Любовь и Хоккей - Монти Джей

Мы рвемся к нашей зоне атаки, перед нами два защитника. Как только Меган проходит синюю линию, она посылает шайбу Джине, которая отводит клюшку назад для щелчка. Шайба летит к сетке, но недостаточно высоко.

Я бросаюсь вперед, наблюдая, как шайба отражается от голени вратаря, идеальный отскок. Легко забрасываю шайбу в сетку своим клинком, мой импульс отправляет меня за ворота, когда зуммер загорается красным, и раздается громкий сигнал, сообщающий всем одну вещь.

Гол.

Тепло омывает меня. Нет лучшего ощущения, чем победный бросок. Я поднимаю клюшку, скользя по льду и слушая рев моей средней школы. Ученики с плакатами и родители кричат и приветствуют. Широкая улыбка озаряет мое лицо за шлемом. Я чувствую, как мои товарищи по команде сбиваются в кучу. Мы пахнем, как старая спортивная сумка, но все это прекрасно. Все это.

Я только что выиграла свой второй титул чемпиона штата. Это был единственный раз, когда женская хоккейная команда моей средней школы сделала это.

И снова я погружаюсь в красоту момента.

Связь между моими товарищами по команде. О той интенсивности, которая течет через меня. О том, как Риггс сражается за своего товарища по команде. О волшебстве отрывного гола. О том, чтобы забить гол с близкого расстояния, чтобы выиграть игру. Смотреть, как эти невероятные спортсмены, которых я называю семьей, жертвуют своими телами ради команды.

В хоккее мы играем не для себя. Мы играем за нашу команду и наших болельщиков. Самое главное, что мы играем друг для друга. Эта игра у нас в крови, и наша кровь в этой игре.

Это наша страсть. Это то, что движет нами. И эта страсть к хоккею присуща не только нам, игрокам, - она нравится каждому ребенку, который зашнуровал свои коньки перед тем, как поиграть шайбой на замерзшем пруду на заднем дворе. Каждый родитель, который отдал всего себя, чтобы у их детей была возможность играть. Каждый тренер, который нашел время, чтобы наставлять и обучать игре детей под своим крылом, и обычный болельщик, который не умеет играть, но загорается, как рождественская елка, когда открывает колоду хоккейных карточек стоимостью 3 доллара.

Честно говоря, я не могу представить себе мир без этого вида спорта и особых людей, которые погружаются в него.

— Эй, Тенди, в следующий раз переключись на Джейко, это, блядь, спасет больше! - Риггс что-то щебечет в сторону вратаря. Я закатываю глаза, когда она катится ко мне.

— Ты просто должна была быть героем, не так ли? - Она снимает шлем.

Я пожимаю плечами с ухмылкой на лице. 

— Тебе просто нужно было причинить кому-нибудь боль, не так ли? Давай, тот первый пенальти был дешевым ударом, и ты это знаешь, - говорю я игриво, толкая ее. Мы катимся на коньках к середине катка, где собирается команда, чтобы сфотографироваться.

— Эта шлюха сама напросилась, несла чушь, пыталась быть модной с этими дерьмовыми руками. Я знаю слепых людей с лучшими навыками владения клюшкой. Гребаные маги, - изрыгает она, когда мы встаем позади остальной команды из-за нашего роста.

Я толкаю ее локтем в бок. 

— Пригнись, девочка. Улыбнись для фото, Майк Тайсон, - говорю я со смехом, когда мы смотрим в камеру.

Для меня, выпускницы средней школы Западного Чикаго, это был просто еще один шанс заявить о себе, оставить свой след. Это был еще один шаг к конечной цели. С двумя чемпионатами штата, поступлением в колледж ожидания были экстраординарными. Хотя мне это так нравилось. Это сделало меня лучше, превзойдя их.

Хоккей был нескончаемым, и я наслаждалась каждой его секундой.

Я смотрю, как фанаты бросают на лед цветы, мягкие игрушки, попкорн, все подряд, пока мы фотографируемся. Мои одноклассники на трибунах аплодируют. Это чувство, которое я не могу объяснить. Чувство, которого мне никогда не будет достаточно.

Мой отец выкрикивает мое имя, и я поворачиваю голову, чтобы увидеть его, стоящего за стеклом рядом со скамейкой штрафников. Я широко улыбаюсь, хватая Риггс. Я тащу нас к нему, где он держит свою камеру, готовый сделать наш снимок.

Я стою перед ним, его когда-то черные волосы седеют, а морщины начали углубляться. Я дважды постукиваю себя по груди и прикасаюсь к стеклу, то же самое я делаю после каждой игры. Его глаза прищуриваются, и я наблюдаю, как они стекленеют, когда он смотрит на меня с гордостью.

— Отличная игра, девочки. Хороший удар, Аурелия. Видишь, что происходит, когда ты бьешь легально? - говорит он, глядя на нее с игривым хмурым видом.

Она закатывает глаза, скрещивает руки на груди и притворно надувает губы. 

— Да, да, неважно, - бормочет она. На ее губах играет улыбка, но я знаю, что ей больно. Ее глаза все еще оглядывают арену в поисках каких-либо признаков присутствия ее родителей, даже если она говорит, что ей все равно. Что за родители так поступают? С этой мыслью я обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе.

— Подожди, дай мне сфотографировать! - Мой отец хватает камеру. — Скажи "сыр"! - заявляет он, поднимая ее. Я выше на несколько дюймов, но я наклоняю свою голову, чтобы опереться на Риггс, закрываю глаза и широко улыбаюсь.

— Ладно, отстань от меня, вонючка, - заявляю я, отталкивая ее.

— Я воняю? Действительно? Мы просто не будем говорить о том, как твой отец отказывается, чтобы ты ехала с ним домой без обуви после игры, потому что они так чертовски плохо пахнут?

— Все не так уж плохо, у него просто слабый желудок, - говорю я, глядя на нее со смехом, угрожающим вырваться наружу.

— Салли, он годами играл с другими взрослыми мужиками! Годами! Они на 100% настолько плохи. - Прежде чем я успеваю ответить, тренер кричит на нас со льда.

— Еще фотографии. - Она запрокидывает голову назад, глядя в потолок, и скулит.

— Давай, убийца, я угощу тебя хот-догом после, - сообщаю я ей после того, как хватаю за руку и тащу к остальной команде, слушая ее нытье всю дорогу.

Прежде чем я полностью поворачиваюсь, мой отец выкрикивает мое имя, я поворачиваюсь и слышу:

— Горжусь тем, что я твой папа, малыш! Люблю тебя до самой луны!

Я лучезарно улыбаюсь, мое сердце сжимается в груди. 

— Люблю тебя всю обратную дорогу! - Я кричу, маша рукой.

Я качусь навстречу своей команде, все они прячут носы в майки, и когда я подхожу ближе, то чувствую причину.

— Черт возьми, Риггс, ты что, испортила воздух? - Я говорю, прикрывая нос.

Она пожимает плечами. 

— Можно подумать, что вы все еще не привыкли к этому.

Я качаю головой.

Моя лучшая подруга, леди и джентльмены, вы никогда не догадаетесь, что ее мать была королевой театрализованного представления. Видели бы вы лицо Корделии,