Желанная для диктатора (СИ) - Мила Дали
Выглядываю из-за Касыма и вижу Артёма. Рассерженного и строгого. Громов, как всегда, безупречен, и брендовый спортивный костюм только придает ему мужественности… Хотя видеть Громова в таком образе непривычно.
В коридоре я вижу Замута. Черный сыч на меня не смотрит, а растирает свои сбитые казанки. Лохматый бородатый чеченец, видимо, уже повеселился и врезал кому-то.
Касым больше не дергает бровью, а склоняет голову, отступая так, чтобы мы с Артёмом могли увидеть друг друга. Громов подобно молнии окидывает взглядом игровую. Меня, Касыма. Смятые мокрые вещи. Задерживается на дочери.
— Вероника ослушалась твоего приказа, Гром…
— Выйди отсюда.
Касым поджимает губы и вихрем вылетает из игровой. Замут отвлекается от своей травмы и хрипит вслед головорезу:
— Касым, только потом не говори, что у тебя штаны заржавели!
Замут прикрывает двери в игровой и даже не под смех, а под ржач удаляется.
Артём до хруста сжимает кулаки и прячет их за спиной. Он смотрит на меня, как мрачный холодный Аид на свою Персефону. Уволок в преисподнюю, но не думал, что здешние черти устроят самоуправство, оправдываясь словами предводителя.
— Почему сидишь голодом и дочь не кормишь?
— Она спала, только проснулась. Артём, я больше не хочу оставаться наедине с твоими наемниками.
— Придется.
Вот так. Придется. Громов разворачивается и собирается уйти, оставив меня и дальше гореть от страха. Аришка растирает глаза и в этой ситуации оказывается мудрее меня. Никогда прежде не замечала у нее столь тонкого и жалостного голоска:
— Артём, а что покушать?..
Громов замирает на пороге. Его глыба льда вместо сердца моментально дает слабину.
— А что ты хочешь, принцесса?
Мне скоро тридцать, но я стою, как бедная родственница, и учусь искусству манипуляции у шестилетки.
— Шоколад.
— Сначала суп, — мягко отвечает Громов, вполоборота обращается ко мне: — Твои вещи наверху, Фортуна. Я там подгон вам сделал… Приведите себя в порядок и спускайтесь в столовую.
Последнюю фразу чеканит и быстро выходит из комнаты. Силы не рассчитывает, хлопает дверью так, что мы с Аришкой синхронно подпрыгиваем. Я забираю дочь из игровой и увожу в нашу общую спальню, которую выделил Громов.
Ооо… В принципе, все то же самое, что и в остальных комнатах плюс дизайнерские потуги господина Диктатора. Мы с дочерью оцениваем аляпистую картину в цветочек по центру стены и ворсистые покрывала на кроватях. Кислотно-розовые. Милота…
Я вижу бумажные пакеты на полу из магазина одежды. И никому не известно, как объяснялся Громов с консультантом, описывая мой и Аришкин размер. Но, зная Артёма и его своеобразную манеру речи, думаю, это было забавно.
Надеваю на дочь спортивный костюмчик. Краснею, когда заглядываю в один из пакетов, и тут же прячу его в шкаф подальше. Наряжаюсь в длинное закрытое платье. Трикотажное, выдержанное. Собираю волосы в тугой хвост. С Аришкой топаем к лестнице, спускаемся. В гостиной замечаю хитрого Касыма и тут же отвожу глаза. Меня словно кипятком ошпарили.
Мужчина, сидя на диване, осунулся. В его руках белый окровавленный платок, которым он зажимает разбитый нос. Жуть. Ох и порядки здесь. Громов, наверное, так со всеми поступает за провинность. С волками жить по-волчьи не выть, и быть всегда начеку.
Как можно скорее сворачиваю за угол. В столовой рядом с обеденной зоной вижу Громова и Замута. Сердце в пятки падает от их вида. Что-то случилось. Оба чернее ночи. Тихим басом говорят, но замолкают, едва услышав Аришкин писк:
— Ого! Рыбкин суп! Артём, если я съем все, ты отпустишь меня погулять во двор?
— Отпущу, принцесса.
— А шокола-а-ад?
— Получишь.
Я усаживаюсь рядом, но кусок в горло не лезет. Ковыряюсь в тарелке для приличия. Мужчины слишком брутальные, чтобы составить нам компанию и, к примеру, выпить чаю. У них постоянные дела.
После ужина я собираю дочь на прогулку и сама намереваюсь подышать воздухом. Громов застает нас в комнате.
— За Ариной присмотрит Замут.
— Как же, Артём? Нет. Я не согласна.
Дочь уже застегнула курточку и полностью солидарна с отцом:
— Мама, Замут хороший, он на медведя похож!
Очень хороший. Просто семь лет назад чуть не заставил меня делать ему минет! Я не злопамятна, просто такое не забывается. Ни-ког-да.
— Фортуна, ты не доверяешь мне? Замут не обидит Арину, ближе этого человека у меня нет никого.
Эти двое снова спелись против меня дуэтом. Душа не на месте. Мы договариваемся с Громовым, что в любой момент я могу проверить дочь. Не сейчас. Позже.
Замут оделся в тот самый пиджак, который отдавал мне. Он забирает Аришку на первом этаже дома и говорит, что они с наследницей будут изучать строение двигателя на машине. И, возможно, поиграют в прятки.
Незнакомым мне головорезам запрещено подниматься на второй этаж дома. Наверху можем находиться лишь мы, Замут и Касым. Хотя насчет последнего я теперь сомневаюсь.
Артём прикрывает входную дверь и отправляет азиата на переговоры с Алиевым. Я знаю одного человека с такой фамилией, но надеюсь, что у порядочного бизнесмена Фархада Каримовича нет ничего общего с криминалом, что это просто совпадение.
Громов шагает на второй этаж, и я отлипаю, наконец, от окна, убедившись в том, что Замут рядом с моей дочерью принимает образ душки.
Глубоко вдыхаю. Пора совершить то, от чего отвлек нас вездесущий Замут.
Я сведу с ума Громова. Стану для него самым ценным бриллиантом в огромной империи камней. По-другому не получится — не выживу.
Резко выдыхаю, иду по следам Громова. Каждый шаг будто по раскаленным углям. Сердце саднит, бьется в тревоге. Мне жарко, страшно. А я все иду и иду. В объятья самого Дьявола. Не ощущаю времени и пространства. Все, что было до этого момента, становится неважным. Трясущейся рукой толкаю дверь кабинета.
— Артём…
Громов сидит за рабочим столом и читает какие-то бумаги.
— Что?
Захлопываю за собой створку, проворачиваю замок изнутри. Выпрямляю стать, на ходу тянусь руками к тонкой молнии на спине. Громов ни за что не догадается о моем обмане. Я заставлю его любить себя.
Останавливаюсь у стола, одним движением смахиваю листы на пол, принуждая Громова посмотреть на меня. Усаживаюсь на деревянную столешницу, широко развожу бедра.
— Я соскучилась…
— Хм… нормально. Продолжай.
Что продолжать? Еле сдерживаю дрожь и панику. Громов поднимается на ноги и вклинивается между моих бедер. Хватает за талию и рывком прижимает к своему телу. Поглаживаю кончиками пальцев его плечи, эротично вздыхаю.
— Я тосковала по твоей ласке, Громов. Возьми меня прямо сейчас. На этом столе. Я… я хочу.
Терплю болезненные нажимы мужских рук по своей спине. Ягодицам. Когда
