всё, что происходит, уже не в его руках. Все его знания, профессиональные навыки — всё это меркло перед неумолимой силой событий, которые вот-вот развяжутся.
Виктор посмотрел на приборы, которые показывали всё большую нестабильность в реакторе, и затем снова на лица своих коллег. Он знал, что они боятся, но также знал, что никто из них не осмелится прекратить эксперимент. Все будто двигались по заранее прописанному сценарию. Странное ощущение предрешенности судьбы сковывало его мысли. Виктор ощущал, как с каждым мгновением судьба приближалась, готовая разрушить весь их мир, но не мог найти слов или силы остановить происходящее.
В этот момент Виктору даже стало немного жаль этих молодых ребят — ведь они, как и он, стали лишь инструментами в руках непреодолимой катастрофы, надвигающейся с каждой минутой.
Глава 16
Сигналы тревоги начали поступать с пугающей регулярностью. Начиная с 00:34:03, каждые несколько минут операторы фиксировали отклонения в работе реактора. Зафиксированные сигналы — словно зловещие удары часов, отсчитывающих время до неизбежного. Виктор не мог оторвать глаз от пульта управления, где на экранах красными огоньками загорались предупреждения. Это был тот самый момент, когда кто-то должен был остановить эксперимент. Но никто не вмешивался.
К 01:22 в банке реактора осталось всего шесть стержней, и Виктор осознал, насколько они близки к катастрофе. Минимально допустимое количество стержней было 26, но никто из молодых инженеров не решился озвучить опасения. Взгляды метались между приборами и руководством, но в воздухе витала атмосфера подавляющей решимости довести эксперимент до конца. Дятлов, как непоколебимый вождь, продолжал отдавать приказы, не обращая внимания на опасные сигналы, которые явно указывали на критическое состояние реактора.
В 01:23:04 технический руководитель испытаний Геннадий Метленко скомандовал включить осциллограф, сигнализируя, что подготовка завершена и они готовы начать испытание. Эксперимент официально стартовал. Обороты насосов, подключенных к выбегающему генератору, начали снижаться, и реактор стал набирать мощность. Поведение реактора сначала казалось предсказуемым, даже рутинным — не было резких скачков или сильных отклонений, но Виктор чувствовал внутреннюю тревогу.
Каждое мгновение он сдерживал себя, борясь с желанием броситься и остановить происходящее. Но его разум, как и разум всех вокруг, был парализован строгой иерархией и давлением руководства. Казалось, что они все, включая Виктора, были лишь пешками в этой игре на грани возможного.
События развивались медленно, но неумолимо. Результаты эксперимента пока не вызывали серьёзного беспокойства, но что-то внутри Виктора продолжало сигнализировать об опасности. Тревога, словно тень, прочно обосновалась в его душе.
В 01:23:10 старший инженер управления турбиной Александр Топтунов повернул ключ защиты турбины, запуская процесс, который все ожидали с напряжением. В этот же момент старший мастер электроцеха Григорий Лысюк нажал кнопку МПА — ту самую кнопку, которая сымитировала сигнал аварии и позволяла провести испытание выбега. Этот момент стал критической точкой, от которой уже не было возврата.
Экран на пульте управления мигнул, отобразив старт испытания. Все взоры были прикованы к приборам, где поведение системы пока оставалось в пределах нормы. Лысюк сдержанно наблюдал за показателями, держа руку на пульте, будто готовясь в любой момент принять решение, если что-то пойдет не так.
Но Виктора не покидало чувство, что за внешним спокойствием что-то прячется. Он почувствовал это еще несколько минут назад, когда увидел резкое падение мощности до опасного уровня, а затем его столь же неожиданное восстановление. Теперь он ощущал странное внутреннее спокойствие — как будто судьба станции и всех, кто здесь находился, уже была предрешена. Возможно, эта была просто усталость от бессонной смены или его собственная интуиция. Но, как человек науки, Виктор старался подавить эти чувства, стараясь сосредоточиться на данных перед глазами.
Всё продолжалось в мрачной, напряженной тишине. Каждый следил за своим участком, никто не осмеливался громко озвучивать опасения. Мощность реактора вела себя неестественно спокойно, но это спокойствие было обманчивым. В глубине души Виктор ощущал, что ситуация вот-вот выйдет из-под контроля.
В 01:23:40 началась катастрофа. Мгновение, когда реактор должен был начать останавливаться, стало поворотным — но не в ту сторону, в которую рассчитывали. Нажатие кнопки, которая должна была заглушить реактор, не сработало должным образом. Оставшиеся в банке всего шесть стержней вместо необходимых двадцати шести не смогли удержать реактивность. Более того, конструктивный недостаток реактора привел к тому, что вместо снижения реактивности
