Его сладкая (по)беда (СИ) - Саша Кей
Ладони Артёма скользят от ягодиц к талии, выше и, наконец накрывают мою грудь.
Вот так совсем хорошо.
И я начинаю двигаться.
Медленно, сладко, только за счёт прогиба в пояснице. Никаких скачек, лишь томительное плавное скольжение. Упоительные ощущения. И нравится не мне одной.
Судя по тому, как впиваются пальцы Артёма в моё тело, его тоже захватывает эта лихорадка. Она сжигает своей неторопливостью, но Генералов никак не может повлиять на её темп. Здесь я главная. Всё, что он может, — только наслаждаться видом обнажённого тела и ласкать его руками.
Так я думаю, пока мир внезапно не переворачивается, и я не оказываюсь на спине.
— Ты с ума меня сведёшь своими стонами, — Артём нависает надо мной, у него гуляют желваки на скулах, и вена на шее бьётся, как сумасшедшая. — Я тоже умею играть в такие игры, Зоя.
И теперь уже он двигается во мне чудовищно медленно. Я обхватываю его ногами и прячу улыбку у него на груди.
Ты же хотел моих стонов, Артём? Что не так?
А он продолжает меня наказывать. Изводит, меняя направление и темп, не давая взять курс на оргазм. Генералов наслаждается самим процессом и тем, как во мне поднимается жажда.
Но в этот раз мне не приходится просить. В какой-то момент у нас обоих сгорают предохранители. Слишком высокий накал. И вот уже расчёт отступает, на его место приходит почти животная страсть. Я впиваюсь ногтями в плотную гладкую кожу, кусаю плечо, потому что мне невыносимо. Словно там, внизу, начинают вспыхивать маленькие искорки. Сначала по одной, а потом всё разом. С каждым толчком Артём высекает из меня всё больше огня до тех пор, пока я не сгораю в нём дотла.
Генералов выпивает мой стон, и я, не сдержавшись, кусаю его за губу и чувствую солоноватый привкус крови. Плечи Артёма дрожат под пальцами, но он всё-таки дожидается моего финиша и только после этого догоняет меня. Чувствуя брызги густой спермы на животе, я осознаю, что мы как два придурка напрочь забыли про резинку.
Чёрт! Это ж надо!
Хорошо, что Генералов успел, но это никуда не годится!
Мы валяемся на постели звездой. Вымотанные сексом, покрытые липкой испариной, но… чёрт побери, это лучшее начало воскресенья в моей жизни.
Артём перетаскивает меня к себе головой на грудь, мне не очень удобно, но плевать. Он бездумно водит кончиками пальцев по моей влажной коже, а я, наконец, уделяю внимание его мужественности, и охреневаю.
Как это влезло? Я и от меньших членов морщилась, а тут как так и надо.
Но завтра я, конечно, буду себя жалеть…
Походу, Генералов меня окончательно заездил. Даже пошевелиться — беспримерный подвиг. Но внезапно пришедшая в голову мысль придаёт мне энергии, и я, дотянувшись до одной из подушек, луплю ею Артёма по голове. А потом ещё и пытаюсь придушить, но сил не хватает.
— За что? — бубнит он из-под подушки.
— За шантаж! Как ты мог?
— Ты про пионы? — наконец отпихнув, моё оружие, интересуется Генералов.
— Я про «давай, скажи это»! Хватит ржать! Ой всё! Отпусти меня, — пытаюсь я вывернуться из хватки Артёма, который крепко держит меня за запястье.
— И не подумаю.
— Мне в ванну надо, я вся мокрая… — меня неохотно освобождают. — Без тебя! — я пресекаю попытку встать вместе со мной.
Сбегая, я чуть не спотыкаюсь об Бетти.
Господи, надеюсь, мы её не шокировали.
Приняв быстрый душ и напялив халат, который всё ещё здесь, я расчёсываю волосы и мечтаю, как я сейчас завалюсь дрыхнуть. Кровать широкая, авось даже выспаться удастся.
И тут меня озаряет.
О чёрт!
Как я могла забыть про Колю!
Глава семнадцать. Верховая езда и ее последствия
Вернувшись в спальню, я на глазах изумлённого Генералова, подбираю своё платье, шустро на себе запахиваю и начинаю шарить по постели в поиске шортиков на нижние сто… Пусть будет просто сто.
Ехать домой без лифчика — ещё куда ни шло, но без трусов — это как-то совсем аморально. Да и негигиенично. Не настолько я дерзкая.
— Зой, ты чего? — спрашивает Артём с круглыми глазами.
— Нормально всё, — отмахиваюсь я, деловито перетрясая его простынь, — бельё ищу.
— Это я понял, — в голосе Генералова появляется металл. — Меня больше интересует, куда ты в нём ночью собралась.
— Ты предпочитаешь, чтобы я собиралась без него? — поражаюсь я его раскованности.
— Беда, не беси меня, — предупреждает он. — Куда ты намылила свою задницу?
— Домой… — я всё-таки обнаруживаю искомое: краешек бельишка выглядывает из-под подушки Артёма.
Но как только я тянусь к нему, меня крепко хватают за руку.
— В чём дело, Беда? Я сделал что-то не так?
Я приподнимаю бровь:
— Ты всё сделал не так, — не щажу его я, — но дело не в этом. Мне реально срочно надо домой.
— У тебя там, что, утюг не выключен? — закипает он.
Я злюсь исключительно на собственную беспечность, а прилетает Генералову:
— Знаешь, что, Тёмочка? То, что мы с тобой переспали, не даёт тебе право лезть в мою личную жизнь! — я вырываюсь из хватки.
— Не даёт? Личную жизнь? — охреневает с чего-то Артём. Его голосом можно дробить асфальт.
— Мой личный утюг относится к моей личной жизни, — выдаю я какую-то херню, подбоченившись и уперев руки в боки.
Эта ахинея неожиданно успокаивает Генералова.
— А меня ты в эту личную жизнь включаешь? Я же круче утюга, — он поднимается с кровати, в отличие от меня, всё такой же голый.
— Посмотрим, — фыркаю я уже не так агрессивно.
Обнажённый Артём вызывает у меня чувство глубокого удовлетворения. Шикарный самец, и я его имела. Прям на борту моей старушки можно нарисовать звёздочку. Враг повержен и оттрахан.
— А так виднее? — и гад применяет запрещённый способ.
Целует.
Да настолько качественно, что я не сразу спохватываюсь, что уже зарылась пальцами в его густые волосы, а он опять развязывает на мне пояс платья.
— Артём! — возмущаюсь я. — Мне надо домой. Вот честно. Всё было просто прекрасно, но меня зовёт долг.
— Надеюсь, не супружеский? — хмурится Генералов.
— Это как сказать, — бормочу я, натягивая трусишки под недовольным взглядом. — Надеюсь, такси будет скоро. Ты не видел мой телефон?
— Это уже ни в какие ворота не лезет, Беда, — ругается Артём. — Естественно, я тебя отвезу. Ещё не хватало отпускать тебя одну.
— Но в прошлый раз же отпустил, — припоминаю я.
— Я контролировал процесс.
— Ну и сейчас можешь, — не понимаю я. — Зачем тебе тащиться в такую даль?
— В душе́ я — декабристка.
— Декабристки — это
