Развод. Мать-одиночка (СИ) - Сати Стоун
Глава 19. Ирина
Домчав до туалетных дверей, врываюсь внутрь.
Слава богу, пусто.
Склоняюсь над раковиной, включаю холодную воду. Ледяную. Какую только может выдать водопровод. Плещу в лицо, ещё и ещё.
Вода будто бы обжигает меня и вот-вот зашипит, испаряясь на воспламенённой коже.
Наверное, мне больно. Пальцы деревенеют от холода, но я не чувствую ничего, кроме стыда, гнева и ужаса.
Совсем недавно мне казалось, что я уже прошла через адские жернова, отработав уборщицей два года в кафе под руководством Любы. Но теперь бывшая начальница видится чуть ли не ангелом во плоти по сравнению с тем тираном, который смял меня и втоптал в грязь за считанные часы.
Я уже сломлена. Я уже теряю связь с реальностью и готова хоть в петлю лезть, лишь бы больше никогда не попадаться на глаза чудовищу по имени Дамир Тарханов.
Надо уходить. Пока не поздно. Пока у меня ещё есть хоть какие-то силы, чтобы не уползти на карачках. Пока мне ещё не перебили окончательно позвоночник, и я хотя бы могу стоять.
Выхожу из туалета, полная решимости немедленно закончить этот кошмар.
— Ира!..
По голосу сразу узнаю Егора.
Ну, нет… Только не он!..
— Иришка, что случилось? — Ступин подлетает ко мне с ошалелыми глазами. — Ты что, плакала?
— Нет, что ты… — пытаюсь обмануть я. Но актриса из меня, видать, ещё хуже, чем личная помощница чудовища. — Извини, Егорка…
Опускаю голову, будто на плаху. Да, я виновата перед Ступиным. Он хотел как лучше, он верил в меня. Он думал, что я сильнее, чем на самом деле. Хотя я не представляю, какими силами и нервами надо обладать, чтобы выдержать такой натиск.
— За что ты извиняешься? — не понимает Егор и пытается отвести меня в сторону, подальше от любопытных глаз, коих в компании предостаточно. — Ира, что случилось?
— Я увольняюсь.
— Уже?! — почти выкрикивает он. — Ты чего? — Ступин аккуратно берёт меня за плечи. — Ира, не вздумай!
— Егорка, прости… — блею я, еле-еле сдерживая слёзы. — Не могу я!..
— Конечно, можешь! — горячо убеждает Егор и стискивает пальцы на моих плечах сильнее. — Посмотри на меня. Иришка, посмотри на меня, — требует он.
Через силу приподнимаю голову. Ступин глядит мне точно в глаза.
— Ира, — негромко, но вкрадчиво произносит он, — ты справишься. Я слышал, что у вас там какой-то конфликт случился. Но это нормально. На первых порах так и будет. Но совсем скоро пройдёт.
— Не пройдёт…
— Пройдёт, — не отступает Егор. — Дамир всех так испытывает на прочность. Пойми, у него подход такой. Это тяжело, но ты выдержишь, потому что ты очень сильная.
— Никакая я несильная…
— Ты очень сильная. Ирочка, — он слегка улыбается, — вспомни, как ты сама меня учила: будь сильнее своих страхов, будь выше тех, кто хочет тебя обидеть. Ты помнишь? Помнишь, что ты мне говорила, когда меня кто-то поддевал? Помнишь?
Закрываю глаза и на несколько секунд возвращаюсь в детство. Туда, где мне приходилось выживать в условиях, откуда не было никакого выхода.
Мама и папа погибли. От тётки я не могла уйти. Не могла сменить школу. Ничего не могла сделать. И я даже уроки не прогуливала, хотя рыдать в подушку и выть в потолок было бы куда более логичным поведением.
В том страшном отрезке жизни я находилась в настоящей тюрьме и полагала, что хуже уже быть не может.
Но затем поставили диагноз Ясеньке, а муж оказался алкоголиком. После я очутилась на помойке с ребёнком на руках. А следующей пришла каторга в кафе.
И вот теперь я здесь. В пекле. В преисподней. В котле с кипящим свинцом.
Но Егор смотрит мне в глаза и требует вспомнить что-то, о чём я, по всей видимости, давно забыла.
— Что ты мне говорила, Ириш? Что?..
— Что те, кто обижает слабых, на самом деле пытаются скрыть собственную слабость… — тихо отвечаю я.
— Правильно, — Ступин улыбается.
— И ещё, что таких людей надо пожалеть, потому что им очень плохо…
— Да. Да, — кивает Егор. — Всё правильно. Тот, кого бьют, всегда сильнее тех, кто нападает.
— Я совсем не чувствую себя сильной… — признаюсь подавленно. — Тарханов ноги об меня вытер.
— Ира… Просто выдохни и попытайся абстрагироваться. Ты сильнее. Ты в любом случае сильнее.
Кусаю губы и не знаю, что ответить.
А Егор тем временем продолжает говорить:
— Пройдёт совсем немного времени, и Дамир привыкнет к тебе. Да и ты привыкнешь к нему. Он недоверчив. Но, стоит ему понять, что перед ним достойный человек, и он перестаёт так наседать.
— Он уже ненавидит меня…
— Глупости, — возражает Егор. — Он уже к тебе очень хорошо настроен.
— Да ну? — фыркаю я. — Что-то незаметно.
— Очень заметно. Он для тебя даже отдельное место оборудовал, хотя все предыдущие стажёрки ютились по свободным местам вместе со всеми офисными сотрудниками. А тебя Дамир сразу к себе подселил. Это не просто так, Ириш.
Сделав глубокий вдох, медленно выдыхаю.
Аргументы Ступина кажутся мне высосанными из пальца. Но, кажется, сам он верит в то, что говорит. Не стану и пытаться представить, каково было моим предшественницам.
Зато я отчётливо представляю перед глазами договор, который я утром подписала в бухгалтерии. Там значилась моя зарплата за месяц — оклад, который мне полагался на испытательный срок.
И оклад этот в пять раз превышал мою зарплату уборщицы.
В пять. Блин. Раз.
— После испытательного срока сумма будет пересмотрена в сторону увеличения, — так мне заявили при подписании.
— А когда закончится испытательный срок? — поинтересовалась я.
На что бухгалтер неопределённо пожала плечами:
— Официально — через три месяца. Неофициально… Когда Дамир Казимович примет такое решение. Хоть через неделю. Всё будет зависеть от вас.
Всё будет зависеть от меня… Но что от меня сейчас зависит?!..
— Ира, — возвращает меня к реальности Егор, — не дрейфь. У тебя всё получится.
У меня получится…
У меня получится выжить на этой грёбанной работе и в кратчайшие сроки собрать деньги на операцию Ясе.
У меня получится не сойти с ума и не выйти в окно, потому что у меня нет возможности сдаться.
Нет никаких вариантов. Только вперёд и только напролом.
— Спасибо, — шепчу я, но повторяю уже увереннее: — Спасибо тебе, Егорка.
В порыве лучших чувств целую его в щёку. Снова делаю глубокий вдох и выдох, а затем шагаю обратно к рабочему месту.
Через полчаса уже стучусь в проклятую дверь, прижимая к груди папку с распечатками.
— Да?
— Можно?
— Заходи, —
