Желанная для диктатора (СИ) - Мила Дали
Замут недоволен и ничего не отвечает. Молча открывает заднюю дверь машины, чтобы Громов смог меня аккуратно усадить. Внутри салона сказочно тепло и уютно. Мучительный стресс сменяется эйфорией, словно выпила полбутылки шампанского. Вообще, я очень редко позволяю себе алкоголь. Но в данный момент бы выпила.
Громов падает рядом, подтягивает ближе продрогшую меня. Замут покашливает и проворачивает ключ в замке зажигания.
Глава 10
Внедорожник трогается, на скорости увозя нас от страшного места расправы.
— Я до последнего не верила, что все, о чем ты говорил, правда.
— Добро пожаловать в мою жизнь, Фортуна. Я не хотел тебе такой судьбы.
— Артём, неужели ты беспокоишься?
Громов медлит с ответом. Неосознанно сжимает руку на моем плече крепче. Замут, как черный сыч, поглядывает сначала на дорогу, потом на нас. Он хмурится и кашляет.
— Гром, отдай мне волыну, — хрипит и, не сводя взгляда с полосы, протягивает руку за пистолетом.
Позволяю себе наглость и парирую на его встревание в самый неподходящий момент:
— Спасибо, Замут, твоя забывчивость пришлась очень кстати. Я смогла пригрозить якутам оружием. Но больше так не делай, а то без пистолета таким людям не солидно появляться в обществе.
Дождь стих и становится видно, как мы возвращаемся в город, и как над крышами высоток светится радуга. Двигаемся через центр к частному сектору. По узкой однополосной дороге проезжаем коттеджи местных депутатов и бизнесменов.
С замиранием сердца рассматриваю светлый дом из кирпича. В нем живет Виктория. Я уже была здесь однажды, когда радушная хозяйка приглашала меня на знакомство перед тем, как отправить учиться сына в мой класс.
Мы сворачиваем вправо, и диковинные усадьбы сменяются темными, наглухо закрытыми строениями в самом конце улицы. Паркуемся у одного из них. Снаружи ничего не видно, но высокий бетонный забор выглядит как в тюрьме. Колючей проволоки только не хватает. Черные железные врата. Так мрачно. И кустика рядом не растет, не то что у соседей. Только каменная плитка возле территории.
Громов открывает дверь и первым выходит из машины. Помогает мне встать и снаружи вновь подхватывает на руки. Замут шагает следом и у ворот прислоняет магнитный ключ к замку, со скрипом распахивает створку, пропускает нас. А я молчу, озираюсь по сторонам.
Такой же темный особняк с плоской серебристой крышей, бронированной дверью и окнами. Просторный двор. На специальной площадке стоит несколько черных внедорожников. Чуть дальше кирпичные постройки, что полностью занимают всю западную часть. И только Сатане известно, для чего они предназначены. Может, там хранится оружие, а может, это место, где убивают неугодных Громову. Или все сразу. Ни цветочка, ни кота. Лишь серость, бетон и металл. И да, я ошибалась насчет колючей проволоки — за домом она все-таки есть. Настоящее логово убийц. Ни больше, ни меньше.
Бронированная дверь распахивается, и я вижу свою дочь. Она выбегает к нам навстречу. Дергаюсь, хочу поскорее обнять Арину.
— Ого… Артём, а ты чего маму на руках носишь? Ты принц?
Принц, как же… Скорее, дракон или разбойник. В сказках обычно таких побеждают добрые рыцари, но в реальности все как раз наоборот.
За спиной дочери спесиво вышагивает азиат. Прячет кулаки в карманах строгого костюма. Он второй головорез после Замута. Громов называет его Касымом. Подлинного имени я не знаю и знать не желаю. Хватает воспоминай о подвале в ювелирном магазине.
— Твоя мать устала от дороги, — говорит Артём и, минуя дочь, поднимается по ступеням в дом.
К счастью, я не чувствую привычный смрад от сигарет. Громов подготовился к нашему приезду и вызывал клининг. Здесь пахнет моющими средствами и чистотой. Обстановка дорогая, но выдержанная. Мебель с четкими углами во всех тонах черного. Хромированная современная техника. Несмотря на роскошь, в доме нет уюта. Нет души.
Аришка обгоняет нас и бежит в соседнюю комнату. Вскоре возвращается. Пыхтит. Тащит за собой здоровенного плюшевого медведя — больше нее раза в два.
— Смотри! Смотри, мама! Это Артём купил.
Громов искусно умеет подбирать ключи к сердцу дочери. Я не могла позволить дорогую покупку, хотя прекрасно знала, что Арина мечтала о такой игрушке. Мне неловко, но я подыгрываю радости дочери.
— Как ты его назвала?
Аришка думает, а Громов с шумом выдыхая, снова делает шаг вперед и отвечает за дочь:
— Вор-Егор по кличке Жопа. — Приказным тоном рявкает. — Фортуна, нужно осмотреть твою ногу, потом поговорите.
Я почти смирилась со словечками Громова, смирилась с его настойчивостью. Мне уже не так страшно за себя и дочь, ведь еще час назад я побывала в настоящем аду. И если не Артём, кто знает, чтобы со мной случилось.
Аришка кидает медведя на пол и плюхается на него сверху.
Громов по лестнице уносит меня на второй этаж. С пинка открывает дверь кабинета. Склоняется, осторожно опуская меня на диван. Сам присаживается на корточки рядом, аккуратно снимает с меня обувь. Умещает ступню на свое колено, задирает край брюк.
— Промокла насквозь, Фортуна. Холодно?
— Эм… нет.
Я напрягаюсь. Громов, не поднимая глаз, дотрагивается до лодыжки.
— Больно?
— Терпимо.
Его руки скользят выше, прощупывая каждый сантиметр моей кожи. Я снова волнуюсь. Боюсь болтнуть что-то лишнее, находясь наедине с убийцей. Громов набирает грудь воздухом, касается моего бедра, сжимает.
— Ты очень красивая женщина, Фортуна. Я уже говорил об этом…
Теперь тяжело дышу я, реагируя на Громова. Он снова меня хочет. Мы на его территории. В клетке. Я не жду от Громова романтики и желания познать мою тонкую душевную организацию. Но я могу попробовать приручить Зверя. Немножко обмануть его.
Такие люди, как Артём, на корню вырывают всяческие попытки проявить наглость и дерзость. Но в то же время он сам не оставляет мне выбора.
Рядом с ним должна быть либо королева, либо обычная пешка. Во втором случае, как и сказал Замут, я непременно отправлюсь на трассу. Рано или поздно.
По венам вместо крови ядовито растекается тревожный коктейль, приправленный адреналином. Во мне играет далеко не похоть, а инстинкт выживания, страх за свое будущее. За Аришкино.
Я кладу ладони на плечи Громова. Если он хищник, то я буду ему подобной. Впиваюсь ногтями в кожу, тяну на себя. Мужчина, приподнимаясь, наваливается сверху.
— Ты хочешь взять меня прямо сейчас? Ответь, Громов…
— Готовишься высказать позволение?
Не нравится мне его тон. Он не похож на голос мужчины, съехавшего с катушек от безумной любви. Слишком расчётливый.
Я предпочитаю молчание и, не думая ни о чем, первая тянусь губами.
