Ты — мой грех - Юлия Гауф
У ее ног пакеты из магазинов. Пьяная, еле на ногах стоит, но отчима нет, и на том спасибо.
— Мамочка, — Диана выбежала из комнаты, шлепая босыми ногами. Хорошо что я пол помыла.
— Я с подарками, — мама присела перед Дианой, и поцеловала ее в щечку. — Вам обеим. Поможешь разобрать пакеты?
— Конечно! А что за подарки? — радостно взвизгнула сестра.
— Да. Что за подарки, и на какие деньги? — спросила я.
— Это взрослые дела, дочь. Я что, не могу вас побаловать?
Мама взяла пакеты и, пошатываясь, вошла в комнату. А Диана за ней хвостиком. Ну и я заодно. Сейчас мама без работы, иногда она полы моет в подъездах, клеит объявления, в ларьке работала вот, но уволили. Всегда увольняют из-за запоев. А магазины эти я знаю, откуда пакеты — масс маркет, конечно, но откуда?
— Платьюшко тебе. И туфельки, примерь. Курточка еще, смотри какая, и сумка. Как у взрослой. А в ней смотри что? Диадема, — мама доставала покупки под восторженным взглядом Дианы.
Все новое, с этикетками. Я бы подумала, что мама все это украла, но она не воровка — максимум бумагу туалетную тащила с работы домой, да мимо кассы торговала. И пакеты ведь из магазинов, значит точно купила.
— Мама, где ты взяла деньги?
— Люб, не порти настроение. Где взяла? Заработала. Лучше смотри, что я тебе взяла. Ну прелесть же, — мама достала белый сарафан с вышитыми на подоле бледно-розовыми цветами. — Тебе он идеально подойдет. И размер твой — у меня глаз наметан, все же я швея. К нему поясок, его не застегивать нужно, а завязывать. И юбочку тебе купила. Топики, как молодежь носит, а не эти твои кожаные, как у девки.
Мама доставала покупки, вертела их, и опускала на кровать. Все и правда красивое. Нежное, то что нужно для маленькой девочки и юной девушки. Сама я одеваюсь броско, как привыкла во время работы официанткой в баре и барменом в клубе. Чем короче юбка — тем больше чаевые, это закон. Но хотелось мне именно таких нарядов — чтобы белые и розовые платья и сарафаны, топы с псевдожемчугом, светлые джинсы. Именно так одеваются в моем возрасте. Но все это дорого, я знаю цены. Ходила ведь по магазинам, травила себе душу — эти вот джинсы с бабочками на попе стоят четыре пятьсот.
— Мне как раз, — Диана уже надела белые туфельки, в руке сумочка, а на голове — диадема, будто она на утренник собралась. — Хочу платье померить. Можно?
— Это все твое, моя хорошая, — мама отделила вещи Дианы, и мои. — И ты, Люб, примерь.
— Как ты заработала на эти вещи? — нахмурилась я. — Здесь… здесь тысяч на сорок. Откуда все это?
— Ты можешь просто порадоваться? — мама всплеснула руками, да еще и всхлипнула. — Я просто решила вас порадовать. Накопила, ясно? Себе ничего не взяла, вам вот накупила. И пить завтра брошу.
— Как бросишь — поговорим.
— Не веришь мне, да? Ну конечно, мать плохая…
— Ой, давай без цитат. Я смотрела «Любовь и голуби», мам. Ничего ты не копила, и явно не заработала, нигде за сутки столько денег не достать. У какого-то пьянчужки взяла из тех кто у нас ночевал, да? А потом он вернется сюда, и прирежет нас за эти деньги. Иди, сдай все это в магазин, и верни бабло тому, у кого его взяла. Я за шмотье не намерена от быдла прятаться.
Не знаю, почему я так вспылила. Может, потому что это правда, я по лицу мамы вижу, что угадала. У нас не только бомжеватые маргиналы ошиваются, но и дружки отчима, которые с вахты приезжают. С полными карманами денег. За их счет и гульбища устраивают.
А еще… еще я злюсь, потому что мама и правда пыталась сделать нам с Ди приятно. Она часто пытается, вот только лучшим подарком была бы ее трезвость. А в обещание про «брошу завтра пить» я уже не верю. Напьется, придет этот пьяница, за счет которого куплена одежда, и устроит здесь мордобой. И кому потом слезы сестры утирать? Мне!
— Диан, снимай. Одежда с браком, её нужно в магазин вернуть. Мы с мамой купим тебе на днях такие же вещи, — подошла к сестре, но она ни в какую.
Отбежала от меня, обиженно губы надула. Уже в новом платье. И оно ей идет. Дианке все идет — чудной красоты девочка, ей в модели дорога, это уже понятно.
— Нет!
— Диана!
— Нет! Не отдам! Моё!
— Люб, успокойся. Я всё беру на себя, — мама взяла меня за руку. — Это ваши вещи. Любые последствия на мне.
— Значит, деньги точно ворованные, — скривила я губы. — Мне все это не нужно. Не надену.
— Не почему ты такая? Ненавидишь меня? — выкрикнула мама. — Презираешь? Я что, мусор? Я твоя мама, а ты со мной так обращаешься, как с ничтожеством! Ты…
— Мам, не кричи, — перебила, и тихо сказала: — Я бы обрадовалась дешевой майке, если бы ты мне ее подарила. Купленную на твою зарплату. Но не этому. Я понимаю, что ты хотела нам подарок сделать, но мне такой подарок не нужен.
Обернулась на Диану. Она успела все вещи с кровати взять, прижала их к животу, и надулась как лягушка. Того и гляди заплачет. Черт! У нее теперь ничего не отнимешь.
— Мои вещи сдай. Я это не буду носить. Деньги не пропивайте, отложи, за ними явно вернутся, — повторила я.
Мама расплакалась пьяными слезами, повалилась на кровать. Знаю — заснет через пару минут, но все равно почему-то себя сволочью чувствую и какой-то грымзой.
— Не плачь, — неловко похлопала маму по спине.
Не знаю, что делать. Я умею утешать Диану, но пьяные слезы утирать не умею. Меня спас зазвонивший телефон, к которому я метнулась как утопающая к берегу. Даже не посмотрела, кто звонит.
— Да.
— Ну наконец-то! — услышала голос Руслана. — Обиделась, злюка?
— Я же тебя уже посылала, или посыл был неясен?
