Узнай меня, если сможешь - Лада Шведова
Они словно сидели у меня на плечах, как в фильме, и нашептывали свои речи. Ангел рассуждал правильно – о вечных ценностях и том, что ложь ни к чему хорошему не приведет, что видно даже сейчас. А что будет дальше? Все усугубится, понять это проще, чем просклонять немецкие глаголы. Но речи демона соблазняли больше, ведь в них фигурировали заманчивые фразы вроде: «а вдруг получится?», «еще один день, и все наладится!», «не торопись признаваться, ты уже наврала, хуже все равно не будет» и так далее.
Просто Антон… будь он тем классным добрым парнем из переписки, я бы ему призналась. Уже сегодня, потому что так устала от притворства. Но он – другой! Совсем. Насмешливый и явно непростой. Что почему-то не влияет на мою симпатию к нему, но все здорово усложняет.
В разгар моего самобичевания рядом кто-то плюхнулся, пыхтя от недовольства. И это стариковское пыхтение я бы узнала из тысячи, потому что Дэни исполнял этот номер ежедневно, стоило кому-то произнести слово «физика». Братец выглядел красным и злым, а еще весь был в снегу, хотя бурного снегопада не наблюдалось – так, кружились себе снежинки в воздухе. Похоже, он пропахал собой весь склон, а я это пропустила.
– Ненавижу вашу горнолыжку! – проворчал он. – Вот ненавижу!
– Настолько все плохо?
– А то ты не видела!
– К сожалению, нет.
Дэни злобно стащил с себя шлем и упал головой на деревянный столик.
– Шапку накинь, а то простудишь лысину, – точно зная, что шапки у него с собой нет, я полезла в рюкзак и протянула ему свою – не девчачью, а обычную серую. – Держи. И надевай!
– Тоже мне, мамочка нашлась! – проворчал Дэни, но шапку надел.
Выглядел он беззащитно и трогательно, хоть и по-прежнему был в ярости. И пусть мы чаще не ладили, чем могли договориться даже о такой мелочи, как очередность уборки посуды в посудомойку, но прямо сейчас хохмить над его бедственным положением не хотелось, даже чтобы разрядить обстановку. Может, потому что я прекрасно понимала брата, ведь и мое положение не вдохновляло.
– Это всего лишь твоя первая попытка, – примирительно сказала я. – Упасть раз сто подряд и не знать, как на ногах устоять – нормально. В следующий раз будет проще. А потом еще проще. А потом станет просто настолько, что ты оглянешься назад и посмеешься над собой, неловким. Ты же у меня спортсмен, должен знать, как спорт работает.
– Карате не так работает! – фыркнул Дэни.
– Так же. Ты просто уже не помнишь – много лет занимаешься.
– Ничего не так же! Там закрытая тренировка, группа равных по возрасту и умениям, разве не понятно?! А тут… все глазеют и ржут надо мной.
– Уверена, ты преувеличиваешь.
– Ничего не преувеличиваю! Отец так вообще не унимается.
– Он думает, что это тебя бодрит, – объяснила я. – А остальным – не поверишь – на тебя плевать. Даже если кто и правда посмеялся над твоими неудачами, так это не от большого ума. И даже этот «гений» сразу об этом забыл, а не запомнил тебя на всю жизнь как «того парня со склона, который смешно упал лицом в снег». И вообще… почему ты смотришь на других? Сосредоточься на себе и своих успехах, быстрее научишься кататься.
– Да я не хочу, мне не нравится! И лететь тоже никуда не хочу. Я бы лучше с пацанами все каникулы гулял. Разве ты – нет? – Он посмотрел на меня исподлобья.
– Нет. Пацаны подождут, а родители… не у всех такие классные, как у нас. Полагаю, лучшее, чем мы можем им ответить – быть классными и благодарными детьми. Понимаешь, о чем я? Мама уже недели две думает, как всех собрать в кучу, а планировать отпуск начала с лета. А мы с тобой… Ты все время недоволен, я подставила всех с зачетом… – А сейчас играла в странную и только мне понятную игру и хорошей дочерью себя уж точно не чувствовала, но об этом Дэни знать необязательно.
Брат с кислой миной покачал головой:
– Ты такая зануда, Санек. Предки у нас не занудные, это правда, но ты отрабатываешь за всех.
Я размахнулась, чтобы отвесить ему шутливый подзатыльник, но Дэни ловко увернулся, соскользнув на другой край лавочки, а потом и вовсе пересел напротив, довольно мне улыбаясь.
– Приходится быть занудой, раз ты такой придурок и всем компостируешь мозги.
– Что?! Да когда такое было?
– Прямо сейчас, например. Чего со склона убежал? Мы сюда и приехали-то ради тебя, чтобы научился. Вот и учился бы.
– Это тупик. Потому что я не хочу.
– А ты захоти! – передразнила я. – Представь всех тех девчонок, что точно западут на тебя, узнав, как много у тебя талантов. Да-да! – продолжила я вдохновенно сочинять, заметив, как глаза младшего загорелись при слове «девчонки». – Ты смотрел хоть один ромком? Там главный герой, считай – воплощенная мечта девчонок, всегда многозадачен. Он и музыкант, и умный математик, и немного программист, и спортсмен, причем не только каратист, а умеет все! В футбол там играть, на горных лыжах спускаться, сквозь огонь ходить…
– Прикалываешься надо мной? – заподозрил неладное Дэни. – Это что за ромком такой с пианистом-программистом-футболистом, в огне не горящем и в воде не тонущем?
– Очень жизненный, о том и речь.
– Угу, жизненный! А девчонка, надеюсь, тоже все это уметь должна?
– Ну… как тебе сказать… в ромкоме немного не такие законы.
– Как тебе сказать, – передразнил Дэни. – До сих пор общаешься со мной, как с пятилеткой. Бесит. Мне уже четырнадцать! Я почти совершеннолетний.
– Да уж, математику из списка твоих талантов точно стоит вычеркнуть.
– А из твоих – умение вести переговоры! – Он сдернул с себя мою шапку и вернул на голову шлем. – Ладно уж, идем мучиться… то есть, учиться. Побуду хорошим сыном, куда деваться, раз ты такая плохая дочь! Но за эти каникулы… мне нужно будет как минимум новое кимоно! А еще… – договаривать он не стал, внезапно замолкнув.
Я обернулась и увидела причину его молчания – надо мной возвышался Антон Орешин, от которого – честное слово – не спрятаться. Его что, друзья грязными тапками погнали? Да даже если и так, почему ему спокойно не катается в одиночестве, зачем все время меня донимать, да еще подбирая для этого самые неловкие моменты?
Вот как сейчас, когда я с братом.
Который по легенде вовсе не мой, но вот беда – Дэни об этом не в курсе.
Глава 15
– Привет, – Орешин пожал руку
