Малая для мажора - Ая Кравец
К моему огромному удивлению, препятствовать нашей встрече полицейские не стали. Однако увидеться разрешили только в присутствии дежурного и только через решётку, а мои покупки забрали, пообещав, что отдадут их Максиму после проверки.
Видеть Макса в клетке было больно. И обидно. А ещё меня одолела ярость, и пару минут я просто молча смотрела ему в глаза.
– Прости, Варюх. Я не хотел, чтоб так вышло, – он заговорил первым, приблизился. – Я такой дебил, блин… – провёл по лицу ладонью, устало выдохнул.
– Зачем, Макс? Зачем ты в это ввязался? – злость проходит быстро, не могу на него долго сердиться.
– Я хотел, чтоб всё, как у всех, понимаешь? Хотел тебе подарки дарить, по клубам водить. Блин, откуда взялся тот урод, а! – воскликнул, ударяя по решётке, а в ответ дежурный стукнул по прутьям дубинкой.
– Эй, потише себя веди!
А я нахмурилась.
– Какой урод? О ком ты? У тебя подельник ещё есть, да?
– Да, Варь, не тупи! – вспыхнул Максим. – Я о том кретине, что меня сдал, – и выругался.
– Я сказал, потише! – рыкнул на него дежурный в очередной раз.
А я смотрела на друга (или на бывшего парня – не суть) и понимала, что мы слишком разные. Эти его сленговые словечки, повадки, привычка ругаться, пить, драться, а теперь ещё, оказалось, принимать и продавать наркотики. Илья другой.
– То есть ты сожалеешь о том, что тебя поймали, а не о том, что ты этим занимался? Серьёзно, Макс?
Он вздохнул, упёрся лбом в решётку.
– Нет, конечно, Варюх. Мне просто дерьмово, понимаешь? Я в такой заднице… Слушай, я накосячил. Но я делал это для нас, понимаешь? Я признаю свою вину на суде. Уже написал чистосердечное. И я всё выдержу на зоне. Правда. Ты только пообещай, что дождёшься, Варюх. Ладно? Не крути ни с кем, окей? А, кис?
Я ошарашенно застыла, хотя удивляться особо нечему. Ведь это я знаю, что между нами с Максом больше ничего не может быть. Это я провела с другим парнем две ночи до того, как пришла к нему на свидание. А у Максима другая информация. Он уверен, что я всё ещё его девушка. И рассказать ему сейчас – всё равно что добить беднягу. Ему и так предстоит много трудных дней. А может, и лет.
– Макс, я…
– Слушай, Варюх, я ж ничего сверхъестественного у тебя не прошу. Просто дождись, ладно? – и смотрит на меня так, что сердце заходится от жалости. – А я всё выдержу. Выживу, Варюх. Ради тебя я…
– Ладно! – выдыхаю. Сложно это всё… И зачем только пришла?
– Дождёшься?
– Дождусь, – киваю, пряча глаза. – Куда ж я денусь…
После свидания с Максимом выскочила на улицу и разревелась. Прощаться с ним было тяжело. Пусть я не любила его, как парня, но любила, как друга. Единственного друга. Разумеется, кроме Елены Мироновны.
Вспомнив о любимой крёстной, заехала к ней на пару часов. Она увидела, что я плакала, но не стала особо допытываться. Накормила меня тортиком с чаем и отправила в общагу. А я, немного успокоившись, вспомнила и об Илье. И пришла в ужас, когда, взглянув на часы, поняла, что опаздываю.
Вернулась в общагу в половине восьмого и бросилась наводить марафет, но ожидаемо не успела. Телефон зазвонил ровно в восемь, а я к тому времени даже не успела высушить после душа волосы.
– Я скоро! – выпалила, схватив трубку, на что Илья шумно вздохнул.
– Дай угадаю, просидела со своим наркобароном допоздна и не успела переодеться? – голос злой, язвительный.
– Макс… То есть, Илья! Илюш, я скоро! – зажала рот ладонью, а в ответ мне многозначительная пауза. – Прости, пожалуйста.
– Можешь не торопиться! – отрезал тот и скинул вызов, а я побежала к окну, ведущему на открытую парковку, и увидела отъезжающий джип Филатова.
Глава 21
Илью заметила ещё у входа в учебный корпус. Он стоял среди толпы студентов, опираясь на капот своей огромной машины, и увлечённо слушал какую-то воркующую с ним девушку. Она явно не с нашего курса. Вся такая красивая… Кажется, даже Катрин по сравнению с ней лишь бледная моль.
Я отчётливо видела, как она коснулась его руки, запорхала на ней своими длинными пальчиками с красивым маникюром и сладко улыбнулась, что-то пропев ему на ухо.
Илья усмехнулся одним уголком рта, но особо бурной реакции на близость этой девушки я не заметила. А она тем временем обвила его, словно змея, и я остановилась посреди дорожки, не в силах сделать ещё шаг.
Что такое ревность – я не знала раньше. И не могла даже предположить, что это настолько больно. Внутри всё сжалось в комок злости и негатива. Захотелось схватить наглую девицу за волосы и как следует приложить её о капот джипа Ильи. Но, конечно же, я себя одёрнула и, набрав в грудь воздуха побольше, зашагала вперёд.
Мысленно представила, как он сейчас на меня посмотрит, и по телу прошлась тёплая волна. Не знаю, любила ли я его так сильно уже в тот момент. Спустя годы, вспоминая первые наши столкновения, я буду усердно искать причину всего происшедшего, но так её и не найду.
– А на афтерпати сегодня поедешь с нами? – до меня доносится её слащавый голосок, и перед глазами меркнет от ненависти к этой девице. Ещё одно новое чувство, которое испытала впервые. Я никогда никого не ненавидела. Даже тех, кто обижал меня в детском доме, или ту же Катрин. Да, я могла не любить человека, но ненавидеть… Это слишком сильное чувство, и до этой красавицы в объятиях Ильи оно никогда у меня не проявлялось. Надо же…
– Посмотрим, – бросает ей и… отодвигается. Моё сердце радостно трепыхнулось и, пропустив несколько быстрых, сильных ударов, остановилось.
Он посмотрел на меня. Сразу одним точным взглядом пронзил насквозь, и насмешливо-расслабленное выражение лица сменилось на непроницаемую маску. Губы плотно сжались, глаза посуровели, и на дне зрачков полыхнуло пламя. Или я себя уже успела накрутить?
Я не остановилась. Не смогла. Если бы он послал меня куда подальше при всех своих знакомых и друзьях – это было бы слишком даже для меня, привыкшей к стёбу. И так местный народ меня не сильно-то жалует. Я для них белая ворона. А если ещё и самый популярный парень даст мне публичного пинка под зад, то вообще
