Жестокая сделка - М. Джеймс
— Вы же не собираетесь в меня стрелять, — огрызаюсь я, прищурив глаза. — Я Изабелла Сантьяго. Невеста вашего босса.
— Не двигайтесь, мальчики. — Голос Диего теперь намного ближе, и мое сердце замирает. Я не уйду. Теперь я это знаю. Один из охранников хватается за оружие, когда я все равно пытаюсь обойти его, это не пистолет, а электрошокер, и электрический треск заставляет меня ахнуть и отшатнуться назад.
Прямо в руки Диего.
— Я вижу, ты убегаешь. — Он разворачивает меня, его пальцы впиваются в кожу моих предплечий, а его сердитый взгляд прожигает мое лицо. — Такая неблагодарность. Ни один другой мужчина не захотел бы тебя, ты знаешь. Но я готов жениться на тебе, несмотря на твою неосмотрительность. Я был готов дать тебе второй шанс, и вот как ты мне отплатила.
— Я не хочу тебя! — Шиплю я. — Найл бы взял меня. Я знаю…
Диего жестоко смеется, часть его слюны попадает мне на щеку. Я даже не могу вытереть ее из-за того, как крепко он меня обнимает.
— Ты видела выражение лица своего ирландца, когда утверждала, что это он лишил тебя девственности? Я никогда не видел, чтобы мужчина так быстро бледнел и искал выходную дверь. Он не хотел иметь с тобой ничего общего, чего у него уже не было, маленькая принцесса. И кроме того… — Он наклоняется ближе, его горячее дыхание касается моего уха. — Он мертв, Изабелла. Либо я, либо никто. И если это не я, я сожгу дом твоей семьи дотла со всеми, кто в нем есть, заберу у твоей сестры то, чего ты мне не отдала, и продам ее худшему из картелей, выпущу кишки твоему отцу, пока он будет кричать, скорее, чем позволю семье Сантьяго снова взять надо мной верх. Ты поняла? — Он сильно трясет меня. — Ты поняла меня, Изабелла? Ты раздвинешь ноги для моего члена и родишь мне сына, или помоги мне…
Я не могу остановиться. Моя ярость и страх переполняют меня, и все, что он сказал с того момента, как заявил, что Найл мертв, подтолкнуло меня к тому, что кажется чем-то близким к безумию. Я отступаю назад, плюю ему в лицо с криком, который больше похож на визг, и бью ногой вверх, попадая прямо по его яйцам. Он отпускает одну из моих рук, рыча от боли, сгибаясь пополам, и я наношу удар одной рукой, царапая Диего по щеке и оставляя кровавые борозды от своих ногтей.
— Ах ты, чертова сука! — Он рычит эти слова, бросается вперед и хватает меня за горло, достаточно сильно, чтобы причинить боль. Достаточно сильно, чтобы оставить синяк.
— Давай, — мне удается выдавить из себя под нажимом его пальцев. — Давай, задуши меня. Я скорее умру, чем когда-либо позволю тебе обладать мной или стану твоей женой.
Ярость, заливающая лицо Диего, это самое ужасное, что я когда-либо видела, его щеки становятся почти фиолетовыми, и на мгновение мне кажется, что он собирается это сделать, задушить меня здесь, во дворе, на глазах у своих людей, и бросить мое тело в грязь, чтобы они избавились от него. Это странно успокаивает. Я не хочу умирать, но мне едва осталось жить. Зато не пришлось бы выходить за него замуж, или спать с ним, или доживать свои годы взаперти. В этой мысли есть покой. Я почти разочарована, когда его рука разжимается, опуская меня задыхающейся грудой на пыльный гравий.
Стоя на четвереньках, я смотрю на Диего, когда он наклоняется, на этот раз хватая меня за волосы так сильно, что они почти вырываются из головы, и он поднимает меня на ноги. Он держит меня там, извивающуюся в его кулаке, как рыба на удочке, и смотрит на человека, который шагает к нему из караульного помещения у ворот. Выше, старше и шире в плечах, чем большинство других охранников, я знаю, что он, должно быть, кто-то важный. Кто-то, кому Диего доверяет.
— Свяжись для меня с Агиларом, — шипит Диего. — У меня для него подарок.
Подарок? Что это значит? Мне не нужно ждать слишком долго, чтобы узнать. Диего поворачивается ко мне лицом, жестокая улыбка сменяет темную ярость на его лице.
— Ну, малютка Изабелла. Это, должно быть, рекорд для таких девочек, как ты, если кто-то следит за подобными вещами. Меньше двадцати четырех часов под моей крышей, а ты уже отправляешься к укротителю невест.
У меня сводит живот, холодные, ледяные пальцы страха скользят по моей плоти и вниз по позвоночнику, пока я не вздрагиваю в объятиях Диего, несмотря на дневную жару.
— Нет, — выдыхаю я, и он смеется, его хватка усиливается, пока я не вскрикиваю от боли.
— О, Изабелла. Ты сказала, что скорее умрешь, чем станешь моей женой, но я слышал, есть вещи хуже смерти. Особенно для такой девушки, как ты. Такая безрассудная, такая дерзкая, такая уверенная, что ее путь лучше, чем у кого-либо другого. Такая решительная в выборе. Что ж, твой выбор привел тебя сюда, малютка. А теперь ты идешь к мужчине, который научит тебя быть мне хорошей женой.
Другой рукой он приподнимает мой подбородок, удерживая мое лицо так, чтобы я не могла отвести от него взгляд.
— Когда ты вернешься, ты поймешь свое место, принцесса. Больше не будет вопросов о том, кто делает твой выбор.
Диего поворачивается, чтобы взять что-то из рук одного из охранников, которые все стоят там бесстрастно, как будто им совершенно наплевать, что со мной происходит. Диего их босс, тот, кто подписывает их чеки на зарплату, а я ничто. Меньше, чем ничто. Опозоренная дочь человека, которого многие из них, вероятно, ненавидят.
Я пытаюсь бороться. Я кричу, выворачиваюсь из его хватки и пытаюсь укусить его за руку, одновременно пиная его по лодыжкам. Краем глаза я вижу семью, собирающуюся перед особняком. Я замечаю проблеск горького удовлетворения на лицах Ренаты и Лии, прежде чем мое внимание возвращается к Диего из-за острой боли в руке.
— Ой! Я…что…
Я ахаю, когда вижу, как игла проникает в вены моего локтя, а за этим следует ощущение жжения.
— Нет! — Вскрикиваю я, снова выворачиваясь, но слишком поздно.
У меня едва хватает времени, чтобы заметить, как мне засовывают тряпку между зубами, затыкая рот, или почувствовать, как мне заламывают руки за спину, и связывают, прежде чем мир начинает тускнеть. Моя способность двигаться важнее моего зрения, и у меня есть один ужасающий момент осознания того, что значит быть парализованной, совершенно беспомощной, прежде чем весь мир вокруг меня погрузится в черноту.
8
НАЙЛ
Несмотря на все мои усилия, я все равно проснулся на следующее утро в
